— Вит не ожидал, что мы займем дома в селе. — Посмеиваясь, пояснил мне вечером Арвид. — Думал, посмотрим на разруху и уедем зимовать в город, ждать, пока управляющий порядок наведет.
— А у нас управляющего нет. — Заметила я.
— Так у нас и дома в городе нет. И еще много чего. — В тон мне ответил муж. — Если бы не оказия продать товар подороже, мы бы, наверное, и не узнали, что яблоки с яблонь у нашего дома попадали не сами по себе. И репу, оказывается, не на всех огородах Вит успел выкопать. Вот он и пришел ко мне вчера с вопросом, позволю ли я убрать урожай возле тех домов, что заняли мои люди.
— Позволил? — Спросила я, с одной стороны, я признавала правоту старосты, ведь Арвид сам отказался от хозяйской подати за этот год, а на огородах с весны исправно трудились сельчане. С другой — глупо было бы покупать на стороне репу, когда твои селяне отвозят ее же на торг.
— Нет. — Арвид, все так же улыбаясь, покачал головой. — Я сказал, что не буду брать подати. Но то, что растет на господских полях — мое.
— О-о-о! — Искренне удивилась я. — А у нас есть свои поля?
— Конечно. — Теперь пришла очередь Арвида удивляться. — А ты как думала? И поля, и леса, и луга… В границах поместья есть два общинных луга и лес. Остальное — наше, а селяне платят подать или отрабатывают за пользование. Я пообещал, что за этот год ничего брать не буду. Но это не значит, что я еще должен платить за то, что растет на моей земле.
— Аа-а, понятно. — Я ошарашенно кивнула. Настолько глубоко в дела хозяйства я никогда не вникала, все больше хлопоча по дому. А ведь и правда, Виллем тоже брал с селян за право пасти овец на хуторских пастбищах. — Я как-то не подумала, что на этих полях кто-то работал.
— Работали конечно, королевская казна тоже не сама собой пополняется. Я тебе еще и два мешка хорошей шерсти выторговал. — Решил «добить» меня Арвид.
— Откуда?
— Да все оттуда же. Как ты думаешь, человек наместника, который все эти годы собирал налоги с поместья в королевскую казну, считал овец на господских лугах? Думаешь, ему было действительно интересно, сколько там овец с хозяйского (считай, королевского) стада, а сколько — сельских?
— Так у нас и стадо есть? — Вот теперь точно все, дальше удивляться я уже не могу.
— Вот с этим посложнее. — Улыбка Арвида немного померкла, показывая, что все немного серьезнее, чем он мне тут рассказывает. — Овцами и прочей скотиной наместник расплатился с соседями за долги нашего злосчастного предшественника.
А потом, если верить записям Вита, с овцами начало твориться что-то непонятное. Они почти перестали приносить приплод, а если и приносят больше одного ягненка, то все больше баранчиков. Их люди наместника отогнали на торг еще в конце лета, до того, как я получил грамоту на владение. За пять лет стадо так и не разрослось, а учитывая обычную добычу волков, еще и уменьшилось. Так что на сегодня уважаемый Радогаст владеет большим количеством овец, чем его господин.
Я удивленно подняла бровь, не решаясь сразу высказать то, о чем я подумала. Но Арвид, видимо, уловив мою мысль по выражению лица, подтверждающе кивнул.
— Не пропадать же добру! — Хором выдали мы и рассмеялись.
Конечно, было немного обидно, но мы были рады, что все не так уж и плохо, как показалось поначалу. А несколько овец, которых нам и так почти нечем кормить зимой, будут хорошим подспорьем, когда нечем будет заправить похлебку. Одной репкой да брюковкой солдат не накормишь. Это я запомнила еще с того разговора в дороге.
Вспоминая вчерашний вечер, поймала себя на том, что улыбаюсь, совсем забыв про вязание. Марьяна, видя, что я не настроена сейчас на разговоры, достала из своей корзинки спицы и тоже взялась за работу. Даже Хандзя что-то пыталась вязать, очень старательно путала нитки длинноватыми для нее спицами.
— Что вяжешь, Хандзя? — Прервала молчание я.
— Чулок бабушке Руже. — Важно ответила девочка. — Она старенькая. У нее ножки все время мерзнут. Она малышам чулки вяжет, а я буду вязать ей.
— Молодец! — Похвалила я Хандзю. — Здорово ты придумала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это не я, это мама. — Со вздохом призналась та. — Я сперва хотела Мирко связать. Но мама сказала. Что пока я довяжу, у Мирко ножка уже вырастет. А у бабушки Ружи нога уже не растет, потому что она взрослая. Тетя Трауте, а ты — тоже взрослая, да?
— Хандзя, сколько раз тебе говорить, что не «тетя», а госпожа Трауте. — Строго напомнила девочке Марьяна, которая до этого слушала дочкину болтовню, улыбаясь одними кончиками губ.
— А почему раньше можно было? — Тут же полюбопытствовало дитя. А ведь и правда, я настолько привыкла дома к такому обращению, что мне даже и в голову не пришло поправить Хандзю, когда она в дороге начала меня так называть. Надо было что-то придумать, чтобы не обидеть ребенка. Но и авторитет матери ронять не след.
— Потому что раньше не было столько людей вокруг. — К счастью, объяснение пришло мне в голову быстро. Сказывалось время, проведенное с племянниками. — Если ты будешь называть меня «тетя Трауте», то и остальные начнут за тобой повторять. А я не хочу быть тетей для всего села.
— И правда. — Покладисто согласилась Хандзя. — Ты не можешь быть тетей старосте, он же уже почти дедушка. И бабушке Руже — тоже не можешь.
— Правильно. — Похвалила я. — Так что тетей ты меня можешь называть, то только тогда, когда нас никто не слышит. А в остальное время — как мама сказала. Договорились?
— Договорились! — Радостно согласилась Хандзя. Марьяна только покачала головой.
— Балуете Вы ее, госпожа. Нянчитесь, словно с ровней.
— Марьяна! — Конечно, лучше такие вопросы обсуждать не при ребенке. Особенно не при таком любопытным. Но я не сдержалась. — Вот только не надо в очередной раз рассказывать сказки. Господин наместник ясно дал понять, что статус тебе полагается, как любой рыцарской вдове. А что живете вы сейчас как простые селяне, так и мы с Арвидом тоже не в каменном замке половицы прохаживаем.
— Ну его, замок этот! — Проворчала в ответ Марьяна. — Снова в каменный мешок? Да ни за какие пряники! Лучше уж так, самой свою репку копать…
— Это да. — Не стала спорить я, снова принимаясь за вязание. — Своя репка всегда слаще.
Марьяна кивнула и замолчала, видимо правильно поняв мое нежелание продолжать этот глупый разговор. Я и сама уже жалела, что завела его, но слова уже были сказаны.
Так, то болтая ни о чем, то отмалчиваясь, мы доехали до города. По совету Вита в городские стены въехали с вечера, чтобы избежать утренней толчеи. Многие купцы, оказывается, экономили на ночлеге, становясь на ночь лагерем под стенами города, а уже рано утром въезжали в город к самому началу торгов. На мой вопрос, почему бы и нам не поступить так же, Вит ответил, что у Радогаста в городе есть свояк, который пустит на постой по старой дружбе. Заплатим только за еду для нас и коней.
— А обрадуется ли твой свояк такой куче народа? — Поинтересовался Арвид у Радогаста. — Все-таки, это не ты сам или с сыном попутно заехать решил, тут обоз на четыре телеги.
— Ничего, у свояка есть где телеги поставить. Вы, господин меня, можно сказать, со дна озера достали. Весь мой род Вам обязан…
— Скажешь тоже… — Привычно отмахнулся Арвид. — Там до озера шагов сто — сто пятьдесят было.
Конечно, мы согласились, толпиться утром у ворот не хотелось никому, как и тратиться на дрогой заезжий двор. Но Арвид на всякий случай велел Радогасту выслать к свояку сына, спросить, и лишь после возвращения гонца с утвердительным ответом мы въехали в город.
Свояк Радогаста оказался не просто рядовым горожанином, а мастером-ткачом, что объясняло наличие обширного двора на окраине города. Приняли нас вполне радушно, но без особого пиетета. Хозяин с подмастерьями поприветствовали гостей и занялись своими делами, до конца дня им нужно было успеть еще многое доделать. Хозяйка позаботилась о том, чтобы мы ни в чем не нуждались, но нам многого было и не нужно. За последние недели даже мы с Марьяной привыкли в дороге обходиться малым. Рано утром хозяева пригласили нас разделить с ними завтрак, после чего мы распрощались с ними и отправились на торг.