в новых платьях.
Осень в Северной Каролине необычайно красивая пора года. Зелень густых лесов и холмов штата уже приобрела желто-красно-охряные полутона, и школьный актовый зал, да и вся школа к моменту праздника тоже красиво преображается. Такие же осенние цвета обязательно должны присутствовать и в нарядах девушек, и все стараются друг друга удивить.
Всю неделю домой меня подвозит Кевин — иногда один, а иногда в компании своего друга Кена, и мне кажется, что это не случайно.
Я прошу его рассказать, и он признается, что Николас в классе ведет себя с ним вызывающе, но он старается не обращать на него внимание, пока тот не переходит рамки. А Лоуренс все-таки не тихоня и способен дать устный отпор моему брату, хотя ему никак не понять такого отношения.
Жаль, что я не могу ему объяснить, кем на самом деле мне приходится Ник и какие больные фантазии бродят в голове у сводного брата— для всех Марк Холт мой отец, и точка. Но я надеюсь однажды закончить школу и уехать туда, где моя принадлежность к семье Холтов не будет иметь никакого значения. Возможно, даже вернуться в Техас. Так что я даже рада проводить время подальше от глаз Николаса и Картера, хотя отказываться от дружбы с Лоуренсом по чужому требованию, конечно же, не собираюсь. С этим я не могу смириться. И когда однажды в коридоре встречаюсь с Картером лицом к лицу, стараюсь до конца выдержать его прямой взгляд, хоть это и нелегко.
За эту неделю я несколько раз ловила себя на том, что подхожу к окну и долго стою там, глядя на соседний дом Райтов, по-прежнему тихий и полутемный. Думая о Виктории, об Алексе… О том, что же заставляет его брата стоять темным силуэтом в своей спальне и смотреть на меня. Ведь во мне нет ничего, что бы ему понравилось. Что могло ему понравиться раньше, когда в присутствии друзей свою сестру так часто высмеивал Николас.
Даже когда был жив Алекс, Картер никогда не подпускал меня к себе близко. Лишь однажды на пляже — но тогда он просто оказался быстрее брата.
Наивная девчонка Холт, глупая и бестолковая — вот кем я была для него раньше, и такой осталась сейчас.
Так неужели ненависть и обида? Но почему? Разве я не имею права жить дальше так, как хочу?
И почему я сама, столько раз обещая себе забыть Райта, продолжаю думать о нем и нашем с ним поцелуе? О его словах и дыхании, смешанном с моим. Может, потому что понимаю — в тот вечер мне не просто хотелось унять его боль, но совершенно точно чего-то еще? В чем я не была готова себе признаться, но что вдребезги разбилось о его грубость.
Красивый, мрачный и злой Картер Райт, я обязательно уеду отсюда, только дай мне время. Потому что тоже не смогу жить рядом с тобой и видеть тебя счастливым с другой. Зная, каким ты можешь быть для нее.
В ночь перед балом мне снится слившееся с океаном грозовое небо — низкое и мглистое, со вспышками молний и сердитым рокотом пенных волн. И шторм, каскадом воды обрушивающийся на скалы, такой силы, что от него не спастись.
Я кричу, ноги вязнут в песке, но мне не убежать и не найти помощи. От этой стихии нет спасения, и мой голос тонет, слившись с криками чаек, камнями срывающихся со скал в бездну.
Я просыпаюсь в поту, одна в темноте своей комнаты. И, вынырнув в тишину, хватив воздух открытым ртом, падаю на подушку и съеживаюсь в комок.
С тех пор как Марк нашел нас с мамой в мотеле и забрал ее в свою спальню прошло много лет, но я так и не научилась любить одиночество.
— Прости, Трескунок. Мне так жаль.
— Не надо, мама. Все будет хорошо!
— Мы уедем всего лишь на одну ночь и к обеду обязательно вернемся! Обещаю, что завтрашний день мы проведем вместе, и ты поможешь мне приготовить праздничный ужин!
— Конечно.
— Ты знаешь, милая, с какой бы радостью я осталась, чтобы встретить тебя после бала, но с Марком сложно спорить. Зато ты у меня самая красивая в новом платье, и я взяла слово с Кевина, что он сам привезет тебя домой. Я буду звонить тебе так часто, как только смогу!
— Хорошо, мам! Не переживай за меня! Надеюсь, вы с Марком замечательно отметите годовщину знакомства!
Я улыбаюсь, но улыбка выходит натянутой. Мама это видит и еще крепче обнимает меня.
Он не даст ей звонить столько, сколько она захочет. Он и увозит Адели только потому, что физически не может ее ни с кем делить. Чтобы отобрать у меня ее время — те часы, когда ее внимание сосредоточено на дочери. Я не знаю, сколько это будет ему стоить, наверняка дорого, но Марк всегда добивается желаемого. А мама… Я много раз говорила ей, что мне ничего не нужно, и много раз слышала в ответ: «Однажды, Трескунок, ты улетишь куда захочешь и тебя никто не поймает в силки. Свобода одним не стоит ничего, а другим стоит очень дорого. Я буду счастлива знать, что у моей девочки есть крылья, и никто не сможет их спеленать!»
Глава 42
Утром мне неожиданно звонит Виктория и говорит, что решила пойти на Осенний бал — платье у нее уже давно куплено, а к нему найдется и все остальное. Рассказывает, что у мистера Джеральда депрессия, и он вчера чуть не избил преподобного Батлера, который зачастил к ним в дом и всем надоел. Что Картер третий день вытаскивает отца из запоя, и стал злой, как черт, потому что страдает бизнес и кому-то необходимо вести дела. И что ей уже надоело смотреть, как окончательно разваливается их семья, и стало все равно, что скажут люди. Она просто не может дальше так жить и хочет праздника.
Я ее не осуждаю, и даже рада, что Вики решила вернуться к обычной жизни. Она очень подвижная и импульсивная девушка, но вовсе не такая сильная, как ее брат. Она из тех людей, кто заряжается энергией от других, и если не дать ей живые эмоции, то просто потухнет, как в вакууме фитилек. В последние дни у нас получалось поговорить лишь урывками, но я надеялась, что все изменится, и когда-нибудь я вновь увижу подругу с улыбкой на счастливом лице.
— Скажи