Читать интересную книгу Битва двух империй. 1805–1812 - Олег Соколов

Анне в январе 1810 г. исполнилось 15 лет, и своими свойствами она являла разительный контраст с сестрой Екатериной. Если последняя была властной, честолюбивой, дерзкой и сладострастной, Анна, наоборот, была очень спокойной, уравновешенной девушкой. Все источники отмечают её доброту и постоянство. Когда Наполеон пожелал узнать о ней поподробней, Коленкур направил императору такое описание великой княжны: «Она высокая для своего возраста и более развита, чем обычно. По словам тех, кто составляет двор её матери, она созрела уже в течение пяти месяцев. Её тело, её грудь, всё говорит об этом (Наполеона очень интересовала зрелость девушки, потому что наследник требовался как можно скорее, поэтому Коленкур прежде всего останавливается на этом вопросе)… Она не очень красива, но её глаза очаровывают добротой. У неё спокойный характер, все говорят, что она очень мягкая; все более отмечают её доброту, чем её ум. В этом смысле она полностью отличается от своей сестры, про которую говорят, что она властная и решительная. Как и все великие княжны, она очень хорошо воспитана и образованна. У неё есть всё необходимое для принцессы, которой нужно будет находиться в центре двора»[6]. Наконец Коленкур ещё раз подчёркивал всеобщие надежды на то, что великая княжна будет плодовитой, так как её мать, как он выразился, — это «настоящая машина для производства детей».

За месяц до своего официального развода, 4 ноября 1809 г., Наполеон продиктовал Коленкуру распоряжение немедленно провести дипломатический зондаж возможности своего бракосочетания с великой княжной Анной. В письме послу, подписанном министром иностранных дел Шампаньи, говорилось, чтобы все необходимые демарши были осуществлены немедленно, так как «здесь считают минуты, ибо это важное политическое дело. Император как можно быстрее должен обеспечить преемственность своей династии». Министр добавлял также: «Мы не придаём никакой важности условиям даже тем, которые связаны с религией… Действуйте, ибо это письмо продиктовано императором. Его Величество полностью полагается на Вас, зная Ваш такт и Вашу преданность»[7].

Это послание написано вполне в наполеоновском стиле. Здесь, как и на поле боя, Наполеон предписывает действовать быстро, решительно и как можно скорее дать ему ясный ответ. С другой стороны, он был готов пойти на все условия, которые мог выставить петербургский двор. В частности, никаких препятствий не ставилось в том случае, если бы в качестве непременного требования был поставлен вопрос о сохранении будущей императрицей православной веры.

Курьер скакал в Россию, увы, очень медленно. Вместо того чтобы доставить письмо в конце ноября — самые первые дни декабря, он сумел привезти его в Петербург только 14 декабря. Однако в этот момент царя в столице не было, четыре дня назад он уехал в Москву. Только 28 декабря (16 по старому стилю) Александр смог принять французского посла. Это произошло вечером, после ужина во дворце. Царь пригласил Коленкура в свой кабинет, и там посланник впервые обратился к царю с предложением устроить свадьбу Наполеона и великой княжны Анны.

Коленкур, как предписывали ему инструкции, не сделал официального предложения, он мог говорить только перифразами, и так же витиевато и туманно ответил ему Александр. Для начала царь выразил французскому послу весь свой восторг по поводу подобного брачного проекта. Однако далее Александр с глубоким сожалением ответил, что он не совсем владеет ситуацией. «Что касается меня, — сказал он, — эта мысль мне приятна; даже, скажу вам откровенно, по моему мнению, моя сестра ничего лучшего не может сделать. Но вы, конечно, помните, что я вам сказал в Эрфурте. Указ моего отца и его последняя воля предоставляют моей матери полную свободу распоряжаться устройством судьбы её дочери. Её мысли часто не совпадают ни с моими желаниями, ни с политикой, ни даже со здравым смыслом. Если бы всё зависело от меня, вы получили бы моё слово, не выходя из моего кабинета, потому что, я уже вам сказал, эта мысль приятна мне. Я подумаю и дам вам ответ, как вы того желаете. Но нужно мне дать в распоряжение, по крайней мере, десять дней»[8].

Самое забавное, что Коленкур ничего не понял и в своём донесении, написанном в тот же день, передал буквально слова царя, считая, что тот действительно будет хлопотать перед своей матерью и всячески стараться способствовать столь желаемому для Наполеона браку.

Из-за многочисленных промедлений ответ Коленкура пришёл в Париж только 27 января. Таким образом, между отправлением первой депеши послу и получением первого уклончивого ответа прошло более двух с половиной месяцев. Срок даже для того времени очень большой. Обычно хороший гонец совершал путешествие из Парижа в Петербург за три недели, поэтому уже сам факт большой задержки вызвал у Наполеона дурные предчувствия.

Для императора было совершенно неприемлемо получить пощёчину в виде отрицательного ответа даже на полуофициальное предложение руки и сердца. В качестве запасного варианта у Наполеона было несколько других возможностей: жениться на дочери австрийского императора, на саксонской принцессе или, наконец, просто на достойной девушке своей страны.

По этому поводу бывшая императрица Жозефина, сохранившая по отношению к Наполеону тёплые чувства, в разговоре с государственным советником Тибодо воскликнула: «Лучше бы уж он взял француженку, хорошую и добрую девушку, что, у нас их не хватает? Если ему нужно знатную, неужто у нас нет Монморанси и других подобных семей, столь же именитых как все принцессы Европы вместе взятые. Ему нужно наследников? Ну так и что? Любая горожанка годится для этого… У меня печальное предчувствие. Иностранка! Она же выдаст все государственные тайны, она предаст его, она его отравит!»[9] Однако вариант женитьбы на француженке Наполеон считал не соответствующим большой политике. Последующие события покажут, что оказался прав не он, а его бывшая жена…

Что касается саксонской принцессы, не было ни малейших сомнений, что король Саксонии, верный вассал и друг Наполеона, будет счастлив породниться с императором за счёт этого династического брака. Однако перспектива саксонского брака вызывала справедливые опасения. Герцогство Варшавское формально было частью Саксонии. Породниться с саксонской принцессой означало в какой-то степени породниться и с Польшей, а это было бы воспринято в России как вызов; сверх того, хотя в Саксонии и правила древняя династия, само королевство всё-таки было маленьким и не имело большого политического веса в Европе.

Наконец, первый из перечисленных вариантов, австрийский, обладал не только явными выгодами, но и очевидными отрицательными сторонами. С одной стороны, в Вене на престоле находилась одна из древнейших династий Европы. Австрия была после Франции и России самой сильной континентальной державой. Её войска, модернизированные за счёт разумных реформ, показали свою мощь в ходе войны 1809 г. С другой стороны, перспектива австрийского союза не вызывала сочувствия во Франции. У всех ещё в голове была память о Великой французской революции; принцесса, которая могла стать женой императора, была внучатой племянницей ещё совсем недавно (17 лет тому назад) казнённой королевы Марии-Антуанетты. Вслед повозке, на которой бывшую королеву везли на казнь, парижская толпа выкрикивала: «Австриячка! Изменница! На гильотину её!» Очень многие опасались, что австрийский брак будет в определённой степени реставрацией старого режима.

Тем не менее Наполеон подумал именно об австрийском браке, но только в качестве запасного варианта. Промедления с ответом из России привели к тому, что именно этот запасной вариант стал отрабатываться даже более активно, чем того желал бы Наполеон. Как уже говорилось, новый министр иностранных дел Австрии Меттерних упорно продолжал действовать в области укрепления позиций своей страны. Он считал, что самым правильным решением в сложившейся обстановке является как можно более тесное сближение с Францией. Кроме того, умелый интриган Меттерних считал, что для Австрии было бы выгодно разрушить всякое серьёзное франко-русское сближение.

Поэтому, когда австрийский министр узнал о разводе Наполеона, он, человек очень проницательный, не сомневался, что император французов будет свататься к русской великой княжне. Без сомнения, как один из наиболее информированных людей Европы в области политики, он мог догадываться, что положительный ответ России не гарантирован, и, следовательно, можно попытаться расстроить русский брак, подтолкнув Наполеона к партии с австрийской эрцгерцогиней. Меттерних проинструктировал князя Шварценберга, ставшего австрийским послом в Париже, о своих проектах. Тот со своей стороны послал на разведку одного из своих помощников — графа де Флоре.