Читать интересную книгу Новый Мир ( № 4 2010) - Новый Мир Новый Мир

Что же, по результатам сделанного краткого разбора следует признать, что рейдерский наезд молодого ученого и по совместительству сотрудника советского торгпредства в Праге, обративший с конца двадцатых годов прошлого века в его собственность роман Ярослава Гашека «ПБСШ», действительно имел место. Но он определенно обогатил и русскую культуру, и литературу. Обеднил ли он при этом чешскую? Бесспорно.

Будет ли однажды сделан новый «точный» перевод, который уравновесит баланс поэтического и повествовательного по выверенному до самых мелких мелочей курсу рубля и кроны? Несомненно. Станет ли он лучше прежнего?

А вот и не факт.

[1]  Д о в л а т о в  С е р г е й. Записные книжки. СПб., «Искусство — СПб.», 1992, стр. 71.

[2] Клют Джон Фредерик — известный английский фантастовед, автор наи­бо­лее полной на настоящий момент энциклопедии научной фантастики.

[3] В о н н е г у т  К у р т. Человек без страны, или Америка разбушевалась. М., «Ультра. Культура», «Харвест», 2007.

[4] См. <http://www.outzone.ru/post/177> .

[5] Говорят, что этот закон был впервые сформулирован в статье Старджона, опубликованной в 1958 г. в мартовском номере журнала «Venture Science Fiction», и звучал так: «По утверждениям противников фантастики, „90% фантастики — полная чушь”».

[6] См. статью Виктории Шохиной «Святой циник. К 80-летию Курта Воннегута-младшего» <http://www.ng.ru/culture/2002-11-11/7_vonnegut.html> .

[7] В о н н е г у т  К у р т. Судьбы хуже смерти. Биографический коллаж. Перевод А. Зве­рева. — Воннегут Курт.Собрание сочинений в 5 тт. Т. 5 (2). М., «Старт», 1993, стр. 487.

[8] Иводзима (в настоящее время Ио) — остров в Тихом океане, территория Японии. Во время Второй мировой войны стал местом знаменитой битвы между японскими и американскими войсками с 19 февраля по 26 марта 1945 г.

[9]   Потери Германии во Второй мировой военные историки оценивают в шесть миллионов человек. (Прим. ред.)

[10] <http://ru.wikipedia.org/wiki/Дай_Вам_Бог_здоровья,_доктор_Кеворкян> .

[11] Перефразированное латинское изречение «Еx oriente lux, ex occidente lex» — «с Востока свет, с Запада закон».

[12] <http://vonnegut.ru> . В действительности свастика — ведический символ, знак солнцеворота.

[13] 1 Б о у л з  П о л. Вверху над миром. Тверь, «KOLONNA Publications, Митин Журнал», 2007.

[14] Государственное ополчение — вспомогательные части (дружины), которые во время Первой мировой войны состояли из солдат (ратников ополчения), освобожденных от службы в армии в мирное время, и отслуживших в армии сорокалетних.

[15] См.: Купринъ А. Куполъ св. Исаакiя Далматскаго. Повсть (Воспоминания Куприна о Северо-Западной армии). Mдunchen, «Im Werden Verlag», 2006.

Чеченская война Германа Садулаева

Пять лет назад журнал «Знамя» опубликовал первую повесть Германа Садулаева «Одна ласточка еще не делает весны». Публикацию предваряла краткая биографическая справка:

 

Герман Садулаев родился в 1973 году в селе Шали Чечено-Ингушской АССР. Отец — Умарали Алиевич, чеченец. Мать — Вера Павловна, терская казачка. В 1989 году поехал в Ленинград поступать в университет с направлением на факультет журналистики от областной молодежной газеты, где публиковал очерки. В последний момент изменил решение и поступил на юридический факультет. Живет и работает в Санкт-Петербурге .

 

Журналы имеют полезное обыкновение печатать справки об авторах: когда родился, где живет, чем занимается, основные публикации. О родителях сообщается редко и скупо. Но здесь национальность автора была важна для восприятия текста, с его установкой на автобиографизм, подлинность, документальность.

В повести Садулаева не было сквозного сюжета: серия фрагментов, осколков памяти. «Знаю, бессвязно, отрывочно, скомканно, спутанно, разбито, расколото», — сетовал сам автор (не без некоторого, впрочем, кокетства). Потому что «отрывочно» и «расколото» в литературе не то же самое, что «бессвязно». Фрагменты повести можно было, наверное, менять местами, как кирпичи в стенной кладке, но они накрепко связывались задачами повествования и литературно обосновывались причудами памяти автора, уроженца села Шали, ныне петербургского жителя.

Родное Шали в воспоминаниях — это такое место, где люди живут естественной патриархальной жизнью в гармонии с природой. Ласточки — сквозная метафора, скрепляющая повесть. Гнездящиеся под крышей дома птицы придают статус хозяйки русской девушке, взятой замуж чеченцем: раз птицы свили гнездо в новом жилище, значит, в семье все будет хорошо, народятся дети. А разрушенное бомбежками село прилетевшие ласточки в панике покидают, не найдя знакомых домов.

Ласточки — что-то вроде тотема в чеченском селе. Даже мальчишки, подстреливающие из рогаток воробьев, никогда не охотятся на ласточек. Даже умная кошка Пушка, любительница птичьего мяса, старательно соблюдает словесный запрет. Кошка эта меня очень растрогала, поскольку разительно отличалась от моей собственной, которая, когда я отнимаю у нее пойманную птицу, смотрит недоуменно и обиженно: дескать, почему это на мышей охотиться можно, а на птиц и белок — нельзя? Пушка же, похоже, даже язык людей понимает: «Однажды вечером, когда семья собралась у телевизора, отец посетовал на хорьков, которые подгрызают корни тыкв в огороде; кошка сидела рядом и внимательно слушала. На следующее утро во дворе у самого порога лежали девять задавленных хорьков, весь преступный клан. Кошка сидела рядом, ожидая похвалы и признания своих заслуг».

Прочитав это место, я, правда, подумала, что мне стоит реабилитировать собственную кошку. Вряд ли Пушка, при всех своих выдающихся качествах, была способна поймать за ночь девять хорьков. Хорьки — слишком крупные зверьки, чтобы быть добычей кошек, они сами — хищники и в природе вовсе не пища кошек, а их конкуренты. Для тех, кто в истории культуры ориентируется лучше, чем в зоологии, скажу: на знаменитой картине Леонардо да Винчи «Дама с горностаем» дама держит на руках вовсе не горностая, а его в некотором роде родственника: хорька-альбиноса, одомашненный вид которого еще в Древнем Египте использовали в тех же целях, что и кошек, — для охоты на мышей и крыс. Красивый зверек. В деревне хорьки могут представлять угрозу для птичника (не прочь при случае полакомиться птенцами и яйцами, как и их ближайшие родственники — куницы), но не для огорода: корни тыкв они подгрызать не будут. Скорее всего, это делали кроты, и их-то и отловила умная кошка. К тому же кроты живут семьями, в отличие от хорьков, предпочитающих одиночество.

Пишу я это не для того, чтобы крохоборски упрекнуть Садулаева за мелкую неточность: на качестве текста она никак не отражается. Делов-то: при переиздании исправить одно слово, поменять хорьков на кротов. Однако эта крохотная деталь подсказывает, что буколические картинки довоенного Шали не столько явление подлинной памяти, сколько литературный прием. Говорю не в упрек автору, ибо хороший писатель должен уметь как раз сочинять, конструировать мир, а не припоминать случаи из жизни. А прием этот отлично работает: чем крепче связь людей с природой, тем более противоестественными кажутся действия тех, кто сбрасывает на село бомбы, тем сильнее эмоциональное воздействие такой, к примеру, картины: «Ты спешила к бомбоубежищу, уже полуслепая, с больными ногами, под руку со своей подругой и соседкой, любимой всей округой русской медсестрой, ее звали тетя Дуся, ее все помнят, она хромала от рождения, военный летчик, забавляясь, стрелял в вас из пулемета, а ты заплакала и села на обочину. Потому что не могла идти быстрее на усталых, исковерканных отложениями и вздувшимися сосудами ногах, и тетя Дуся села рядом и тоже плакала».

Тут есть одно важное слово: военный летчик стреляет, забавляясь. И когда старая русская женщина, мать повествователя, грозит летчику кулаком и посылает проклятие и небо покрывается тучами, а летчика сбивают «одиночным выстрелом из АКМ», находят на земле запутавшимся в стропах парашюта и перерезают ему горло, то у читателя возникает чувство, что само небо наказало садиста.

Когда же читаешь, ну, скажем, Аркадия Бабченко, ну вот хоть относительно недавнюю подборку «Маленькая победоносная война» («Новый мир», 2009, № 1), — вовсе не ура-патриотическую, а насквозь пропитанную пацифистским пафосом, — испытываешь сочувствие к русским солдатам, оказавшимся между молотом и наковальней. С одной стороны — приказ, который солдат не может отказаться выполнять, с другой — враждебность местного населения, ненавидящего оккупантов. Даже дети жестами показывают перерезанное горло и вскидывают кулаки вверх, когда колонна проходит через села. А если еще солдат постоянно обстреливают («Трассера летят из снега, из каких-то пустых домов или из деревьев»), как тут будешь считать жителей чеченской деревни — мирными? Да и если подумать — сбили же мирные жители Шали самолет и горло пленнику перерезали… Одиночным выстрелом из АКМ? Хм… «Может, это был ЗРК „Оса-АКМ”»? — не без иронии предположил мой добрый знакомый-военспец, которому я задала вопрос о правдоподобности этой сцены (поясню, что ЗРК — это зенитно-ракетный комплекс).