В воздухе явственно повеяло надеждой!
Прохор высунулся из сумки по пояс. И увидел хозяйскую спину. В прихожей началась суета. Хозяин что-то сволакивал с антресолей. Прохор съехал по крутому боку кресла и понесся на шум.
То, что он увидел, заставило его прям-таки застонать от восторга.
— Мой… — без голоса прошептал Прохор. — Мой!.. Мой!..
А прочие слова уж и ни к чему были.
Хозяин сбросил с антресолей старый рюкзак, литров на сотню, запустил в хлам ручищу по самое плечо и, поднатужившись, вытянул свернутый спальник.
Он уходил.
Уходил!
— Хозяин! Слышь, хозяин! — заорал Прохор. — С собой-то возьми!
— Это что еще за нечистая сила? — Хозяин вроде удивился, но не испугался. — Дедушка домовой, ты, что ли?
— Не домовой я! Сумочный!
— Какой?..
— Сумочный! — вдруг заново ощутив позор своей карьеры и покраснев под шерсткой до ушей, выкрикнул Прохор.
— Вот те на! По сумкам, что ли, промышляешь?
Это уже было превыше всяких сил.
— Ну, промышляю! — заголосил Прохор. — Станешь тут промыслителем, когда жрать нечего! Хозяин кинул! В холодильные не берут! Домовым дедушкой — рекомендаций требуют! А у вас в дамской сумке вакантное место открылось!
— Ты, что ль, у моей там бардак устроил? — Лешка расхохотался. — Ну, силен! Так выдь, покажись! Авось поладим!
По голосу было ясно — здоровенный мужик не против, чтобы при нем кормился еще кто-то, не сильно беспокоясь о сиюминутной пользе от постояльца.
— Чего на меня смотреть? На меня вам смотреть не положено! — отвечал Прохор. — Ты отвернись — я к тебе в рюкзак шмыгну. Я ж на самом-то деле — рюкзачный! Я сколько при рюкзаках служил! При настоящих — при «ермаках»!
— Точно?
— Точно! И спички у меня всегда сухие были, и крупа не рассыпалась, и шнуры не путались! Рюкзачное дело я туго знаю! Ночью костер стерегу! До рассвета разбужу, если на рыбалку! Троих хозяев мой лучший рюкзак сменил — вот последний-то меня и кинул… Другой приличный рюкзак в наше время поди найди… — Прохору вдруг показалось, что больно уж расхныкался, и это не придется Лешке по нраву, он ужаснулся собственной дури и выпалил первое, что пришло на ум, чтобы спасти положение: — А чтобы сигареты отсырели — да сам утоплюсь, а сигареты сберегу!
— Ну, ты мужик деловой, — одобрил хозяин. — Ладно, шмыгай, рюкзачный. Авось поладим. Есть же еще где-то заводы, там люди работают! Есть же еще стройки! Хватит с меня этих калькуляторов!
— Не пропадем! — поддержал Прохор. — Ты если тушенку брать хочешь — сейчас банки клади, хозяин. Хватит с меня этой помады! А я баночку к баночке уставлю, ты их и не почувствуешь.
Но тушенку Лешка брать отказался. Не в лес ведь идет — поездом, скорее всего, поедет. Он набивал рюкзак не охотничьим и не туристическим припасом, от чего Прохор морщился, однако так боялся утратить долгожданную и исконную свою должность, что и словечка кривого не вымолвил, лишь через слово называл Лешку хозяином.
— На-ка, пристрой в карман, — попросил хозяин. — И запомни, где лежат.
На плечи Прохору свалилось полдюжины легоньких пестрых квадратов.
— Что-о-о?!? — зарычал он, пихая эту мерзость ногой.
— Не что, а в кроссовки класть. Лучше всяких стелек! — объяснил Лешка.
Ну, раз так…
— Мужики мы или не мужики? — сам себя спросил Прохор, сам же и ответил: — Мужики! Не пропадем, хозяин?
— Ну! А звать-то тебя как?
Прохор не впервые говорил с хозяином, хозяев-то у него в славные рюкзачные времена перебывало порядком. Но именно сейчас он понял, что уже нельзя отвечать по-старому: «А Прошкой!»
Именно сейчас, когда со всех сторон светили одни неприятности, а былым благополучием и не пахло, следовало гордо выпрямить спину и потребовать от жизни уважения к себе.
— Прохором Терентьевичем! А тебя?
Хозяину по возрасту вполне можно было назвать себя, знакомясь, просто Лешей. Но каким-то образом ему передалось Прохорово понимание важности момента.
— Алексеем Павловичем.
Тут бы мужикам впору друг дружке руки пожать. Но и без того было ясно — есть уважение. А прочее — приложится.
Феоктист Степаныч, глядя на сборы с антресолей, казал Прохору мохнатый кулачишко. Если по уму — ему, домовому дедушке, всеми силенками следовало удержать хозяина. Однако мудрый Феоктист Степаныч видел и другое — в дому без Лешки больше порядка будет. Прекратится ор по ночам, не станет грязюки от кроссовок, опять же, чем хозяйке деньги на дармоеда переводить, пусть лучше давно обещанный ремонт в ванной произведет. Тогда можно будет бездельника Фалалея турнуть и толкового ванного нанять. В ванные-то после ремонта всякий охотно пойдет!
Представив, что придется снова искать по объявлению сумочного, Феоктист Степаныч прям-таки застонал и зажмурился. А тут еще дверь хлопнула, антресоли сотряслись, с чемодана сползла стопка газет и пришлепнула дедушку.
— Ох ты… — проворчал он, выбираясь. — Ну и скатертью дорога!..
У Пресноводья дуб зеленый…
Глава первая
Тайный и чрезвычайный сплыв
— Значит, бабушка, вот твое место, — сказал Портновский Вере Федоровне. — Ключ будешь брать на вахте, там у нас студент сидит, и ему же отдавать, он по суткам работает. А ты будешь сидеть тут, вязать, книжки читать, телик смотреть. Хоть песни пой — только не спи. Спать — нельзя, буду звонить ночью, проверять.
— То есть, я убираю раздевалки, туалеты, мою пол в коридоре, а потом сажусь сюда? — уточнила Вера Федоровна.
— Именно так. По времени у тебя получается вот что: заступаешь в девять вечера, убираешь большую женскую раздевалку и женские душевые, потом большую мужскую и душевые. Пока разгребешься — вот тебе и десять, бассейн закрывается. То есть, официально закрывается, но там еще две фирмы дорожки арендуют до одиннадцати. Приедет кто — пустишь в малые раздевалки, нет — и слава Богу. Убираешь малые раздевалки, туалеты, протираешь коридор — и свободна. Читай, письма пиши, песни пой, пасьянсы раскладывай, на жениха гадай…
— Какие женихи! — Вера Федоровна даже руками замахала, но вдруг замерла, вспоминая, и, к превеликому удивлению Портновского, запела тоненьким девчачьим голоском, вздергивая плечико и играя глазками:
Две старухи без зубовОй, толковали ды про любовь!Ой, мы с тобою ды влюблены,Ой, ты в картошку, ды я в блины!
Портновский вежливо посмеялся — очень уж Вера Федоровна хотела ему понравиться, угодить бойкостью, чтобы наверняка взял ее на работу. А работа была не самая лучшая для семидесятилетней бабушки — дежурства через ночь, с уборкой и обходами здания.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});