Читать интересную книгу Космонавты живут на Земле - Геннадий Семенихин

Друзья его в эти дни много и горячо говорили о предстоящем полете, каким он, по их мнению, будет, какие корабли придется изучать, а главное, сколько еще ждать им.

— Вы не унывайте, — рассуждал добрый, покладистый Виталий Карпов, — что нам стоит потерять годок-другой, ведь у нас в запасе вечность.

— Да, вечность, — скептически тянул Игорь Дремов. — Вы, ребята, не забывайте, что на нынешних скоростях к звезде Проксима, что прописана на жилплощади созвездия Центавр, лететь ни мало ни много как шестьдесят шесть тысяч лет.

— А зачем нам в этакую даль забираться? — басил Олег Локтев. — Нам бы к старушке Луне хотя бы на свидание попасть... Да на плазменных двигателях, чтобы понадежнее да поскорее.

— У тебя, Олег, даже мысли тяжеловесные, — вставлял Андрей Субботин. — Вот у Жени Светловой и то фантазии больше, даже она выше тебя рвется — о Марсе мечтает. Только Рогов не пустит. Он марсиан боится. Они мужики сурьезные, воинственные, того и гляди, покорят ее сердечко. А вот чего наш Алеша Горелов молчит, понять не могу? Хитер волжский мужичок. Небось в этом году нас всех обойти мечтает.

— Да что вы, ребята, — пунцовел Горелов, — я считаю, что в этом году должен бы наш парторг Сережа Ножиков стартовать.

— Нет, нет, — допытывался настойчивый Андрей, — лучше скажи, когда сам полететь бы хотел?

— Когда прикажут, — уклончиво отвечал Горелов и отходил от своих коллег. Ему было неловко оттого, что слово, данное генералу Мочалову, лишает его возможности поведать о той ночной беседе. Мысленно он уже задумывался над более практическими вопросами: сколько человек полетит в корабле, понадобятся скафандры или нет, пошлют ли его вторым пилотом или только дублером. Думал, как ахнут в Верхневолжске и в Соболевке, если по всем радиостанциям мира назовут его фамилию, и как будет важно трогать свои усы огромный полковник Ефимков и всем повторять: «Это же мой кадр. Соболевка плохих не дает!»

С каждым днем разговоры об этом возникали все чаще и чаще. Алеша думал о том торжественном часе, когда узаконят его положение кандидата и скажут об этом всем космонавтам. Ему казалось, что это будет сделано как-то особенно торжественно и необычно, и, когда всем им сообщили, что после окончания занятий ровно в семнадцать ноль-ноль космонавтов вызывает на совещание генерал Мочалов, он не придал этому ровным счетом никакого значения. Несколько позднее передали, что генерал задерживается на аэродроме, и совещание, назначенное на семнадцать, переносится на двадцать ноль-ноль.

Июньский вечер разбросал уже густые тени, и они постепенно сливались в теплые сумерки, когда Алеша Горелов вышел из подъезда. Разогретый днем асфальт проминался под ногами. В клубе заканчивался сеанс. Шел старый фильм «Александр Невский», и Черкасов — Невский хриплым голосом утверждал на весь гарнизон: «А кто с мечом к нам войдет, от меча и погибнет».

— На том стояла и стоять будет земля русская! — опередив артиста, сказал за спиной у Алеши нагнавший его Володя Костров. — Удивляешься? Я еще с тридцать девятого года концовку эту заучил. Три раза подряд в свое время «Александра Невского» смотрел. И сынишку послал сегодня. Хорошая вещь.

Они быстро дошли до штаба. У широкой клумбы стояли две черные «Волги», но это их нисколько не удивило. Ежедневно в отряд приезжали представители с завода или ВВС, из института космической медицины. Виталий Карпов подстроился к ним в коридоре, и они втроем вошли в генеральский кабинет.

— Находите свободное место и присаживайтесь, — издали кивнул Мочалов. Только теперь Алеша кое-что начал понимать и оробело посмотрел на Кострова. Вся немногочисленная мебель в кабинете командира части была уже занята космонавтами, и им пришлось из приемной вносить для себя стулья. Горелов пристроился у самых дверей и оглядел присутствующих. На венских стульях, приставленных к обеим стенам, сидели космонавты. Не было ни одного равнодушного лица. Он увидел, как нервно дрогнул мускул на худощавом лице Игоря Дремова. Виталий Карпов пощипывал усики, щурился, Олег Локтев сжал руки в тяжелые кулаки, и эти кулаки неподвижно лежали на подлокотниках кресла, — он единственный из всех сидел в кресле. Обычно насмешливо вздернутые губы Андрея Субботина были плотно сжаты. Женя Светлова (она пришла в лейтенантской форме) плотно сжала коленки под узкой короткой юбкой. Марина Бережкова сидела прямая как свеча, отстранясь спиной от стула.

Все виды света — и обе люстры, и бра, и настольная лампа — горели в кабинете. За столом по одну сторону от генерала сидели начштаба Иванников и замполит Нелидов, а по другую — Юрий Гагарин и генерал-лейтенант авиации Каманин. Горелов несколько раз видел Каманина в гарнизоне, однажды был ему представлен. Он сразу проникся уважением к этому неторопливому в движениях генералу, лицо которого знал по портретам еще с детских лет. Он тотчас же подумал: «Если приехал Каманин и здесь же Гагарин, — значит, это вовсе не обычное совещание». Оглянулся на Кострова. У Володи было спокойное обычное лицо и глаза из-под темных бровей смотрели даже весело. Перехватив взгляд Горелова, он едва заметно ему подмигнул, что означало: сиди, ожидай. Алеша не удержался от взволнованного вздоха. Значит, сейчас... сейчас пойдет речь об этом. О полете нынешнего года. Он почувствовал необычную сухость во рту.

Генерал Мочалов встал и, сдерживая торжественную улыбку, обратился к Каманину:

— Видите, как нас много, Николай Петрович. С такими ребятами кое-что можно сделать и на земле и в космосе. Разрешите начинать?

Серьезное лицо Каманина осветилось улыбкой, и он слегка наклонил голову:

— Пожалуйста, Сергей Степанович. Прошу вас.

— Товарищи летчики-космонавты, — заговорил Мочалов, и голос, против его желания, взлетел на высокую ноту. Видимо, генерал решил, что такая патетика не очень к месту, потому что сделал паузу и повторил снова, уже более спокойно: — Товарищи летчики-космонавты. Сегодня мы оторвали в наших календарях пятнадцатый листок июня. Этот день принес всем нам огромную радость. Сегодня, пятнадцатого июня, утвержден приказ об отборе на государственную комиссию летчиков-космонавтов из нашего отряда для совершения очередного космического полета, намеченного на летнее время нынешнего года.

У Горелова остановилось дыхание. Никогда еще в жизни не призывал он на помощь с такой силой всю выдержку и волю, чтобы подавить волнение. «Сейчас... сейчас», — стучало в висках. «Сейчас... сейчас», — замирало сердце. А другой, холодный, рассудительный голос жестко останавливал: «Какой же ты космонавт, если не можешь себя сдержать и выдаешь волнение? А как же там, на орбите?» Но снова билось в мозгу короткое и громкое «сейчас, сейчас».

Генерал Мочалов взял очки, которые надевал только в торжественных случаях.

— Товарищи летчики-космонавты. Приказом министра обороны от пятнадцатого июня кандидатами на космический орбитальный полет от нашего отряда утверждается экипаж в составе первого пилота летчика-космонавта майора Владимира Павловича Кострова, второго пилота летчика-космонавта майора Андрея Игнатьевича Субботина.

«Значит, меня не вторым пилотом, — быстро билась Алешина мысль, — значит, в дублеры... Все равно превосходно. Сейчас, сейчас».

— Дублерами космического экипажа назначаются, — продолжал Мочалов, — первым дублером майор летчик-космонавт Игорь Степанович Дремов, вторым летчик-космонавт капитан Виталий Игнатьевич Карпов.

Алеша не выдержал и, не совладав с собою, привстал.

Мочалов строго посмотрел на него поверх стекол очков:

— Вы хотели что-то сказать, товарищ старший лейтенант?

Алеша запнулся и покраснел, почувствовав на себе колкие взгляды товарищей. И тогда, вместо того чтобы садиться, он выпрямился во весь рост, смело и свободно, словно сбросил с себя тяжелую ношу:

— Да, товарищ генерал. Я хотел от души поздравить всех моих товарищей.

Генерал широко улыбнулся:

— А что? Ведь он прав. Присоединимся к нему, товарищи?

И в кабинете возникли громкие аплодисменты. Возвращаясь после собрания домой, Горелов отстал от веселой ватаги своих друзей. Теплая летняя ночь висела над городком. От легкого ветерка испуганно трепетала листва на березах. В небе веселыми табунками бродили звезды. Запрокинув голову, Алеша пристально всматривался в темное небо и -думал о том, что и сейчас нет-нет да и проносятся среди знакомой толчеи звезд таким же голубоватым светом мерцающие тела, созданные на земле нашими конструкторами и рабочими. Пройдут дни — и к этим передвигающимся по небу точкам прибавится еще одна, в которой полетят его друзья Володя Костров и Андрей Субботин. А он снова останется на земле, потому что звезды еще не близко И нельзя к ним идти, не освободившись от груза самоуверенности, не подготовившись как следует на земле. Ночь остудила его пылающие щеки. Он уже вернулся в реальный мир и думал о своем ближайшем будущем и о тех многочисленных тренировках, которые ожидают его и завтра и послезавтра и которых еще много нужно будет перенести, прежде чем его имя назовут в таком же приказе, в каком сегодня назвали имена его друзей.