Есть! Захлебываясь рычанием, Грэйн намертво вцепилась в его руку – удача, прямо за запястье поймала! – и изо всех сил потянула наверх. Наглотавшийся воды Элир оказался тяжеленным, словно якорь фрегата о сорока пушках, и ролфи сама едва было не соскользнула с проклятого всеми богами поганого бревна туда же, в разочарованно и жадно рычащую воду. Но ролфи, когти Локки, рычат громче! И никогда, никогда не выпускают добычу!
– А вот хрен тебе! – рявкнула эрна Кэдвен, оскалив зубы на реку. – Мое! А ну отдавай!
И тут шуриа словно очнулся, и принялся помогать ногами, и рукой тоже, и сумел зацепиться за бревно уже сам. Еще немного – и вот он уже кашляет, лежа животом поперек бревна, нос к носу с Грэйн.
– Живой?! – гавкнула ролфи. – Эй! – и потрясла его за плечо. – Ты живой, Эл…лир?
В запале она даже не заметила, что наконец-то почти смогла выговорить хотя бы одно шурианское имя.
Тот только зубами клацнул. Насквозь промокшего бывшего рилиндара сотрясала дрожь, и вода лилась с его одежды и мгновенно потяжелевших кос прямо-таки ручьями. И от всего этого Грэйн задохнулась в гневе и снова зарычала. Пр-р-роклятая река! Как посмела?!
– Живо на берег! – скомандовала ролфи и ухватила его за руку, хотя инстинкт вопил, что зубами за шкирку было бы надежнее. – Держись! Ну?!
И поползла, пятясь и ни на миг не ослабляя ни хватки, ни внимания. Еще не хватало снова его ловить!
– Бл-лагодарю, – стуча зубами, выдавил шурианский воин, оказавшись на твердой земле. – Не ожжжидал.
– Что за чушь! – яростно фыркнула Грэйн, сверкая зазеленевшими глазами и белыми клыками. – А если б я свалилась? Или Джойн?! Что ж ты, не вытащил бы? Так засунь свою змеячью благодарность в… Ар-р-р! И вообще, нечего трепать попусту. Нужен костер-р-р, – она хищно огляделась по сторонам. – Та-ак… костер… а тебе, пока я ставлю лагерь, не стоять столбом, а р-раздеваться и двигаться! Немедленно!
Уж что-что, а обходиться с выловленными из ледяной воды уроженка северных островов умела. А если несостоявшиеся утопленники, вместо того чтоб выполнять приказ, стоят и хлопают глазами, можно и прибавить им прыти. Для их же… для его же, скогти его Локка, пользы.
«Все мужчины одинаковы», – думала Джона, откровенно любуясь статью своего соплеменника.
Как ни крути, а Джэйфф был привлекателен на любой вкус, хоть для взгляда шуриа, хоть для ролфи. Конечно, если женщина ценит в мужчине не только смазливое личико, но и телесную… хищность.
Конечно же, рилиндар сымпровизировал, вовремя вспомнив, что девушки любят раненых героев. Еще больше им нравится собственноручно спасенный герой. А мокрая одежда – это, ко всему прочему, еще и повод немного обнажиться.
Небось покачнулся случайно и тут же придумал, как обратить на себя внимание. Не будь рядом Грэйн, гибкого шуриа и тараном не сбило бы с ног.
Все мужчины одинаковы и в двадцать, и в двести, и… Словом, Аластар проявил не меньше прыти, когда появился на горизонте овдовевшей леди Янамари. Ему хватило трех вечеров и очень рискованного предложения о помощи в начатой вендетте, чтобы Джона сдалась и снова оказалась в его объятиях. В холодную речку диллайн падать не понадобилось, чего не было – того не было, но на свой обнаженный торс он полюбоваться дал. И угроза быть затянутым под плотину ничуть не хуже, чем располосованный ножом правый бок. Тогда Джоне и в голову не пришло подумать, как получилось, чтобы столь опытный фехтовальщик, как граф Эск, получил такую глупую рану, которую она тщательно перевязывала. И доперевязывалась.
Мысленно Джойана желала сородичу удачи. Пусть эрна Кэдвен его увидит таким, каков он есть, пусть убедится, что на свете есть достойные мужчины, которые умеют дарить радость и наслаждение, не причиняя боли и не насилуя волю. Джэйфф Элир и сам свободен, и никого не станет неволить.
Она весь вечер старалась быть тише воды и ниже травы, чтобы не спугнуть их обоих. Потому что чуяла, как разливается в воздухе тревога, как счастливое время затишья между двумя бурями, случайно выпавшее им троим, стремительно истаивает. И эти дни, похожие на густые капли абрикосовой смолы, скоро кончатся и больше никогда не повторятся. Как та неделя на священном озере среди развалин диллайнского замка, которая приключилась у них с Аластаром. Ее итог и благословение бегает, должно быть, нынче по «Жасминовой долине» с дикими воплями, изображая древних охотников всех народов одновременно. И только это, по большому счету, имеет значение.
Джона кошкой жмурилась на огонь, делая вид, будто не замечает ни странных взглядов, ни замирающих, едва начавшись, разговоров. И грелась, будто всамделишная змея, возле только разгорающегося костра непростых чувств совершенно разных мужчины и женщины.
И, уже задремывая, подумала, что если доведется им с Аластаром встретиться, то она обязательно…
Вечер получился странно долгим, хотя, кажется, после всех тревог и накануне тревог не меньших надо бы улечься пораньше и спать себе да спать. Но не сложилось почему-то. Разговор, впрочем, тоже не клеился. Джойн быстро задремала, а вот Грэйн с рилиндаром все сидели и сидели у костра, по большей части молча, и только веток иногда подкладывали. В полумраке ей не видно было, чем занимал себя шуриа, верно, оружие чистил, сама же эрна Кэдвен, поджав под себя голые ноги, штопала изрядно поношенные бриджи. Явиться в ролфийский форт совсем уж оборванкой? Нет, это немыслимо. А говорить им было, в общем-то, не о чем.
Так или иначе, но завтра все это закончится и начнется что-то другое, там, в форте… И неважно, каким оно окажется, это новое, и чем закончится – неважно тоже. Но это, странное, то, что здесь и сейчас, разделенное – а может, наоборот, рожденное невысоким пламенем костра, – оно не повторится больше. И разрушать его, нерожденное еще, бессмысленными разговорами – сродни святотатству.
«Любой огонь, где бы он ни горел, кто бы его ни разжег, – это все равно Мой огонь…» Воистину, темны речи богов, а уж про дары их и говорить нечего! Всегда, всегда они оказываются с подвохом!
«Да еще с каким… – грустно подумала Грэйн, быстро глянув сквозь огонь на мокрые черные косы этого «подвоха», толстыми змеями сползающие по его смуглым плечам и широкой груди. – Ну, Огненная… ну, удружила! Что же это – испытание? Или послание, смысл которого мне неведом? Или урок, постичь который я все равно не смогу? А? Молчишь, стер-рва?»
Благоговения и почтения к Беспощадной Локке в Грэйн сейчас не осталось ни капельки. Боги потому и боги, что им мила честность. И уж если из самого нутра посвященной Огненной Луне так и рвется свирепая брань, так к чему сдерживать ее? От несправедливости и коварства богини эрне Кэдвен нестерпимо хотелось взвыть. Вот так бы закинуть голову, и дать себе волю, и выплеснуть все, что накипело, прямо в насмешливые и беспощадные золотые глаза Огненной Совы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});