Читать интересную книгу Журнал Наш Современник 2009 #1 - Журнал современник

Россия, белая от снега И золотая от сосны… Следы последнего набега Уже как будто не видны.

Моё решение ставить пьесу укрепилось вдвойне, я рассказал ему о творческом вечере В. П. Астафьева, он был немного смущён, отнёсся даже к моим словам с недоверием, но где-то глубоко внутри был польщён и горд за его оценку. Подумав, он заметил:

- Когда мы с Александром Романовым были в гостях у Виктора Петровича, он сказал нам, что поэзия в его понимании - это напряжение мысли в великих просторах раздумий о страстной и безграничной любви к Родине с горькой или светлой правдой в сердце.

Мы - не на уровне задачи, Когда, пуская лёгкий дым, В кругу

О Родине судачим: Шумим! Корим! Боготворим!

Да, путь её и многотруден,

И объясним не всякий раз…

Но Русь была,

И есть,

И будет

До нас,

При нас

И после нас.

Прочитав его книгу стихов и пьесу, я понял, что одновременно имею дело с очень искренним человеком, маститым поэтом и совершенно незрелым драматургом.

Для начинающего драматурга его ошибки были типичны. Вместо пьесы я увидел очень крепкую повесть в диалогах с ярким языком и глубокими трагическими нотами. Но, к сожалению, драматургии в ней было мало. Зная, как неоднозначно реагируют авторы на замечания, я очень аккуратно и округло начал говорить о недостатках. Виктор прервал меня, сказав, чтобы я не крутил и поведал всю правду, как она есть. Я ему и сказал всё, что думаю о пьесе. На его вопрос, - нуи что же дальше? Я ответил вопросом: "Работать будем?" Последовал утвердительный и серьёзный ответ: "Будем!"

Мы работали с перерывами около года. Виктор, как послушный ученик, постигал теорию драмы. Мы структурировали текст с учётом принципа "захват внимания", убрали повторы, поправили событийный ряд, а несколько основных событий, носивших описательный характер, перевели в разряд действия, обострили конфликты, уточнили взаимоотношения персонажей и языковые характеристики героев. С упорством и без пререканий он очень быстро переписывал сцену за сценой, но каждый раз, принося материал, недовольно ворчал, что ему приходится рушить такой отличный текст, и в результате всё

получается очень плохо. Прочитав переделанное, я, как правило, отвечал, что с позиции прозы, может быть, стало хуже, но с позиции драмы это даже очень неплохо.

Как поэту, Коротаеву трудно было преодолеть своё поэтическое "я", оно одинаково звучало в голосах и интонациях практически всех персонажей. Станислав Куняев так писал о Коротаеве: "Его стихи густо заселены определёнными судьбами и ликами, среди которых мать, жена, сын, земляки, друзья, недруги, и, конечно же, все эти судьбы как бы растворены в голосе автора и объединены им". Это неоспоримое достоинство поэзии Коротаева, но драматургия требует иного, обратного подхода, автор должен полностью раствориться в своих героях, при этом сохранив у каждого из них только им присущий голос и свою индивидуальность.

О главной героине, Катерине Вячеславовне, необходимо сказать особо. Работая над пьесой, я попробовал пригладить её речь, переделать некоторые обороты, заменить слова, как мне казалось, трудно понимаемые для городского жителя. Наработку я показал Виктору, он просмотрел мои правки, нахмурился и жёстко сказал, что в образе и речи Катерины Вячеславовны ничего менять не надо, и, помолчав, добавил:

- Бабушка была такой и говорила она так.

Он сказал, что этот образ списан с его любимой бабушки Екатерины Вячеславовны. Своим творчеством он обязан ей, потому что она была его главным наставником и поводырём. Бабушка рано научила Виктора читать и привила ему любовь к народному творчеству тем, что знала огромное количество сказок, сказаний, присказок, частушек, причетов. На всю жизнь она заложила в него любовь к красоте родного северного неба, к речке и роднику, к свежевско-панной пашне и скошенному лугу, глухому лесу и колосящемуся полю, к родной деревне Липовице. Его большой друг и земляк поэт А. А. Романов писал:

Он вырастал под этим небом, Сиявшим в ельниках глухих. И стал ему открыт и ведом Простосердечный русский стих. Он здесь от бабки Катерины Воспринимал язык родной, Вникал в словесные глубины, Дышал отважной новизной.

В пьесе "Женская логика" образ Катерины Вячеславовны - воплощение совести, радости и боли за всё, что ей дорого: за родную землю и людей, на ней живущих, за любовь и справедливость, за сына и внука, за чужого ребёнка и его непутёвых родителей. В спектакле Катерину Вячеславовну сыграла блистательная актриса А. К. Леонович. Виктор оказался прав, сокольский диалект героини нисколько не смущал зрителя, звучал напевно и поэтично, и вся она была пропитана глубокой народной мудростью, бесконечной добротой и справедливостью.

Первоначальный вариант пьесы составлял свыше 90 страниц текста, что не укладывалась ни в какие сценические временные рамки, необходимо было нещадно сокращать текст. Но когда дело доходило до сокращений эпизодов, сцен и диалогов, Виктор отстаивал каждое слово, каждую строчку, и у нас из-за этого возникали постоянные разногласия. В конце концов, Виктор брался сам править, после этого мы читали пьесу вслух, засекали время, но материал никак не укладывался в необходимые временные рамки. Мне надоели пустые и бесконечные споры, и я, на свой страх и риск, вырезал ножницами все казавшиеся мне лишними эпизоды, сцены, сценки и диалоги, в итоге пьеса получилось чуть больше пятидесяти страниц. На следующий день я показал Виктору выброшенный текст. Увидев стопу листов и не читая получившегося материала, он вдруг побледнел, забегал по кабинету и замахал руками. Он кипел, как вулканическая лава, и кричал мне в лицо, чтобы я взял ножницы и кастрировал его самого, но не смел поднимать руку на его детище.

- Хватит, мы больше не работаем! - заключил он, схватил пьесу, вырезанную правку и выскочил, сильно хлопнув дверью.

ерез несколько дней Виктор позвонил и смущённо сказал, что я оказался прав, правда, не совсем прав, нельзя же так жестоко поступать с поэтом и его ребёнком, а потом добавил:

- Головой понимаю, что надо было сокращать, а сердце не приемлет, ты правильно сделал, что вырезал текст, у меня бы рука вряд ли поднялась.

Доведя пьесу до определённого этапа, я передал её вместе с автором режиссёру В. Н. Свиридкину. Пока они работали над пьесой, Коротаев не раз вбегал ко мне в кабинет с криком, что, оказывается, я обошёлся с ним и его пьесой по-человечески, а Свиридкин садист, изверг и ещё Бог знает кто. Виктор успокоился, когда начались репетиции. В конце концов, с Виктором Сви-ридкиным и частью постановочной группы он остался на долгие годы в дружеских отношениях.

Пятидесятилетний юбилей Виктора Коротаева совпал с началом репетиций спектакля "Женская логика". Накануне юбилея Свиридкин с актёром Михаилом Вальтером долго о чём-то спорили. Оказывается, они обсуждали, какой же подарок сделать Коротаеву ко дню его рождения. Меня заверили, что подарок будет ультратеатральный при условии, если я им дам машину, чтобы съездить за город. Я согласился, они приехали почти к самому торжеству, вытащили большую коробку из багажника, и я обомлел: в коробке сидел живой огромный и гогочущий гусь. Вот с этим гусём мы и пришли в гости к Виктору. Поставили гуся на пороге квартиры, позвонили в дверь, а сами спрятались этажом ниже. Оказывается, только Виктор открыл дверь, гусь тут же по-хозяйски вошёл в квартиру и направился в ванную.У Коротаева и его семьи на лице застыл вопрос: ждали гостей, а пришёл почему-то гусь. Через некоторое время мы поднялись и опять позвонили в дверь и застали оторопевших и хлопочущих вокруг гуся хозяев, наливающих в ванну воду, где уже плавал и гоготал наш подарок.

Мы поздравляем Виктора какими-то виршами, суть которых заключалась в том, чтобы его поэтический талант не оскудел, ему дарится набор живых гусиных перьев, только успевай затачивать и писать стихи, потому что настоящие стихи пишутся только гусиными перьями и только при свечах. Вместе с гусём мы подарили ему массивную чернильницу каслинского скульптурного литья. Виктор не без юмора тут же ответил сочинённым четверостишием, что теперь перьев ему на всю жизнь хватит, хватило бы таланту, потом серьёзно спросил, что же ему с гусем делать? Мы ответили:

- Сделай жаркое или в деревню отвези.

Недели через две он с хохотом рассказывал, что наш подарок принёс ему массу неудобств. Гусь для начала сожрал всё, что осталось от банкетов, довершив трапезу съестными припасами из холодильника (он удивлялся, что гусь ел и пил всё без разбора), потом обгадил всю ванну, принять душ стало негде. Как только наступала ночь, голодный гусь принимался гоготать и хлопать крыльями, вся семья до утра его кормила и не могла заснуть. Но самое страшное заключалось в том, что семья этого гуся полюбила и никак не хотела из него делать жаркое. Виктор попытался увезти его в деревню, но гусю так понравилась ванна, что он никуда не хотел ехать и устраивал свой гусиный скандал. Дело закончилось тем, что один из друзей Виктора, охотник, порешил гуся. Тушка была положена в морозилку, и жена Виктора Вера Александровна приготовила для всех нас прекрасное жаркое.