Читать интересную книгу Обрученные судьбой (СИ) - Струк Марина

— Ксения Никитична, — приветствовал он ее, целуя в губы. Она напряглась невольно — снова этот поцелуй — такой глубокий, такой властный. Он редко целовал ее ранее, просто укладывался с ней на постель и начинал трогать ее тело, гладить, иногда щипая ее больно, если она лежала совсем безучастно. И только когда язык проник глубоко в рот, позволила себе отвернуться, сама не своя от той дрожи, что трясла ее тело. Господи, как выдержать это?

Северский прервал поцелуй, заметил выражение ее лица, но принял его за смущение и стыд, улыбнулся довольно, погладил по щеке. А потом медленно проговорил:

— Нет греха в поцелуях мужниных, Ксеня. Нет греха в любви плотской. И в наготе греха тоже нет, — убеждал он, принуждая забыть учение церкви о любви между мужчиной и женщиной. А потом добавил. — Сними рубаху, Ксеня, — ухмыльнулся, заметив ее потрясенный взгляд.

Никогда ранее он не просил ее об том, никогда ранее не пытался увидеть ее тело, а если и стягивал с нее, легко преодолев сопротивление, рубаху, то делал это в абсолютной тьме, без света свечей. Ныне же было довольно светло — он пришел ранее обычного, только сумерки опускались на вотчину. А впрочем, ныне все было не так, как ранее. Даже сам Северский был какой-то иной: и смотрел на нее, и касался совсем по-другому.

Знать, не судьба, с горечью подумала Ксения, медленно тяня подол рубахи вверх, знать, не суждено ей обмануть мужа. Но тот вдруг замер, глядя на ее ноги, а после отшатнулся, не скрывая брезгливости на своем лице.

— Ты погана, что ли, Ксения? — проговорил Северский, отходя от нее на шаг, и Ксения проследила за его взглядом — по ее ноге спускалась вниз тонкая дорожка крови.

— Выходит, что да, — Ксения опустила вниз голову, пытаясь скрыть то облегчение, что охватило ее при виде собственной крови, бегущей от колена к ступне. Теперь уж точно он не придет к ней в ближайшие несколько дней, теперь она может не опасаться его домогательств.

Северский кивнул, погруженный в свои мысли, а после вдруг быстро поцеловал ее в лоб, держа ее на расстоянии от себя, и вышел из ее покоев. Ксения же в изнеможении опустилась на постель за своей спиной, стараясь выровнять дыхание, а не закричать во весь голос от радости, что ей удалась ее задумка. Она все же хихикнула немного нервно, довольная в этот миг своей сообразительностью, уверенная, что ежели смогла в этом обмануть мужа, то удастся и то, чего ей так страстно желалось — уберечь Владислава от недоли и смерти.

Тихо стукнули в дверь покоев. То вернулись прислужницы, отосланные на время, что должен был провести боярин в спальне Ксении, загалдели, зашумели, доставая из сундука сменную рубаху для боярыни. Быстро задернули кисейной занавесью образа по обычаю {2}. Ксения заметила в руках одной из девок свернутое полотно и срамные порты {3} и поняла, что попалась — сними она рубаху или позволь им прислужить ей в этом деликатном деле, то вся ее затея откроется.

— Где Марфа? — резко спросила она, и девки замолчали, уставились на нее, замерев при громком окрике боярыни. — Пусть Марфа мне послужит!

Бросились искать Марфу. Ксения же замерла, следя за каждой девок, чувствуя, как медленно стекает по ноге кровь. Потом попросила у прислужниц полотна ногу вытереть, но к себе их по-прежнему не подпустила, заставив тех озадаченно переглядываться.

Прибежала посланная за Марфой девка, сказала, что в усадьбе той нигде нет, видать, на кладбище в село ушла. Снова стали робко предлагать боярыне помощь, да Ксения уже готова была смириться, понимая, как странно выглядит ее поведение в глазах прислужниц. Они непременно увидят рану на ее бедре, пойдут шепотки, недосужие разговоры. Ксения хотела сказать, что сама себе послужит, пусть судачат о ее странном поведении, сколько пожелают, но тут из сеней терема раздался тихий звук шагов, через светлицы шла в спаленку Марфута, сменившая белый убрус мужней жены на темный вдовий платок, выражавший ныне всю степень ее горя от потери дитяти единственного. И как только Владомир позволил ей это?

— Марфута мне послужит! — громко приказала Ксения и отослала прислужниц в соседнюю светелку взмахом руки. Те явно дивились ее решению, тихо перешептывались, смущенно оглядываясь в спаленку через открытую дверь. Марфута же приняла из рук выходящих прислужниц полотно и порты, подошла к Ксении.

— Дни поганые, Ксения? — та покачала головой в ответ, уклоняясь из вида заглядывающих в спаленку любопытных девок, отмечая мысленно, кто будет ныне порот на конюшне розгами. Потом стянула запачканную рубаху, молча показала на кровоточащий порез на ноге. Кровь уже начинала сворачиваться, более не текла по бедру. Марфута кивнула, опустила кусок полотна в небольшую миску, куда предварительно налила воды из кувшина, быстро вымыла рану. После так же без лишних слов принялась помогать Ксении с чистой рубахой.

— Боярина вздумала обмануть? — покачала головой Марфа, присаживаясь на корточки перед Ксенией, чтобы помочь той порты натянуть. — Что будешь творить, когда поганые все же придут? Больной по женскому делу скажешься?

— Плохо пустой бабе, — с горечью произнесла Ксения. — Кровит чаще, чем обычная.

Марфа, натягивающая в этот момент вверх по ногам боярыни срамные порты, вдруг резко поднялась, едва не ударив при этом своей макушкой склонившуюся к ней Ксению. Та еле успела отшатнуться от неожиданного движения своей прислужницы.

— Ты что, сдурела, Марфа? — вскрикнула она, а та только стояла и смотрела на нее, бледная, как смерть, в обрамлении темного полотна.

— Ой, Ксеня! — простонала та, а потом вдруг метнулась к ней, быстро помогла довершить одевание, что-то приговаривая себе под нос, качая головой, но вопросы Ксении о том, что было причиной ее странного поведения, игнорировала, только в глаза смотрела как-то странно, будто пытаясь отыскать в них какой-то ответ своим мыслям.

Скрипнула дверь в женский терем, и тут же притихли прислужницы в соседней светелке. Кто-то шел к спаленке Ксении, и этот кто-то явно заставил говорливых девок смолкнуть. Ксения тут же насторожилась — муж ее что ли воротился? Но нет, то не вовсе не Северский был. В тишине светелки прозвучал женский строгий голос.

— Где боярыня? — спросила Евдоксия у прислужниц, и те поспешили указать на светелку, мол, там она с Марфутой. — А вы то что тут? Лениться надумали? Забылись совсем?

Перепуганные прислужницы, знавшие, как сурово обходится ключница с лентяями в вотчине, быстро заговорили, перебивая друг друга, что был то приказ боярыни оставить ее наедине с постельницей своей. Ксения же тем временем показала Марфуте на домашний летник, и та помогла боярыне облачиться, чтобы в достойном виде встретить ключницу, выйти к ней в светлицу.

— Что надо тебе, Евдоксия? — Ксения даже не пыталась скрыть неприязнь, что испытывала к этой высокой женщине, делящей с ее мужем постель, фактически заменившей Ксению во всех сторонах жизни в усадьбе. Ключница же только поджала губы, заметив, как стали переглядываться при этом девки, как по-царски прямо Ксения заняла место на стуле, что стоял подле пяльцев, как сурово взглянула на нее из-под темного платка Марфута, скрещивая руки на груди. Ох, и унижение, ей, истинной хозяйке усадьбы, стоять тут перед этой пигалицей большеглазой, глядящей на нее будто королевишна какая на холопку свою!

— Вижу, не сломил твой норов полон ляшский, — с усмешкой проговорила Евдоксия, перебирая кисти пояса узорчатого, что висел у нее на талии. Тихо зазвенели ключи от всех клетей, от всех построек хозяйских, висевшие на кольце на поясе. Глаза Ксении непроизвольно сместились на них, и Евдоксия заметила, как в их глубине мелькнула горечь. Вот так, пострадай напоследок, пострадай, подумала ключница. Но эти страдания твои — ничто перед тем, что я устрою тебе за свое унижение нынешнее.

— Негоже ключнице о норове боярыни глаголить, — отрезала Ксения. — Пошто пришла? Говори и уходи, отдыхать желаю, притомилась за день, да и нездоровится мне.

— Боярин велел тебе передать кое-что, — Ксения с нарастающим в ней изумлением наблюдала, как Евдоксия пояс развязывает и снимает с него кольцо с ключами. — Отныне ты — управительница усадьбы, как и положено по статуту, я же в помощь тебе иду.