Глава 30
Вся Относительность стоит
На фокуса обмане.
О том и математика
И физика речёт,
Что «точка» как понятие
Придумано фантазией,
Что «точки», как объекта,
Во всей вселенной нет!
© Группа «Пилот» — «Иллюзия относительности»
Ёля слонялась по комнатам, доставала из шкафов старые вещи и подолгу их рассматривала, а в сердце крепли сомнения. Вдруг Януш прав, и её душевное равновесие пошатнулось? Ёлка не могла вспомнить где, как и зачем покупала безделушки, что теперь были сложены мамой в коробки с надписью «дочь». Или не покупала? Дарили? И этого Ёля не помнила. В голове намертво засели Шинари и София тех времён, когда она была слепой, приговорённой к смерти больной. Всё это случилось с ней во сне и к реальности отношения не имело, но выглядело почему-то живее, чем настоящее.
— Мама! — Ёлка отложила нитку бус. — Мам, иди сюда!
— Что случилось? — женщина обеспокоено глядела на дочь, стоя на пороге гостиной.
— Как я познакомилась с Яном?
— Ох… — присела рядом на диван. — Ты сама можешь рассказать об этом.
— Ма-ам… — Ёлка вложила в короткое слово всю свою настойчивость.
— Вы познакомились пять лет назад, — следя за реакцией дочери, начала женщина, — на благотворительном концерте. Януш тогда ещё не имел отношения к политике, преподавал в университете, занимался волонтёрством. Помнишь?
— Не совсем, — Ёля с сожалением поджала губы. — Я даже не помню… — замолчала, поняв, насколько дико прозвучит следующая фраза: — Я даже не помню, что спала с ним.
— Господи… — Похолодевшие руки Ёлки согрело тепло маминых ладоней. — Ян ведь твой первый и единственный мужчина. Да ты его ребёнка носишь…
Логика подсказывала, что самая родная женщина на свете права, но мутные картинки реальности смешались с яркими кадрами сновидений, и Ёлка далеко не всегда понимала, где она настоящая. Своим первым разом с мужчиной она искренне считала ночь с Гаром, да от одних воспоминаний мурашки по коже — разве так бывает?.. И слепой там Ёля была словно по-настоящему. Кто ещё может похвастаться сновидениями без визуального сопровождения? Растеряно улыбнувшись, обняла маму.
— Я позвоню Стефану. Нужно записать тебя на приём.
Ёлка не шелохнулась, когда мама встала с дивана и ушла за телефоном. Позвонит Стефану… Что же, пусть. Один из лучших «душекопателей» Софии. Отмахнувшись от путаницы в голове, слушала, как мамочка просит доктора принять дочь, несмотря на выходные. Кажется, он согласился. На сердце стало немного легче. Возможно, врач поможет избавиться от навязчивых снов и вернуть настоящие воспоминания.
— Стефан ждёт тебя через два часа, — мама вошла в гостиную с маленьким бумажным листочком и карандашом.
Устроившись за круглым столом на венском стуле, женщина принялась записывать адрес для Ёлки. Несколько строк, а сколько старания. Мама всегда аккуратно выводила буквы, почерк почти каллиграфический — это Ёля помнила, а вот украшение, что лежало в открытой коробке сверху — нет. Она достала вещицу — красивая, даже очень красивая. Что-то вроде громоздкого ожерелья или миниатюрного пояса. Рассматривая бижутерию, не могла понять, из чего та сделана. Тонкие чешуйки напоминали рыбьи, но сияли не хуже самоцветов — невероятное зрелище.
— Мам, откуда это здесь? — положила украшение на столешницу.
— Понятия не имею, — пожав плечами, вложила в руку дочери сложенный листочек. — Доберёшься сама? Мне пора на работу. Ох…
— Не переживай, — обняв маму Ёля вдохнула тонкий аромат заботы, — всё в порядке. В городе я не заблужусь.
— Тут недалеко, милая.
Тяжёлый вздох и лёгкий блеск слёз в глазах мамы заставили сердце Ёли сжаться, похоже, волнение передавалось воздушно-капельным путём. Стараясь не выдать смятение, Ёлка помогла маме собраться на работу, чмокнула её в щёку и, щёлкнув дверным замком, поспешила обратно в гостиную. Этот пояс из причудливой рыбьей чешуи… Ёля точно видела его раньше: материал, из которого была изготовлена вещица, казался знакомым. Густой туман воспоминаний кутал душу, но ни одно из них не имело чётких образов, а сердце ныло. Блестящая штучка напоминала Ёлке об Ансгаре, да так, что руки горели, едва касалась переливающихся чешуек. Сидя за столом, Ёля гипнотизировала взглядом бижутерию, надеясь всё вспомнить, ну или хотя бы отыскать маленькую зацепку — тщетно.
***
Вернувшись домой Гар, застал Коди за занятием, от которого у воина волосы зашевелились не только на голове. Мальчишка стоял у камина, под ногами карта, а в руках пояс из чешуи ахры. Ансгар делал украшение в предрассветной тишине, пока его девочка досматривала сны, перед тем как открыть слепые глазки и с улыбкой позвать — «Гар». Ёе нежный, бархатный голосок сейчас мучительно рвал уши, будто слышал его наяву.
— Зачем взял?..
Коди оборвал вопрос воина лёгким пасом рук, и… пояс исчез. Ансгар мог поклясться предками — украшение нырнуло в карту, словно в воду, кажется, даже плеск услышал. Округлив глаза, Гар смотрел на парня, не в силах выдать и полслова.
— Пусть фея получит подарок, пусть фея помнит уродца Гара, — бубнил Коди.
— В каком… смысле? — почти шёпотом выдал воин.
Парень выглядел так, словно ему стали известны самые сокровенные тайны мироздания, и от этого зрелища в груди Гара скрипел ледяной холод. Воин не труслив, не раз видел чужую смерть и сам стоял на пороге чертогов Богов, но пацан с этими проклятыми огоньками во взгляде мог затмить что угодно — будь то вой кровавой сечи или костлявые руки смерти, сдавившие глотку.
— Время, как река, — речь дурочка была необычно легка. — Течение залижет раны, принесёт на пустое место новые камешки.
— Объясни ты мне, что с Ёлкой? Где она? Как вернуть?
— Вернуть… — эхом отозвался мальчишка.
— Отправь меня к ней, как только что отправил пояс, — Ансгар ухватил парня за плечи.