Глубоко увязая в болотистой почве, с трудом переваливая через упавшие деревья или врубаясь в заросли пушечного дерева, служившие убежищем бесчисленным комарам, флибустьеры, предводительствуемые неутомимым каталонцем, не давали себе ни минуты отдыха, гонимые нетерпением поскорее покинуть эти гиблые места.
Иногда они останавливались и напрягали слух в надежде уловить какой-либо звук, свидетельствовавший о близости Ван Гульда и его людей, но все было напрасно. В густой чаще, под сенью деревьев, по-прежнему царила невозмутимая тишина.
К вечеру, однако, они сделали открытие, которое, с одной стороны, их опечалило, с другой — ободрило, поскольку явилось доказательством правильности выбранного ими пути.
Они искали подходящее место для бивака, как вдруг увидели, что африканец, отделившийся от них в надежде найти съедобные плоды, поспешно бежит к ним, вытаращив глаза и посерев от страха.
— Что с тобой, дорогой кум? — спросил Кармо, поспешно взводя курок. — За тобой гонится ягуар?
— Нет… там… там… мертвый… белый! — пробормотал он.
— Белый?.. — воскликнул корсар. — Испанец, хочешь ты сказать?
— Да, хозяин. Я на него упал и почувствовал, что он холоден, как лягушка.
— Поди, это какой-нибудь змееныш Ван Гульда? — заметил Кармо.
— Пойдем посмотрим, — предложил корсар. — Веди нас, Моко.
Африканец бросился в заросли калупо, дающего плоды, из которых делают освежающий напиток, и через двадцать — тридцать шагов остановился у подножия еи-марубы, одиноко возвышавшейся под грузом своих цветов.
Не без содрогания флибустьеры увидели распростертый на земле труп, лежавший на спине со скрещенными на груди руками, полуобнаженным туловищем и ногами, объеденными муравьями и термитами.
Трудно было обмануться в его национальности, ибо на нем были доспехи из кордовской кожи с арабским тиснением, короткие штаны в желтую и черную полоску, а неподалеку валялись стальная низкая каска, украшенная белым пером, и длинная шпага.
Охваченный живейшим состраданием, каталонец нагнулся над несчастным, затем, быстро выпрямившись, воскликнул:
— Педро Херера!.. Бедняга… В каком виде я вижу тебя!..
— Это был один из спутников Ван Гульда? — спросил корсар.
— Да, синьор, это был храбрый испанский солдат и отличный товарищ.
— Его убили индейцы?
— Скорей всего, они его ранили, потому что на правом боку у него кровоточащая рана, но добили его летучие мыши.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Быть может, Херера был брошен товарищами из-за своей раны, мешавшей ему следовать за ними в поспешном отступлении. Вампир же воспользовался его усталостью или обмороком и стал сосать из него кровь.
— Значит, Ван Гульд был здесь?
— Вот доказательство этого.
— Давно, по-твоему, умер этот солдат?
— Может быть, сегодня утром.
— А, значит, они близко!.. — воскликнул мрачно корсар. — В полночь мы двинемся в путь, и завтра ты сможешь вернуть Ван Гульду полученные от него двадцать пять ударов, а я очищу землю от низкого предателя и отомщу за своих братьев.
— Будем надеяться, синьор.
— Постарайтесь получше отдохнуть, ибо мы не остановимся, пока не нагоним Ван Гульда.
— Черт побери!.. — пробормотал Кармо. — Ну и скачка же нам предстоит!
— Ему не терпится отомстить, дружище, — сказал Ван Штиллер.
— И снова вернуться на «Молниеносный».
— Чтобы увидеть молодую фламандку?
— Как знать, Ван Штиллер.
— Спи, Кармо.
— Спать?.. Ты разве не слышал, что каталонец говорил о вампирах? Гром и молния!.. А если к полночи нас всех закусают эти твари?.. От этой мысли у меня волосы дыбом встают.
— Каталонец хотел подшутить над тобой, Кармо.
— Нет, Ван Штиллер. Я тоже слыхал о вампирах.
— А что это такое?
— Кажись, какие-то птицы. Эй, каталонец, над нами ничего не видно?
— Видно, звезды, — ответил испанец.
— Я тебя спрашиваю, не видать ли вампиров.
— Слишком рано. Они покидают свои тайные убежища, только когда люди и звери начинают громко храпеть.
— Что это за звери? — спросил Ван Штиллер.
— Большие летучие мыши, с тупой мордочкой, большими ушами и мягкой шерсткой.
— И говоришь, они сосут кровь?
— Да причем так осторожно, что ты и не заметишь, поскольку у них такие острые зубы и так быстро и тонко разрезают кожу, что никакой боли не почувствуешь.
— Они здесь водятся?
— Возможно.
— А если они на нас налетят?..
— Гм… За одну ночь они всю кровь не высосут, и дело кончится простой потерей крови, более полезной, чем вредной при таком климате. Правда, ранки, которые они наносят, не скоро заживают.
— Однако твой друг с таким кровопусканием отправился на тот свет, — съязвил Кармо.
— Кто знает, сколько крови он потерял до этого… Спокойной ночи, кабальеро. В полночь мы снова должны двигаться.
Кармо растянулся на траве, но, прежде чем закрыть глаза, долго присматривался к ветвям симарубы, чтобы убедиться, что в них не прячется какой-нибудь кровожадный зверь.
Глава XXIX. БЕГСТВО ПРЕДАТЕЛЯ
Едва луна взошла над лесом, как корсар был уже на ногах, готовый, невзирая на усталость, продолжить погоню за Ван Гульдом и его людьми.
Разбудив каталонца, африканца и обоих флибустьеров, он, не говоря ни слова, повел их за собой таким быстрым шагом, что они едва поспевали за ним.
Казалось, он укрепился в мысли нигде не задерживаться, пока не нагонит своего смертельного врага, однако вскоре новые препятствия заставили его не только умерить свой неистовый бег, но и вовсе остановиться.
На пути флибустьеров то и дело попадались озерца, вбиравшие в себя сточные воды со всего леса, болотистые топи, густые заросли и водяные протоки, заставлявшие их искать брода или переправы, идти далеко в обход или рубить деревья, чтобы соорудить некое подобие моста.
Флибустьеры, каталонец и африканец прилагали нечеловеческие усилия, чтобы помочь корсару, но и их начали утомлять эти длинные переходы, длившиеся уже почти десять дней, бессонные ночи и скудное питание.
К утру они выбились из сил и были вынуждены попросить капитана дать им немного отдохнуть, ибо все они падали от усталости и хотели есть. Сухари к тому времени кончились.
Все отправились на поиски дичи и плодовых деревьев, хотя эти болотистые места, казалось, не обещали ни того, ни другого. Не слышно было ни крика попугаев, ни воплей обезьян. Ни с одного дерева не свисали съедобные плоды.
Тем не менее каталонец, направившийся с Моко к ближайшему болоту, оказался настолько удачлив, что, несмотря на болезненные укусы, выловил руками пирайю. — рыбу с острыми зубами, которая водится в стоячих и проточных водах, а его товарищу удалось ухватить каскудо — рыбу длиной в один фут с очень прочной чешуей, черной сверху и красноватой снизу.