жить в подвале особняка — от такого питания оно постоянно увеличивалось в размерах. Здесь оно оставалось днём, а с наступлением темноты Морли открывал потайную дверь и выпускал его на волю, чтобы оно искало себе пропитание. Оно возвращалось до рассвета, и маг тоже приходил в замок в это время, чтобы вновь заключать Бьятиса в комнате. На двери имелась какая-то магическая печать, поэтому существо не могло выйти самостоятельно. Однажды, заперев ужас в комнате, Морли исчез и больше не возвращался. (Поисковики не нашли никаких признаков открытой двери). Замок, теперь оставленный без присмотра, медленно разрушается, но тайная комната, по-видимому, осталась нетронутой. Согласно легенде, Бьятис всё ещё скрывается внутри неё, готовый проснуться и освободиться, если кто-то сможет открыть дверь с хитрым замком».
Об этом я прочитал в книге Сангстера. Прежде чем продолжить, я попросил библиотекаря поискать данные о существе по имени Бьятис в том запертом книжном шкафу. Наконец, он показал мне следующий фрагмент, обнаруженный им в книге Принна «De Vermis Mysteriis»:
«Бьятис, змеебородый бог забвения, пришёл с Великими Древними со звёзд, призван поклонением его образу, который был принесён Глубоководными на Землю. Его можно вызвать, если живое существо коснётся его изображения. Его взгляд омрачает сознание человека; и сказано, что те, кто посмотрят в его глаза, будут вынуждены отправиться в его когти. Он пожирает тех, кто забредает к нему. Бьятис черпает часть жизненной силы у своих жертв, и за счёт этого он становится крупнее».
Итак, я прочёл в книге Людвига Принна ужасные богохульства, не замедлил закрыть её и вернуть библиотекарю, когда убедился, что больше ничего о Бьятисе в ней нет. Я также вернул ему все остальные сочинения, поскольку Принн был последним, кто упоминал это страшное и загадочное существо. В этот момент я случайно взглянул на часы и увидел, что потратил на свои исследования гораздо больше времени, чем намеревался. Вернувшись к оригиналу книги священника из Беркли, я быстро переписал фрагменты, которые ещё не скопировал по просьбе своего друга, и покинул музей.
Было около полудня, и я намеревался проехать от музея прямо до Камсайда, преодолев как можно большее расстояние в дневное время. Бросив блокнот в бардачок, я завёл двигатель и вырулил на дорогу. В том направлении, куда я ехал, машин было меньше, чем в противоположном, но прошло некоторое время, прежде чем я оказался на окраине Лондона. Далее я мчался, не особенно задумываясь о пейзаже, мелькающем за ветровым стеклом, и не особо замечал приближение темноты, но, выйдя из придорожного кафе, где я остановился перекусить, я заметил, что стало совсем темно. Когда я продолжил путь, всё, что я мог видеть — два жёлтых круга от моих фар, что маячили на дороге впереди или скользили через изгородь на каждом повороте. Но когда я приблизился к Беркли, меня стали преследовать мысли о нечестивых обрядах, которые совершались в этом регионе в древние времена. Проезжая через город, я вспомнил ужасные истории, что рассказывали о нём, о прокажённом, распухшем чудовище, похожем на жабу, которого держали в темнице, и о Ведьме из Беркли, с гроба которой необъяснимым образом упали цепи, прежде чем труп вышел наружу. Конечно, всё это были лишь суеверные фантазии, и меня они не особо беспокоили, хотя в книгах, которые я читал в тот день, они упоминались с такой доверчивостью; но отблески, которые теперь бросал свет фар на окрестности, на неосвещённые чёрные дома и влажные облупленные стены, никак меня не успокаивали.
Когда я, наконец, въехал на подъездную дорожку к дому моего друга, он ждал меня с фонарём, чтобы указать путь, мои фары забарахлили ещё между Камсайдом и Брайчестером. Он проводил меня в дом, заметив, что мне, должно быть, пришлось нелегко добираться до него через неосвещённые переулки, и я мог только согласиться с этим. Уже приближалась полночь, я приехал намного позже, чем намеревался из-за того, что потратил на исследования в музее много времени, и после лёгкого ужина и разговора с другом я отправился в свою комнату, чтобы отоспаться от последствий этого суматошного дня.
На следующее утро я достал из машины блокнот с информацией, переписанной в музее, и вспомнил о своём намерении посетить развалины замка Морли. Мой друг, хоть и мог передвигаться по дому, не мог покидать его надолго, а так как сегодня днём он будет работать над своей будущей статьёй, у меня появится возможность разыскать этот замок. Отдав ему блокнот, я мимоходом упомянул, что после обеда собираюсь прогуляться по окрестностям, и спросил, не может ли он посоветовать мне какие-нибудь интересные места.
— Ты мог бы съездить в Беркли и прогуляться там, — посоветовал он. — Там много чего сохранилось от прежних времен, только я не стал бы задерживаться в Беркли слишком долго из-за туманов. У нас, вероятно, будет тоже самое сегодня вечером, и эти туманы действительно плохие — я, конечно, не хотел бы водить машину в таких условиях.
— Я тут подумал, — неуверенно объявил я, — отправиться в Севернфорд, чтобы попытаться найти тот замок, где должен находиться в заточении фамильяр колдуна. Интересно, ты знаешь, где это? Им владел некто по имени Морли — сэр Гилберт Морли, который, по-видимому, состоял в сговоре с дьяволом или что-то в этом роде.
Казалось, моего друга шокировали эти слова, он выглядел странно встревоженным от того, что я упомянул это место.
— Послушай, Пэрри, — сказал он, — мне кажется, я слышал об этом Морли; есть одна ужасная история, которая связывает его с исчезновением младенцев в наших краях в 1700-х годах, но я предпочёл бы больше ничего о нём не говорить. Когда ты поживёшь здесь немного и увидишь, как все жители запирают двери своих домов в определённые ночи и размещают знаки на земле под окнами, потому что в такие ночи здесь бродит дьявол, и когда ты услышишь, как что-то пролетает над домами, когда все заперлись, и на улице никого нет, тогда у тебя не появится интереса к таким вещам. У нас есть помощница по дому, которая верит во всё это, и она всегда делает знаки для нашего дома, так что, я думаю, именно поэтому дьявол всегда пролетает мимо нас. Но я бы не стал искать места, которые были загрязнены колдовством, даже если бы я был защищён.
— Боже милостивый, Скотт, — упрекнул я его, смеясь, но несколько встревоженный тем, как он изменился с тех пор, как переехал жить в деревню, — неужели ты веришь, что эти звёздные знаки, которые они здесь делают, могут