К л а в а; она входит с авоськами, нагруженными продуктами.
К л а в а. Фу-ты! Чем воняет-то?
Р е п е н к о. Опять бабка тараканов травила. Что у нас за страна? Куда ни глянь, кругом тараканы и клопы. И живется им лучше всех! Клав, слышишь?..
К л а в а. Чего?
Р е п е н к о. Лизка опять с пакетом от Изюмова выскочила.
К л а в а. А он разве вернулся? Бабка-то рассказывала — в Париже.
Р е п е н к о. Вернулся. Ну погляди, чего они там делают.
Клава ставит авоськи, на цыпочках подходит к двери и, встав на колени, смотрит в замочную скважину. Высвечиваются Е в г е н и я Л е о н и д о в н а и Л и з а. На Лизе нарядный костюм.
Л и з а. Ну как, бабушка?
Е в г е н и я Л е о н и д о в н а. Ой, балует, балует тебя Андрей Дмитриевич. В прошлом месяце колечко с алмазом, нынче вон какой наряд! И все из уважения. Ой, уважает, уважает он тебя!
Входит Н е к т о. В руках у него чемоданчик. На голове кепка.
Н е к т о. Вызывали?
Е в г е н и я Л е о н и д о в н а. Как это ты вошел? Дверь, что ли, незаперта?
Н е к т о. Конечно. Стоит нараспашку.
Е в г е н и я Л е о н и д о в н а. Вот память. А кажись, ведь цепочку накинула.
Н е к т о. Вызывали?
Л и з а. Да. На кухне раковина течет.
Н е к т о. Как обычно. Сейчас поправим, Лизавета!
Л и з а. Поправьте… (Смотрит на Некто, он выходит.) Бабушка, я… мне… Скажи, а много мне папа оставил денег?
Е в г е н и я Л е о н и д о в н а. А что?
Л и з а. Понимаешь, мне маму жалко. Ведь у нее двое! И они мои братья! А ее муж пьет…
Е в г е н и я Л е о н и д о в н а. Твой-то отец покойный капли в рот не брал… Вышла замуж — все! Ломоть отрезанный! Никто она нам! И слышать о ней не желаю!
Л и з а. Бабушка, ты подумай, я школу закончила! Я работать пойду, и мне больше не нужно денег. А там маленькие!
Е в г е н и я Л е о н и д о в н а. И не проси! И не подходи даже!
Н е к т о (возвращается). Все готово. Все, как говорится, в лучшем виде.
Л и з а. Спасибо.
Н е к т о. Мне «спасибо» не надо. Мне бы рубль.
Е в г е н и я Л е о н и д о в н а. Иди-иди! Рубль ему. Что мы, миллионщики!
Н е к т о. Не миллионщики, знаю. А только деньги все равно есть. Не жалей денег, бабуля. Если просят, отдай!
Е в г е н и я Л е о н и д о в н а. Починил? И иди, иди отсюда!
Н е к т о. Дай рубль!
Л и з а. Я сейчас принесу.
Н е к т о. От тебя не возьму! Категорически. Пусть бабуля даст.
Е в г е н и я Л е о н и д о в н а. Милицию вызвать? У меня за стенкой милиционер!
Н е к т о. Это Репенко, что ли? Он не в счет. Его отставили. Ладно, пойду… Только в следующий раз не проси, бабуля. Не приду! (Уходит.)
Е в г е н и я Л е о н и д о в н а. И кого только не берут в слесаря!
Л и з а. Какие у него глаза странные. Словно без зрачков… Бабушка, а ведь у него в самом деле зрачков нет…
Е в г е н и я Л е о н и д о в н а. Пропил зрачки-то!
Л и з а. Бабушка, не могу я носить эти наряды, когда мама так сильно нуждается! Я какой-то барыней выгляжу! А мама в кооператив пошла пакеты целлофановые клеить… А ей нельзя! У нее сердце! А там душно… Бабуля!
Е в г е н и я Л е о н и д о в н а. Погоди ты про маму-то думать. Тебе самой еще лечиться надо. Эпилепсия, она ведь не проходит ни с чего!
Л и з а. У меня уже давным-давно приступа не было!
Е в г е н и я Л е о н и д о в н а. Ты только гляди Изюмову не скажи про свою болезнь. После скажем, когда до дела дойдем. И мяску с рынка, и фруктов, а когда и икорки — ведь хочется…
Л и з а. Бабуль, а ты себе представь, что я иду сейчас по Парижу. Я иду по Парижу под руку с Изюмовым…
Е в г е н и я Л е о н и д о в н а. И как они туда едут? Скажи, пожалуйста.
Л и з а. Как они едут, это понятно, но как они вообще оттуда возвращаются!
Е в г е н и я Л е о н и д о в н а. Ты что это?!
Л и з а. А что?!
Е в г е н и я Л е о н и д о в н а. Ты хлебушек-то наш кушаешь!
Л и з а. Говорят, что и хлебушек давно не тот! Да и не весь наш. Сама же говоришь: что за хлеб стал? Вот раньше! А еще раньше, до тебя, хлеб куда был лучше. Следуя твоей же логике!
Е в г е н и я Л е о н и д о в н а. Мы коммунами жили! Мы для вас старались!
Л и з а. Вы о нас не думали! А если бы думали, не жили бы коммуной.
Е в г е н и я Л е о н и д о в н а. Кто тебя этому научил?
Л и з а. Жизнь, бабуля! Живу, сравниваю!
Е в г е н и я Л е о н и д о в н а. И что же ты насравняла?
Л и з а. Бабушка, как ты детей учила? Ведь ты же учитель! Где же такое слово взяла… «насравняла»?
Е в г е н и я Л е о н и д о в н а. Где взяла… Напридумалось. А учила так, что… Да и попробовал бы мой ученик вот так рассуждать!
Л и з а. Интересно! А как я рассуждаю? Что я, не имею права говорить то, что думаю?
Е в г е н и я Л е о н и д о в н а. Так ты лучше только думай, а не говори!
Л и з а. Хорошо. Подумав, я и спрашиваю: а кто меня обул? Одел? Заграница проклятая! Музыку я чью слушаю? Ихнюю! Потому что свою лабуду… Нет, есть немного хорошего и у нас! Главного нету! Бабуля, главного — просто и спокойно сказать правду. Мы уже задыхаемся от лжи!
Е в г е н и я Л е о н и д о в н а. Ты что, хочешь, чтоб тебя посадили?!
Л и з а. За что?
Е в г е н и я Л е о н и д о в н а. За это! Все, все! Молчи! Не за такие слова сажали! Дедушку твоего… Ладно! Ишь разошлась!
Л и з а. Вот дурь-то, а! Бабуль! Ну как так можно?! Все об этом говорим, только на кухне. Но ведь все же об этом говорим! И все знают, что за границу не пускают потому, что боятся сравнения. Как будто мы не научились сравнивать и не бывая там.
Е в г е н и я Л е о н и д о в н а. Ой, распустилась…