испугалась невинного касания. Не стала паниковать. Уже в тот момент я понял, что уеду ещё нескоро.
Второй наш секс был таким же горячим и ненасытным, как и первый. Ева захотела поменять дочери кроватку, и я снова вызвался самолично отвезти их с малявкой в магазин. С тех самых пор в моей машине красуется новёхонькое, так редко используемое детское кресло. И меня это вообще нихрена не смущало. Даже Марина не решилась комментировать «захламлённость» моей тачки, потому что, скорее всего, за бортом осталась бы она сама, а не предмет детской безопасности. Лисёнок к концу того вечера очень вымоталась и устала. Заснула она раньше обычного. А вот я мучил Еву довольно долго, не позволяя ей отдохнуть ещё полночи, захлёбываясь собственными абсолютно непонятными для меня эмоциями.
Для меня это было странно. Но Еву я хотел. Я не чувствовал прежнего пренебрежения по отношению к ней. Я больше не ощущал былые холодность и равнодушие в свою сторону. Страсть с головой укрывала нас обоих. Меня очень быстро затянуло в этот бешеный круговорот. А я не стал сопротивляться. Она – моя жена. Я – её законный супруг. С хрена ли я должен был держаться подальше, когда одни только воспоминания о её стонах и податливости заставляют кровь закипать в жилах?!
Кроме того, что дочь мне неродная, Марина знала обо всём: о моих частых встречах с Евой и Алисой, о времени, которое я постоянно провожу с ними, о том, что я неизменно тащу жену в постель при каждом визите. Я, конечно, не говорил об этом прямо, но женщины такое всегда чувствуют. Да и вообще я не любитель обмана и недоговорок. Если кого-то что-то не устраивает – без проблем. Не держу никого.
Кроме Евы.
Она, как оказалось, сначала была всерьёз настроена на развод. Это ещё мне улыбнулась удача, что, когда жена, вскоре после переезда, пришла заполнять соответствующие бумаги, мне вовремя позвонили. И документы у неё не приняли, уж не знаю под каким предлогом. Я тогда вечером к ней приехал после работы. Но она мне и слова не сказала, что действительно решилась подать на развод. Тогда я окончательно понял, что её внутренний стержень день от дня лишь крепнет. И ломать его мне расхотелось. Позже вопрос с разводом замялся и отошёл на второй план.
Когда Лисёнку исполнился год, я проклял всё на свете, потому что мечтал отпраздновать это событие вместе с ними. Но перенести встречу с Жераром на его территории мне никак не удалось, хоть я старался изо всех сил. Партнёр вспылил из-за пары косяков и истерично настаивал на расторжении контракта на поставку продукции. Поэтому пришлось отложить все дела и вылетать в Париж.
Марина снова завела свою шарманку. Просилась со мной до последнего. Но я ещё в прошлый раз хлебнул сполна. Моя неизменная, ревнивая любовница, когда я ездил обсуждать условия и заключать долгожданный договор с Жераром, прицепилась ко мне с этим Парижем, будь он неладен: возьми да возьми с собой. Взял, конечно, мне не сложно было, тем более что это приравнялось к подарку. Но она меня задёргала. Я ей уже тогда озвучил, что больше в рабочие командировки она со мной ездить не будет. Спасибо. Наелся.
Работа всегда была для меня в приоритете, но в ТОТ самый день захотелось тупо послать всё в жопу и приехать к Еве с Лисёнком. Жена отказалась праздновать день рождения дочери где-то в кафе, скромно заявив, что они останутся дома. С няней. В семейном кругу. Меня, естественно, в этот круг никто не включил.
Я весь день не мог нормально сосредоточиться, частенько ловил себя на том, что косился на экран, не выпускал из рук телефон. Я ждал чего-то. Хоть чего-нибудь. Звонка. Смс. Фотографии. Голосового... Но так и не дождался. Плюнув на всё, я позвонил вечером сам. Собирался сказать, что в срочном порядке пришлось улететь накануне вечером, и, если бы не это, я бы приехал обязательно, даже без приглашения. Но ответом меня не удостоили. Ева вышла на связь лишь на следующий день с фразой: «Прости, так замоталась. Забыла перезвонить вчера».
Да, она не была обязана. Но царапнуло сильно.
Пару раз я ловил её цепкий взгляд на золотом ободке своего безымянного пальца. Поднимать опасную тему не стал. Да, я женат, и скрывать этот факт не собираюсь.
От Марины я тоже никогда не скрывался. Я изначально, ещё когда мы только познакомились, ей заявил, что мне нужна женщина без регулярного пропила мозгов и без серьёзных планов на будущее. Если она всё понимает, согласна достойно себя вести, не издеваться над моим рассудком и вовремя отойти в сторону, то меня всё устраивает. Она изначально была поставлена в известность, что наши отношения рано или поздно закончатся.
«Лучше поздно, чем рано», – был от неё краткий ответ. Марина по натуре довольно вспыльчивая и эмоциональная особа, но при мне лишний раз она всё же старалась сдерживаться.
Где-то через год после нашего с Мариной знакомства я купил себе вторую квартиру. Она долго пустовала, и я предложил любовнице переехать туда. Мне это было очень удобно. Жильё в центре, недалёко от моего офиса. Оставаться всегда было комфортно, да и часть моих вещей до сих пор хранится там.
После того, как появилась Ева, каждый раз, когда я приезжал, Марина смотрела на меня с обидой. Эту тему я тоже никогда не поднимал. Если женщина хотела уйти, она была вольна сделать это в любое время.
Но она не захотела. Вот так и получилось, что в какой-то момент в моей жизни вместо одной любовницы у меня стало сразу две. И вторая тянула к себе всё сильнее и сильнее. И что с этим делать, я действительно не понимал.
У меня появился беспрепятственный, постоянный и такой желанный доступ к телу жены. Но во всём остальном, я был для неё пустым местом.
Ева закрывалась сразу после секса. Отрешённым, непроницаемым взглядом она каждый раз подначивала меня поскорее уйти, а когда впервые предложила остаться, я даже немного растерялся, но (я ведь тогда бросил всё и сорвался к ней ) ответил отказом. Вышло у меня, мягко говоря, не очень вежливо. В ответ я получил настолько простое, но резкое высказывание,