Как можно спокойнее рассказываю о сложившейся на смоленском направлении обстановке. Не скрываю, что неприятельским частям удалось прорваться в тыл смоленской группировке наших войск, но и сами немцы оказались между молотом и наковальней. Наковальней являются наши части, сражающиеся в Смоленске, а молотом - ярцевская группа войск, в которую входит и наш батальон.
Сравнение, видимо, понравилось слушателям: их лица веселеют. Подчеркиваю, что пассивных всегда бьют. Поэтому, чтобы разгромить фашистские части, вышедшие в тыл нашим смоленским дивизиям, нам надо с удвоенной активностью и яростью сражаться с врагом.
После собрания взволнованные красноармейцы подтащили к Стольникову упиравшегося бойца. Удерживая его за плечи, рослый красноармеец в каске возмущенно говорит:
- Это он, наш главный "информатор". Куда-то бегает, а потом нашептывает на ухо сведения, будто бы полученные "от верного друга из штаба"...
- В каком же штабе у тебя верный друг, снабжающий точными сведениями? - сердито спрашивает Стольников побледневшего красноармейца.
- Не верьте им, - испуганно зачастил болтун. - Я не распространял ложные слухи. Я иногда пересказывал факты, которыми со мной делился мой старый друг.
- Где этот друг? - настаивает Стольников.
После продолжительного увиливания и запирательства красноармеец называет фамилию бойца из третьей роты. Оказалось, что знакомы они всего несколько дней. Документы у "старого друга" показались подозрительными, и его для выяснения личности отправили в штаб дивизии.
Воспользовавшись тем, что почти вся рота была в сборе, Стольников предложил парторгу Лысову зачитать собравшимся недавно опубликованный Указ Президиума Верховного Совета СССР о введении института военных комиссаров. Зачитав указ, Лысов изложил содержание Положения о военных комиссарах Рабоче-Крестьянской Красной Армии и кратко рассказал о его значении.
- Разрешите мне, - заключил Стольников, - закончить беседу словами нашего армейского поэта Шемонаева, который так охарактеризовал роль военных комиссаров:
В дыму сражений,
В зареве пожаров
Бойцы увидят
Вновь перед собой
Знакомый облик
Славных комиссаров
С железной волей,
С пламенной душой.
В опасный час,
В минуту грозовую
Они слова
Зовущие найдут,
За Родину,
За партию родную,
За Сталина
К победе поведут.
Бойцы и командиры долго не могут угомониться. Все взволнованы предстоящим наступлением. Ведь это будет первое наступление, в котором нам доведется участвовать, и хочется, чтобы оно стало началом изгнания врага с родной земли. Обходим со Стольниковым роту, стараемся побеседовать с каждым бойцом, узнать о настроении. Возвращаясь в полночь с позиций боевого охранения, наткнулись на расположившихся полукругом красноармейцев. Из темноты доносится баритон Папченко. Он читает Маяковского, читает мастерски, страстно, вдохновенно, умело подчеркивая особенности поэтической рифмы. Я впервые понял мощь стихов пролетарского поэта.
- Не дает спать бойцам! - возмутился Стольников. - Нашел время для стихов!
- Он верит в мобилизующую силу поэзии. Убежден, что стихами можно смягчить человека, настроить его на лирический лад или возбудить в нем чувства гнева, ненависти, поднять ослабевший дух.
- Никогда не слышал о таком предназначении поэзии, хотя неравнодушен к ней и преклоняюсь перед поэтами...
Услышав голоса, Папченко умолк, шагнул навстречу. Узнав нас, доложил, что взвод к наступлению готов, а сейчас он, по просьбе бойцов, читает им Маяковского.
- Неужели сами попросили? - не поверил Стольников.
- Конечно! - Папченко пожимает плечами. - Каждую свободную минуту просят что-нибудь почитать...
* * *
Ночью справа от нас неожиданно заговорили минометы, а над позициями противника вспыхнули осветительные ракеты. Вскоре разгорелась ожесточенная стрельба из всех видов стрелкового оружия.
Побывав у командира батальона, я узнал, что в первом часу ночи он послал поисковую группу на участке роты лейтенанта Воронова. Так как наш батальон оказался отдельной частью и к тому же наступал не на главном направлении, старшему лейтенанту Грязеву пришлось самому позаботиться о "языке".
Вылазка разведгруппы не удалась. Однако разведчики выяснили, что до самого переднего края нет минных полей. Это нас обрадовало: отсутствие минных полей облегчало атаку и свидетельствовало, что противник думает не обороняться, а наступать.
Еще засветло нам доставили из саперного батальона сборный штурмовой мостик, который бойцы взвода лейтенанта Валежникова должны были перед началом наступления перекинуть через реку.
На рассвете, как только противник прекратил артиллерийско-минометный обстрел наших позиций, мы со Стольниковым спустились к реке. Тренировка в сборке штурмового мостика, проведенная в тылу, помогла. Теперь бойцы под руководством сапера-инструктора сноровисто наращивали звено за звеном, и вскоре мостик заколыхался на воде под тяжестью пробежавшего по нему лейтенанта Валежникова. Возвратившись на свой берег, лейтенант вполголоса доложил:
- Товарищ комроты! Переправа готова.
Предрассветный туман поднялся над рекой и залил прибрежные кусты. Как ни старались мы бесшумно навести переправу, фашисты, видимо, услышали всплески. Внезапно вдоль всей реки поднялись фонтаны разрывов фашистских мин. К счастью, никто не пострадал. Мы скрытно вернулись в окопы.
В половине четвертого на позициях батальона все замерло. Тишину нарушали лишь фашистские пулеметчики, методично стрелявшие короткими очередями. Стольников усмехнулся:
- Словно роботы стоят за пулеметами.
Было довольно светло, хотя лучи солнца еще не позолотили горизонт. Воздух по-утреннему свеж и чист, пороховая гарь пока не пропитала его, не поглотила запахов разнотравья. Мы со Стольниковым поднимаемся на чердак двухэтажного каменного здания и внимательно осматриваем противоположный берег - ровный и открытый. Представив, как трудно будет преодолеть его под ружейно-пулеметным огнем, я зябко поежился.
- Да, утро сегодня прохладное, - заметил Стольников, по-своему поняв мое невольное движение.
...Артиллерийская подготовка началась ровно в восемь утра. Солнце было нашим союзником - слепило фашистских наблюдателей. Свист снарядов заглушается воем мин: ведут огонь поддерживающие нас артиллерийские и минометные подразделения.
В воздух взвилась красная ракета - сигнал к форсированию реки. Под прикрытием пулеметного огня взводов Калинина и Папченко бойцы лейтенанта Валежникова бросились к штурмовому мостику и стали быстро перебегать на противоположный берег. Заговорили немецкие минометы. Где-то рядом приглушенно вскрикнул раненый. Петренко пополз на стон. По опыту я знал, что огневой налет может на время парализовать волю. Кто-то должен первым покинуть укрытие. Сам я этого сделать не мог: надо протолкнуть оставшуюся часть роты на противоположный берег. Я встретился взглядом со Стольниковым. Поняв меня, политрук тихо, как бы про себя, сказал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});