к своей цели. Чтобы завладеть «рапортом» Ханны Нитвурд я составил кое–какой план. Он, конечно, был шатким и требовал импровизации, но меня сии нюансы не смущали. Я привык балансировать на острие ножа.
Почти на месте… За той закусочной вроде бы налево… Точно! Пришёл!
Как и в стародавние года фасад «Мёртвого Гоблин»а украшали барельефы гипсовых уродцев. Они дрались между собой кружками и плотоядно скалились. Подмигнув особо отвратительному гоблину, повисшему на аркбутане второго этажа, я вошёл в вестибюль гостиницы. За регистрационной стойкой крутилась пышная дама. Отложив метёлку и широко зевнув, она сказала:
– Здравствуй, добр человек. Прейскурант таков: обычный номер – четыре серебряных за сутки, комфортный обойдётся в шесть. Если накинешь двадцать медяков сверху, то получишь ещё горячую ванну и трёхразовое питание.
Я приветливо сверкнул зубами (недолгий вампиризм сделал их идеально красивыми).
– Спасибо за информацию, красотка, но я прибыл не для того, чтобы заселяться. Мне нужна Ханна Нитвурд. Она должна быть в «Мёртвом Гоблине».
– Нитвурд? – холодно переспросила дама. – Твоя Нитвурд завтракает в кафе напротив, ей наша еда, видите ли, не по вкусу пришлась. Хорошо, что она уже съезжает – то госпоже не то, это госпоже не так. Экая цаца! Погляди вон, какие тяжеленые короба мой бедный муж тягал в её номер накануне, а сегодня стаскивал обратно! Жуть! А спутники Нитвурд, здоровенные такие бугаи, даже и в ус не дули, чтобы ему помочь!
– М-м-м, бессовестные какие, – протянул я. – Ладненько, я, пожалуй, пойду.
На выходе я окинул багаж внимательным взглядом. Два крепких сундука – наверняка в них нет ничего, кроме платьев, туфель и женских украшений. Уверен, что компромат на Фришлоу Ханна держит при себе. Попробуем его забрать…
Я вышел из «Мёртвого Гоблина», после чего устремился к вывеске «Сыр, сосиски, тосты и пивцо». Высокая шатенка в зелёном платье и четыре суровых вояки сидели прямо на веранде. Поглощая яичницу с сыром, они что–то оживлённо обсуждали. Предварительно обмотав навершие посоха поднятой тряпкой (демонстрация злобного черепа могла навредить моей задумке), я ухватил стул от незанятого столика и бесцеремонно подсел к Ханне Нитвурд.
– На грубость нарываешься, приятель? – прорычал мне раскосый рыцарь.
– Остынь. Я– жрец Братства Света и нахожусь здесь по заданию Ордена Инквизиции. Мне поручено найти инспектора Ханну Нитвурд. Ей грозит опасность.
– Инспектор перед тобой, – промолвила женщина, удивлённо разглядывая меня большими карими глазами. – Что за опасность?
– Просматривая ауру Соединённого Королевства, Орден Инквизиции обнаружил в Караке очень мощную концентрацию Чёрной Магии. После секретных спиритических церемониалов, Великому инквизитору Ордена удалось установить, что источником скверны является человек, а конкретно ты, сестра.
– Как, я?! Что за чушь! – всплеснула руками Ханна Нитвурд. Её губы слегка задрожали.
– Вышвырнуть этого шарлатана, инспектор? – рявкнул рыцарь, вцепляясь лапищей в башлык моей мантии.
Не отвлекаясь на телесный контакт, я, сосредоточив помыслы на коже под волосами Ханны Нитвурд и обволок её безобидным заклинанием Света.
– Погоди! – осекла инспектор своего телохранителя. – У тебя есть доказательства того, что я проклята?!
– Где–то на тебе должно быть святящееся пятно – оно знак Назбраэля.
– Нет на мне никаких пятен! – взвизгнула Нитвурд, заглядывая под вырез платья.
Пока она обследовала себя, я отметил, что возле её локтя покоится кожаный портфель – зуб даю, что щекотливые материалы по Энтони Фришлоу находятся в нём.
– Может оно там, где ты не видишь?
– Например?!
– На шее или ниже.
Резко крутанувшись на стуле, Ханна Нитвурд повелела:
– Расстегни молнию, Динго, и посмотри на мою спину!
Малость смутившись, Динго обнажил Нитвурд до самого копчика.
– Чисто, инспектор!
– Эй, – вскричал рыцарь, всё ещё держащий меня за шкирку. – У вас на затылке как будто что–то синее поблёскивает!
Спешно задрав свою «гриву» кверху, Нитвурд пролепетала:
– Вы видите его?
– Да, – бледнея, подтвердил Динго.
Дрожа, как ива под ураганом, Нитвурд, с грехом пополам застегнув платье, обморочно спросила:
– Что со мной будет? Как мне… Что?! Ты повезёшь меня в Орден Инквизиции…?!
Там–там–там! Рыбка проглотила наживку! Теперь главное всё не испортить!
Напустив на лицо одухотворённости, я многозначительно покосился на удерживающего меня рыцаря.
– Немедленно отпусти жреца, Маркус!
Маркус тотчас повиновался.
– На твои вопросы, сестра, есть только один ответ – всё по воле Ураха. Ехать в Орден уже слишком поздно – ты можешь не пережить поездки. Мы попробуем провести обряд очищения прямо здесь. Я буду молить Всеотца о снисхождении к тебе, и если Он откликнется – порча Назбраэля сойдёт с тебя.
– Да? Не пережить?!… Мы пойдём в храм Ураха?
– Нет… Приходу Роуча незачем знать о твоём недуге. Чуть ранее я выяснил, что ты остановилась в «Мёртвом Гоблине2. Для священнодействия нам подойдут твои апартаменты.
Ханна Нитвурд отрывисто кивнула. Отодвинув стул и втиснув подмышку портфель, она поманила меня следовать за собой. Ворвавшись в гостиницу, инспектор вихрем взлетела по лестнице и отворила дверь в комнату.
– Я готова, – сообщила она, становясь подле тумбочки с изящной вазой (четыре рыцаря затоптались вокруг неё).
– Разойдитесь, братья, разойдитесь, мне нужно пространство! – пылко воззвал я к воякам, размахивая руками.
Чернокнижник, разыгрывающий воззвание к Всеотцу… Ох, мамочки, если бы Серэнити пронюхала о моём богохульстве – она бы меня прибила.
Внутренне похихикивая, я возвёл перчатки к потолку и вообразил знак Ураха – соцветия, круг, звезда… Теперь слова… Я столько раз слышал, как Серэнити восхваляет Всеотца, что без труда забубнил нечто похожее:
– Урах, Отец Неба и Тверди, Владыка Света, твоя дочь – Ханна Нитвурд пребывает под гнётом Тьмы! Прояви сострадание и яви Своё могущество! Исторгни из Ханны гнилое семя Назбраэля! Прогони из её души Мрак! Поверни лицом к Своему Лику! Её сердце – Твоё Сердце, её помыслы – Твои Помыслы, её тело – Твое Тело и Тьме не принадлежит! Ниспошли…
Произнося пышные фразы, я творил в воздухе трёхмерно–магическую проекцию пульсара. Художник из меня не прям «вау», и потому выплетаемый из колдовского Света символ вырисовывался с некоторыми огрехами. Впрочем, неказистость формы никого не волновала, его восприняли как самое настоящее чудо – рыцари преклонили колени, а инспектор в экстазе смотрела на пухнущую голограмму и громко плакала.
– Урах услышал! Урах услышал! – фанатично возвещал я, распаляя в окружающих эмоциональное возбуждение.
Когда восторженные рыдания Нитвурд переросли в вой, я решил, что представление надо заканчивать. Расширив мерцающий знак Ураха до размеров бочки, я вознес его над головой инспектора, а потом обрушил вниз. Оплетённая радужной лавиной необжигающих огней, Ханна, однако, вопила словно её резали.
– Всё, сестра! – торжественно возвестил я, развеивая магию. – Урах снял с тебя оковы Бездны! Более тлетворность не владеет тобой!
– Спасибо! Спасибо! Тысячу раз спасибо! – запричитала Нитвурд, крепко стискивая меня в объятьях. – Я, такая недостойная! Не причащалась, не постилась, а Всеотец… Поистине нет границ Его любви!
Пора разыграть эпилог спектакля! Отстранившись от инспектора, я взял её за плечи, а затем зловеще сказал:
– Назбраэль очень хитёр, и Он ещё может выследить тебя…
– Как?! Урах же…
– Я провижу, что весь твой