— Я постараюсь запомнить это для следующего раза, — сухо ответил Тимур, поправляя темный галстук.
Он кладет папку с бумагами на стол и открывает ее.
— Может быть, мы начнем?
В течение следующего часа основное внимание было сосредоточено на бизнесе. По ходу встречи я постепенно чувствовала себя комфортно. Тимур старался не обращать на меня внимания, никогда не смотрел в мою сторону, когда я говорила, отвергая все с презрением, которое, по-видимому, было очевидно только мне.
Медленно нарастала обида на его грубость, пока я не превратилась в тихо бурлящую массу гнева. Как он смеет обращаться со мной так, словно я ничего не значу? Он отвечал на вопросы отца с легкостью, граничащей со скукой.
— Итак, — отец наклонился вперед, пристально сузив глаза, — сколько?
— Проше прощения? — плечи Тимура мгновенно напряглись.
— Сколько будет стоить заставить отказаться от тех акций, что Вы приобрели?
Слышу, как Тимур медленно выдыхает. Атмосфера в кабинете внезапно стала напряженной. Тимур задумчиво потер подбородок, изучая отца.
— Что заставляет Вас думать, что я готов торговать своими акциями? — его взгляд метнулся ко мне, губы сжались в тонкую линию. — Ваша дочь натолкнула Вас на мысль, что есть какой-то способ убедить меня?
— Я не делала ничего подобного, — от такого обвинения я ощетинилась.
Тимур поворачивает ко мне голову. Его глаза холодные и отстраненные. Так не похоже на того страстного мужчину, которого я видела и не один раз.
— И ты ожидаешь, что я поверю в это? Ну же, Ева, мы с вами хорошо осведомлены о Ваших особых… навыках манипулирования.
— Что здесь происходит? — вмешался отец, переводя взгляд с меня на Тимура.
Делаю глубокий вдох. Я знала, что Тимур дразнит меня, пытаясь вывезти из себя. Но я не доставлю ему такого удовольствия.
— Ничего страшного, папа.
Тимур усмехается. Звук был одновременно горьким и веселым.
— Лгунья.
Одно-единственное слово заставило меня стиснуть зубы и впиться ногтями в свои ладони. Я не могла позволить себе потерять самообладание.
— Верьте, во что хотите, Тимур Львович, — пожимаю плечами, изображая безразличие. — В конце концов, я не могу контролировать Ваши мысли.
Его глаза сужаются. Часы в кабинете тикали, пока он наблюдал за мной, секунды, когда я не отрывала взгляда от окна напротив, молясь о каком-нибудь вмешательстве.
— Я не заинтересован в продаже, — Тимур, наконец, обратился к отцу. — Скорее, я намерен в полной мере участвовать во всех аспектах управления этим бизнесом в качестве основного акционера. Вам лучше привыкнуть к этому.
Отец ударяет кулаками по столу, гнев исходит от него волнами.
— Вы ни черта не знаете о ведении этого бизнеса. Как ты смеешь появляться ниоткуда и пытаться оказывать давление на мой бизнес?
— Отец… — встревожено вскакиваю на ноги и подхожу к его креслу. — В этом нет необходимости. Я уверена, что можно достичь какой-то договоренности на взаимовыгодных условиях.
Брови Тимура насмешливо приподнимаются:
— И что Вы подразумеваете под «взаимовыгодными» условиями, Ева Романовна? Что Вы можете предложить? Себя?
— Я предупреждаю Вас, Тимур Львович. Следите за своим языком в присутствии моей дочери, — отец сжимает кулаки. — Так не следует разговаривать с женщиной.
Тимур был непримирим. Он бросает взгляд на часы и наклоняется вперед.
— Приношу извинения, — эти слова были насмешкой.
Мужчина встает, поправляя пиджак.
— А теперь мне нужно идти на важную встречу.
Энгберг, не дожидаясь ответа, просто выходит из кабинета. Рычу и спешу за ним. Хотелось убить его за такое высокомерие. Догоняю Тимура в лифте, шагнув в закрытое пространство перед тем, как двери успевают закрыться.
— Ты ублюдок! — рычу, приближаясь к нему, сверкая глазами от ярости. — Как ты смеешь?
Он уставился на меня сверху вниз, выражение его лица оставалось жестким.
— Как я смею, что, Ева?
— Оскорблять меня таким образом! — ткнула пальцем ему в грудь. — Я не знаю, в чем твоя проблема, Тимур, но ты должен прекратить это. Да, я совершила ошибку, не рассказав тебе о своем брате, но серьезно? Я извинилась. Просто смирись с этим.
— О, я отпустил это. Именно ты заговорила сейчас об этом, не так ли, карамелька?
— Это потому, что ты продолжаешь вести себя как придурок! — чуть ли не взвизгиваю от разочарования. — Послушай, Тимур, — попыталась снова, выдыхая, — я сожалею обо всем. О Софи, о Марке, просто обо всем. Оставь моего отца в покое, пожалуйста. Он нездоров, и все это напряжение совсем не идет ему на пользу. Если ты хочешь продолжить делать больно мне, тогда ладно. Делай все, что в твоих силах, но не впутывай в это моего отца и его компанию.
— Возвращайся к отцу, Ева, — вздох покидает губы Тимур. — Я не стремлюсь разрушить компанию, и я сказал тебе в прошлый раз, что все кончено. Я закончил с тобой.