В это время мы угнали все возы, за исключением одного ряда у кафрского жилья, увезти который было уж совершенно невозможно.
Когда англичане, преследуемые нами, бежали в крааль (кафрская деревня), женщины с возами также пустились в бегство.
Тут случилась опять невероятная вещь: убит был всего только один тринадцатилетний мальчик и две женщины легко ранены! Кроме того, погиб еще один бюргер, взятый англичанами в плен.
Я не могу сказать, как велики были потери неприятеля. Но судя по тому, сколько я видел лежавших убитых и раненых, сперва на холме, а потом в то время, как англичане бежали к лагерю, в самом лагере и среди повозок, я думаю, что неприятель потерял приблизительно человек восемьдесят.
Сражение продолжалось с 11 до 3 часов.
В это время англичане получили подкрепление, состоявшее из 800-1.000 человек кавалерии и нескольких пушек. У нас же было всего 200 человек. Новоприбывшая колонна шла прямо на нас. Мы не успели вытеснить англичан из крааля еще до того, как подоспело их подкрепление, а потому нам ничего более не оставалось, как повернуть назад, спасаясь от массы неприятеля.
Я перед тем приказал успевшим освободиться повозкам спешить по направлению к Рейцу, но, не знаю почему, всего несколько повозок последовали моему совету. Большинство женщин осталось, как оказалось, стоять позади небольшого холмика, при том как раз так, что я их не мог видеть. Они выжидали конца, забыв о том даже, что я им сказал, что они должны очистить путь, если бы подошло к нам подкрепление.
Оставив несколько человек, которые должны были отнести раненых в безопасное место, я отступил назад с остальными в числе 45 человек. Среди них был фельдкорнет Серфонтейн и его бюргеры.
Между тем, англичане направили пушки прямо на женский лагерь для того, чтобы заставить женщин остановиться на месте. Были ли там убиты в это время женщины и дети, я не знаю, так как после заключения мира не имел случая узнать об этом. Но я помню это ужасное зрелище, когда гранаты и картечь летали над женским лагерем. Таким образом, женщины с детьми все-таки попали в руки врагов.
В это время я, с четырьмя моими адъютантами и бывшим генералом Питом Фури, угнали около 1.500 быков. В них тоже попадали гранаты и картечь, но, как англичане ни старались, весь скот был все-таки спасен.
Поздно вечером в тот же день мы вернулись к месту, где оставался президент Штейн. Но его там не оказалось. Он должен был скрыться от неприятельских сил, находившихся накануне в Думинисдрифте и проходивших мимо него в течение всего дня. Президент отправился за 12 миль к Линдлею.
Стояла одна из самых холодных ночей за всю зиму, а наши вьючные лошади, на которых находились пледы, ушли с президентом. Невозможно было в такую холодную ночь лечь спать, не покрывшись пледом, и мы, волей-неволей, должны были отправиться дальше. Нужно было также поискать какой-нибудь пищи, так как мы весь день ничего не ели. Наши лошади были оседланы еще с утра, когда мы бросились в бой, и мы не расседлывали их вплоть до того времени, пока в полночь не прибыли к президенту.
Глава XXIX.
Совещание с трансваальским правительством. Президент Штейн в опасности
На следующее утро нам предстояло продолжать наш путь в Трансваал, а потому прежде всего надо было уйти от неприятеля. Для этого мы повернули сперва несколько на юг, а потом на юго-восток. Спустя несколько дней мы достигли седа Вреде. Там коммандант Мани Бота добыл нам нескольких бюргеров, которые хорошо знали окрестность и потому могли указать нам дорогу через железнодорожную линию. Мы пошли на север от Фольксруста и на второй вечер, после того как покинули Вреде, подошли к железной дороге, как раз в том месте, где стояли караульные. Они немедленно стали в нас стрелять. Генерал Деларей и я решили, после того, как бюргеры сделали уже несколько выстрелов, сперва отойти немного назад, а потом, сделав большой обход, перейти в другом месте. Это нам удалось; мы прошли незамеченными. Но едва успели бюргеры сделать 60-70 шагов по другую сторону железнодорожной линии, как послышался страшный взрыв динамита, последовавший менее нежели в тридцати шагах от того места, где мы находились. Было ли это сделано с помощью электрического приспособления, или же задние лошади задели какую-нибудь соединительную проволоку, я не знаю. Во всяком случае мы отделались только легким испугом.
На четвертый день после этого мы прибыли туда, где находилось трансваальское правительство, и тотчас же собрались на совещание по поводу выше приведенного письма.
Мне не нужно говорить, как жаль нам было всем, что дела наши приняли такой оборот; главным образом это было неприятно потому, что англичане обо всем происходившем сейчас же узнавали.
К счастью, трансваальское правительство изменило совершенно свой образ мыслей. Два происшествия повлияли на эту перемену. Во-первых, депутация, бывшая в Европе, прислала телеграмму одного содержания с прибывшим вслед затем письмом, в котором говорилось, что мы не должны сдаваться. А, во-вторых, два больших сражения, выигранных нами только что перед этим: одно генералом Кемпом, а другое коммандантом Мюллером. Мы остались еще два дня и ушли только после того, как было решено обоими правительствами всеми силами продолжать борьбу и были установлены два дня для молитвы бюргеров: благодарственный день (Dankzegging) и день покаяния (Verootmoedinging). Вслед затем мы отправились назад, дружественно сопровождаемые коммандантом Альбертом ван-Стандертоном, который благополучно перевел нас через железнодорожную линию Наталь - Трансвааль. Коммандант Альбертс ван-Стандертон оказался не только храбрым воином, но и очень интересным собеседником. Он сократил нам время интересными рассказами о приключениях, в которых принимал участие, и мы так заслушались, что незаметно очутились у железной дороги. Поспешив пересечь ее, мы сердечно простились с нашим любезным коммандантом и его бюргерами.
Теперь мы направились к ферме Зильвербанк-Ватервалривир. Я не нуждался более в проводнике, так как знал эту местность, в которой прожил два года. На следующее утро, после завтрака, мы отправились дальше, на юг от фермы Гексривир, миль за пять. Там мы расседлались, и через несколько часов генерал Деларей должен был расстаться с нами. Он хотел пересечь железную дорогу между Фереенигингом и Мейертоном - это был кратчайший путь к его отрядам и, дальше, к Оранжевой республике. Мы обменялись сердечными словами, которые были вызваны, между прочим, мыслями о том, увидимся ли мы с ним еще когда-нибудь в жизни. Потом каждый из нас отправился своим путем с радостным и облегченным сердцем, так как мы освежились и подкрепились не только вследствие уютного совместного пребывания в течение нескольких дней, но также и вследствие непоколебимого решения, принятого обеими республиками, не отдавать своей независимости ни за какую цену, что бы ни случилось!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});