Князь Беловодья просил узнать что-либо у всех дознатчиков Беловодья, о дальнейших намерениях Хана Великой Степи.
Он уже встретился с двумя дознатчиками, ничего нового он не узнал. Может, через Юнния, этого светловолосого крепыша, ведет след к дальнейшим намерениям Орды.
Беловодец задумался и, закончив свои размышления, дал указание:
— Юнний, надо взять одного из степняков и вытрясти у него все, что он знает!? Для чего они все собрались и, зачем им срочно понадобилось убивать покойника!?
Юнний поперхнулся пивом и возмутился:
— Э, а я тут при чем!? Мы с тобой ранее договаривались, что я буду собирать только сведения, интересующие тебя и Князя Беловодья! А ты предлагаешь мне выкрасть «конопаса», подданного Великого Хана!?
На шум, с кухни выглянул хозяин, убедившись, что посетители не буянят, разбивая посуду и переворачивая его столы, мигом скрылся на кухне, продолжая свою прерванную ссору с кухаркой.
Беловодец зыркнул на него так, что Юнний осекся и лишь промямлил в свое оправдание:
— Ну, я что, один пойду что — ли?
Беловодец задумался, ему очень не хотелось раскрывать перед моритцем своих людей, но другого выхода у него не было. Подняв руки, он снял со своей шеи кожаный шнур, с висевшей на нем серебряной фигуркой тура и протянул ее Юннию:
— Есть у меня один человек здесь, он поможет тебе. Разыщи на Недлинной улице постоялый двор «Рогатый петух».
— Ну и двусмысленное название у этого двора — проворчал все еще недовольный Юнний.
Беловодец, словно не замечая расположение духа Юнния, продолжил:
— Спроси там постояльца Дейвана и передай ему вот это. Он сразу поймет, от кого ты пришел.
Возьмите одного из степняков и вытрясите из него, все что можно! Я думаю здесь, затронуты интересы как твоей Раввены, так и моего Беловодья.
Юнний нехотя взял фигурку тура и повесил себе на шею. Его прижали к стенке и ему некуда было деваться. Если что, его сдадут «павлинам» с потрохами, или на худой конец, его сами беловодцы или их людишки пришьют.
Мало ли людей счас в Морите погибают не своей смертью, никто даже не заинтересуется куда подевался Юнний Неунывающий.
Он вспомнил своего приятеля Кейдана, также прижатого к стенке безвыходной ситуацией, которого приняли в отряд охраны Сая Альвера. Кому из них сейчас было хуже, и кто из них оказался в большей опасности.
Юнний проклинал тот день, когда согласился работать на беловодцев, все из-за денег, ради них, проклятых, а если попытаться…
Беловодец живо прихлопнул рукой шустрого проворного таракана, желавшего поживиться крохами со стола, за что и поплатился глупой смертью.
Беловодец брезгливо стряхнул раздавленного таракана на грязный пол и сказал Юннию:
— Вот ведь хитрая тварь, схватил крошку и попытался скрыться. Думал перехитрить меня, а не тут — то было, от меня не уйдешь!
Вытерев руку об одежду, он пристально посмотрел Юннию в глаза, проверяя, дошел ли до него намек.
Юнний как раз, размышлявший о возможности скрыться в дружелюбном месте, гостеприимно распахнувшему беглецу свои объятия, особенно с беловодским серебром, обиженно произнес:
— Вы же знаете меня, мы давно работаем вместе и я вас никогда ведь не подводил.
И сам посмотрел в глаза беловодцу чистым и обиженным взглядом ребенка, которого тот, незаслуженно обидел своей неоправданной угрозой.
— Да ладно, ладно Юнний, я же вовсе не тебя имел в виду, а этих противных тараканов.
Беловодец, даже как-то смутился, к удивлению Юнния. «Лесовик» встал и, похлопав его по плечу, искренне, от всего сердца пожелал ему:
— Если чего, он знает, где меня найти. Удачи вам, парни!
Глава 15
Оставар, взмокший от выступившего на его теле пота, тяжело дышащий, отодвинулся от обнаженной раввенки, только что стонавшей под ним от любовной страсти, охватившей их обоих.
Он втайне надеялся, что ее чувственные стоны были вызваны его мужской удалью, а не серебряным денарием врученным ей накануне.
Укргур сел на лежаке, повернувшись к ней спиной и свесив ноги на глиняный пол, потянулся и взял кувшин c выщербленным краем, наполненный просяным пивом. Запрокинув голову, Оставар начал жадно глотая пить пенный напиток, утоляя жажду и сухость во рту, возникшую после занятий любовью с пылкой раввенкой.
Накануне, вчера вечером, он познакомился с ней в кабаке «Веселый молочник», копытом в лоб поганым моритцам, за такое несуразное название.
Косвенно, с молоком было связанно множество грудастых девиц, бывших там.
Несмотря на запрет их старшего, копана Щировара, отлучаться куда-либо, он зашел туда ненадолго, дабы немного промочить горло пивом, после недавнего прибытия их небольшого отряда в Мориту.
Изголодавшийся по женскому телу, степняк сразу заприметил светловолосую раввенку, которая вызывающе смотрела на него. Она дерзко улыбалась ему, накручивая прядь своих волос на палец.
Недолго думая, он быстро сговорился с ней и, хотя цена была несколько завышена, она, несомненно, стоила этого.
Он сделал еще глоток пива, ему оно очень нравилось и гораздо больше чем кумыс.
Великий хан укргуров постановил, что кумыс более соответствует обычаям и традициям великих предков, сотрясавших, некогда весь обитаемый мир. И всем степнякам было наказано пить только его.
Оставар, нарушавший запрет, с наслаждением допил пиво, пролив несколько капель на свою волосатую грудь.
Обнаженная раввенка встала и, подняв руки вверх, томно потянулась, вызвав у него вновь появившееся желание.
Оставар протянул руку и погладил ее по крутому заду, одобрительно приговаривая и цокая языком:
— Гарная задница! Зовсим, як круп моей кращой кобылы Зирки!
Она мягко убрала его руку и нежно улыбаясь, сказала ему:
— Ты ложись и жди меня, я ненадолго.
И быстро провела своей рукой ему ниже пояса, отчего у него опять взыграла кровь. Он, как неистовый жеребец, был опять готов к любовной схватке.
Оставар лег на спину и смотрел в потрескавшийся потолок, по которому прыгали тени, отбрасываемые чадящей, потрескивающей горящим маслом, тусклой лампой.
Скрипнула входная дверь и он, не поднимая головы, в предвкушении страсти с пылкой раввенкой, нетерпеливо прорычал:
— Сидай сверху, быстрише!
В ответ, неожиданно для него, раздался мужской голос:
— Это только не со мной, даже если бы за это я стал Великим Ханом и правил всей вашей Великой Степью.
Оставар резко вздрогнул и сел, увидев в дверном проеме молодого широкоплечего светловолосого раввенца и беловодца, с пугающими шрамами на левой стороне лица. Рука у него метнулась к изогнутой сабле, лежащей рядом с ним на скамье, поверх наспех сброшенной одежды.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});