— К чему ей хитрить? Во-первых, это не в характере Тамары Николаевны, а во-вторых, это не имело бы никакой цели. Для кого бы она стала разыгрывать эту комедию, если старательно избегает света?
— Все это пустяки! Подожди немного, и ты увидишь, как она откроет свои гостиные. И почему она будет отказываться от нашего общества, когда пройдет ее каприз?
— Потому, что она нас презирает! Если ты сомневаешься, то отправляйся к ней, и она сама тебе это скажет, — с раздражением ответил Угарин, закрывая глаза.
— Это было бы очень пикантно и приятно освежило бы программу обычного кокетства, — сказал Флуреско, смеясь от всего сердца. — Прошу тебя, Арсений, как только ты увидишь баронессу, добейся для меня позволения явиться к ним. А теперь я вернусь в гостиную, иначе Екатерина Карповна устроит мне целую сцену.
— Хорошо, хорошо!.. Ступай! Если же спросят про меня, — скажи, что у меня страшно болит голова.
Оставшись один, князь лег на диван и задумался. Что-то такое странное, в чем он сам себе не мог отдать отчета, беспокоило его, и в памяти беспрестанно восставал грациозный и обольстительный образ жены Магнуса. Все в ней привлекало его: и острые замечания, и внезапный блеск больших серых глаз, и даже оскорбительное презрение, открыто высказываемое ею к порокам, большая часть которых была присуща и ему.
С неменьшей настойчивостью его преследовало сравнение собственной семейной жизни с той, которую он только что видел. Там супруги вполне удовлетворяли друг друга. Он же никогда не стремился остаться наедине со своей женой, вечная папироска которой производила на него неприятное впечатление. Никогда он не чувствовал себя хорошо в ее обществе.
Оказывая своей жене вежливое внимание, Арсений Борисович не трудился даже притворяться влюбленным. Ревнивая и страстная Екатерина устраивала сна чала мужу всевозможные сцены, следила за ни и мучила его подозрениями и своей требовательностью.
Убедившись, наконец, что семейные бури не приводят ни к какому результату, княгиня успокоилась и стала искать на стороне того, в чем отказывал ей муж. Холодность отношений между супругами еще более увеличилась со времени их возвращения из Крыма, и каждый из них вернулся к своим привычкам прежней свободной жизни. Как прежде, Угарин ездил на балы и обеды один, без жены. Та же, в свою очередь, развлекалась, не обращая на него никакого внимания. Она была княгиней и обладала достаточным богатством, чтобы с блеском носить этот титул и без стеснения исполнять все свои капризы. С этой точки зрения для нее было даже удобно, что Арсений веселился по-своему. Если же он брал ее деньги и тратил их на содержание своих любовниц, то это мало трогало ее.
Но в данную минуту князь и не помышлял о своих любовницах. Он думал о Тамаре и о средствах обрести ее любовь. Выросший в развращенной среде и избалованный женщинами, которых влекла к нему его редкая красота, Угарин никогда не встречал сопротивления и привык к мысли, что ему достаточно только протянуть руку, чтобы получить желаемое. Никогда искренне не любил он ни одной из женщин, забывавших свой долг ради исполнения его капризов. Все эти мимолетные и преходящие страсти, таившие в своей глубине презрение, гасли, как вспышка пучка соломы. Теперь же он встретил женщину, которая, одевшись в броню гордости, непобедимая в своей добродетели, неудержимо привлекала его своею холодностью и красотой. У него явилось непобедимое желание во что бы то ни стало обольстить эту исключительную женщину. Но удастся ли ему пробудить в ней страсть? Позабыв головную боль, князь вскочил с дивана и, подойдя к зеркалу, стал критически рассматривать свою фигуру. Он был еще очень красив, несмотря на бледность лица и усталое выражение больших черных глаз. С самодовольной улыбкой он выпрямил свой стройный стан и провел холеной рукой по густым волосам. Без сомнения, он еще достаточно красив, чтобы нравиться капризной женщине, маленькое сердечко которой некогда так сильно билось при виде его, и, конечно, не Магнус, этот призрачный муж, в состоянии преградить ему дорогу. Такого соперника легко победить.
— Посмотрим! — прошептал он, оправляя свой мундир по пути в гостиную.
Принятое князем решение покорить сердце понравившейся ему женщины было далеко не так легко исполнимо, как он предполагал. Тамара больше, чем когда-нибудь, была свободна от влияния страсти. Ее гордость была удовлетворена, жизнь, которую она вела, согласовывалась вполне с ее вкусами, и молодая женщина всем существом своим наслаждалась тихим счастьем, свободным от ревности, страха и желаний. Она знала, что любила глубоко и бескорыстно, и ни одно еще облачко не омрачило ее отношений с мужем, отлично понимавшим ее. Счастливое настоящее и воспоминание о тяжелом прошлом наполняли всю ее жизнь, не оставляя места ни для какого нового чувства.
Что же касается Магнуса, то он пользовался громадным влиянием, и князь жестоко ошибался, ни во что не ставя того, кого он презрительно называл «призрачным мужем».
Гораздо более влюбленный в свою очаровательную подругу жизни, чем он это показывал, молодой человек сумел приобрести ее безграничное доверие. Мало-помалу он приучил Тамару смотреть на него, как на своего лучшего друга, и поверять ему все свои мысли, так что читал он в ее душе, как в открытой книге. В то же время Магнус умел постоянно заинтересовывать ее чем-нибудь и занимать ее ум.
Посещение Угарина сделало настоящую брешь в китайской стене, которой Тамара окружила себя. Несколько дней спустя к ней приехала Екатерина и с настойчивостью родственницы и бывшей подруги по воспитанию потребовала визита. Между княгиней и Тамарой восстановились дружеские отношения, повлекшие за собой обмен визитами с несколькими другими дамами, уклониться от которых было совершенно невозможно. Надя тоже часто навещала свою подругу. Впрочем, Тамара, ссылаясь на нездоровье мужа, больше принимала у себя, чем выезжала.
Однажды, около двух часов пополудни, Кулибина неожиданно приехала к Тамаре, крайне удивленной таким ранним визитом.
— Я приехала по одному благотворительному делу, — сказала озабоченно Надя. — Катя тоже с минуты на минуту будет здесь. Нам необходимо переговорить с тобой, а потом мы с ней поедем на только что открывшуюся выставку картин.
— Скажи мне, в чем дело! Я буду очень счастлива помочь, чем могу.
— О! Это ужасная история! Я сейчас расскажу ее тебе. Помнишь Ксению Керсину, нашу подругу по пансионату? Дело идет о ней. По окончании курса я сначала переписывалась с ней. Таким образом я узнала, что она потеряла отца и мать и ее взяла к себе тетка. Затем она известила, что выходит замуж за одного морского офицера по фамилии Гапиус и уезжает с ним в Одессу. Это было три года тому назад, и с тех пор я потеряла ее из виду. Только недавно я узнала, совершенно случайно, историю этого брака.