– Благородство души не позволяет тебе лишать его презумпции невиновности, но скорее всего дело в его недостаточной компетентности, – сказал Адам. – Приличный нотариус имел бы в помощниках клерка, который мог бы заниматься делами в случае болезни своего нанимателя. Хочешь, я поеду с тобой? Я бы сделал это с удовольствием.
Подумав над его предложением, Мария кивнула:
– Если я приеду одна, без мужчины, мистер Грейнджер, возможно, не воспримет меня всерьез. После встречи с мистером Грейнджером я пойму, нужно ли мне искать другого поверенного.
– Я буду счастлив помочь тебе и Джулии тоже. – Адам криво усмехнулся. – По крайней мере будет какая-то польза от моего высокого титула.
Она ответила ему столь же невеселой усмешкой.
– Если я чему-то и научилась за свою беспорядочную жизнь, так это практичности. Я уверена, что присутствие рядом со мной герцога Эштона заставит нотариуса отнестись к моему делу более серьезно. Кстати, я думаю, что если после нас к мистеру Грейнджеру явится Берк – на случай, если он еще не передумал судиться со мной из-за поместья, – у мистера Грейнджера найдутся аргументы, чтобы убедить Берка не делать этого. Вы поможете мне убить сразу двух зайцев. Спасибо вам, ваша светлость.
Адам судорожно вздохнул:
– Пожалуйста, не говори со мной так. Я хочу, чтобы ты звала меня по имени: Адам. На худой конец, Эш или Эштон, но «ваша светлость» и «вы» из твоих уст звучит… абсурдно.
– Хорошо, Эш. – Она повернулась к нему спиной и взялась за ручку двери.
Он предпочел бы, чтобы она называла его Адамом, но тогда всякий раз, услышав свое имя из ее уст, он вспоминал бы о том, что их связало, об их близости – близости во всех смыслах. Испытывая потребность поговорить о создавшейся ситуации, он сказал, запинаясь:
– Когда ты предположила, что, возможно, я связан с женщиной, которую не помню, я подумал, что такое едва ли возможно, но ты оказалась права. Я… Мне очень жаль.
Мария покачала головой. Лицо у нее стало задумчивым и грустным.
– Мне тоже жаль, но когда твоя тетя сообщила о помолвке, я поняла, что мы мудро поступили… не торопя события.
В тот день в саду они не думали ни о каких последствиях, и он нисколько не сожалел о том, что между ними тогда произошло.
– Ты гораздо добродетельнее меня. Первое, что пришло мне на ум, когда я услышал о помолвке, – это то, что я напрасно не настоял на том, чтобы мы как можно скорее съездили в Гретна-Грин и обвенчались там. Тогда тот факт, что я был помолвлен с другой женщиной, уже не имел бы никакого значения. Мы вернулись бы в Лондон как муж и жена. И это было бы хорошо и правильно для нас обоих.
– Ты говоришь так сейчас, потому что не помнишь Дженни, но подумай о том, каково ей было бы. Она знает тебя чуть ли не с рождения и, возможно, всю жизнь тебя любит. Что было бы с ней, если бы ты вернулся с женой? – Мария держалась лишь ценой громадного напряжения, и внутренняя борьба отражалась на ее лице. – И возможно, она будет тебе лучшей женой, чем я. Она одного с тобой круга, она знает твоих друзей и понимает, как должна вести себя герцогиня.
Адам вздохнул:
– Может быть, ты права, но испытывать сочувствие к чужому человеку очень трудно. Ты – та, которую я знаю и хочу.
Она прищурилась.
– Я помню этот твой взгляд, когда мы встретились возле столовой.
– Побывав в своих апартаментах, я понял, что я – далеко не образец кристальной честности, и решил, что я слишком строго судил тебя за единственную ложь. Я собирался просить тебя о прощении в надежде на то, что мы сможем забыть старые обиды и вернуться к тому, что было раньше.
– Мне нечего тебе прощать. – Она отвернулась, не в силах больше смотреть ему в глаза. – Я рада, что мы встретились, даже если я никогда не увижу тебя после того, как уеду из Лондона.
Слова ее обжигали, но опровергнуть их ему было нечем. Он был связан с другой, и потому было бы нечестно продолжать отношения с Марией.
Но даже если ему не дано провести с Марией остаток дней, как он того желал, в благодарность за все, что было между ними, он мог открыться перед ней – открыть перед ней ту часть себя самого, какую он так долго и тщательно скрывал от всех прочих.
– Ты поднимешься со мной в мои апартаменты? Я хочу тебе кое-что показать. – Он невесело усмехнулся. – Я понимаю, что поступаю не вполне прилично, приглашая тебя к себе в спальню, но мои намерения честны, и я думаю, что тебе покажется это… интересным.
– Любопытство мое всегда одерживало верх над рассудительностью, – сказала она, улыбнувшись ему так, что он едва не забыл о своих честных намерениях. – Ведите меня, ваша светлость… Эш.
Когда они стали подниматься по лестнице, он спросил:
– Твоя комната удобная?
– Самая лучшая, в которой мне когда-либо приходилось жить, а я, поверь мне, бывала во многих домах. – Мария с любопытством на него посмотрела. – Что ты чувствуешь к этому дому? Он кажется тебе знакомым?
– Отчасти. Чуть-чуть. Хотя я надеялся, что возвращение домой вернет мне мое прошлое. – На верхней площадке лестницы он повернул направо. – Но испытал лишь очередное разочарование. Пока я нашел здесь лишь одно место, которое мне о чем-то говорит. Туда я и хочу тебя отвести.
Он вошел в свои апартаменты, подошел к столу и достал из ящика ключ от тайника, демонстрируя ей полную свою открытость. По сравнению с тем, что он собирался показать ей, этот акт доверия казался мелким и незначительным.
– Добро пожаловать в мое тайное убежище. – Он открыл дверь и жестом пригласил ее войти в комнату.
Округлив от удивления глаза, она медленно покружилась на месте, восхищенно взирая на статуи.
– Это не собрание предметов искусства, а место для молитвы, как я думаю.
Он кивнул:
– Ты все сказала за меня.
Она прикоснулась к сухим цветам перед статуей Лакшми.
– В своем сердце ты хранил веру своей матери.
– Тебя шокируют мои языческие привычки? Я не могу считать себя настоящим английским джентльменом, не являясь христианином.
– Ты знаешь наши англиканские молитвы и псалмы не хуже меня, – задумчиво сказала Мария. – Я думаю, что ты стоишь выше обычного английского джентльмена, но никак не ниже.
Он вздохнул с облегчением.
– Я не мог с уверенностью сказать, как ты к этому отнесешься. Возможно, мне вообще должно быть все равно, что ты думаешь о моем индийском происхождении, но… мне не все равно. Я не хочу, чтобы это отвратило тебя от меня.
– Бабушка Роза говорила, что давным-давно цыгане пришли из Индии. Может быть, мы с тобой дальние родственники. – Она жестом указала на Лакшми. – Ты не был шокирован, когда я рассказала тебе про мою цыганскую кровь. Терпимость – это качество есть у нас обоих.