- Они запрещают вам! Омерзительно!.. Или это мой внучек их сюда против меня прислал?
- Ничего подобного, позвольте заверить вас с глубочайшим почтением. Он высказывался в самом положительном тоне...
- Ну так пусть ваши охранники пустят в ход свою знаменитую изобретательность.
Она отодвинула стул, Сенеди во мгновение ока оказался рядом, помог, сунул ей под руку трость.
- Пошли, пошли, я вам покажу все остальное в Мальгури. Позвольте продемонстрировать вам Мальгури, который вы себе воображаете.
Брен не знал, что делать. Она не была врагом - по крайней мере он надеялся, что она ему не враг, и вовсе ему не хотелось делать из неё врага. Табини, черт его побери, сунул меня сюда, знал ведь, что бабушка здесь. Банитчи без конца упрекал, что я принял приглашение, не выслушав, сами понимаете, мудрых советов Банитчи, - а теперь, доверившись гостеприимству вдовы, пайдхи не видел никакого выхода, разве что со стонами рухнуть на пол и изобразить недомогание - то-то порадуется повар, и без того расстроенный; или же просто встать из-за стола, двинуть следом за старухой и смотреть на то, что она хочет показать.
Последний вариант, похоже, самый безвредный с точки зрения поддержания мира. Вряд ли Банитчи дал бы другой совет...
И вот Брен последовал за Илисиди на другой конец террасы, оттуда вниз по каменным ступеням, на другую террасу, а с той - по следующей лестнице на третью террасу, все ниже и ниже, до самого двора, вымощенного камнем, спокойно, неспешно, с Сенеди, вышагивающим впереди вдовы, и четырьмя её телохранителями, замыкающими процессию.
Спускаться пришлось заметно дальше, чем ожидал Брен. Маршрут включал в себя самую заднюю часть крепости и пролегал сначала через обнесенный стенами двор, потом через пахнущий землей другой дворик, тоже огороженный стенами, - здесь он уже начал испытывать неуверенность относительно направления, в котором они двигаются, и относительно разумности прогулки с этим отрядом чужаков.
Банитчи меня убьет, думал Брен. Чжейго объявит мне Намерение. Если охрана вдовы сама не имеет таких планов с самого начала. Банитчи знать не будет, куда я девался, - если уже не следит...
Ну да, это вполне в его стиле...
Что-то грохнуло, как молот, в ворота перед ними, Сенеди открыл створку - и оттуда донесся свирепый визг, подобного которому Брен никогда не слышал в натуре, только в пьесах матчими...
Метчейти, сообразил он с замиранием сердца, видя, как сначала Сенеди, а за ним и вдова проходят в ворота. Лошади, пользуясь отдаленным соответствием.
Но слово лошадь никак не охватывает эту сплошную тьму за воротами, которую не в силах сдерживать слуги, дергающую головой, угрожающую жуткими роющими клыками - лошадью это чудовище можно называть лишь в том смысле, что атеви на таких ездят верхом, да, это лошадь, но только по атевийским меркам, создание, которое помогло атеви пересечь континенты, которое таскало их повозки и охраняло их границы.
Животное вздергивало голову, демонстративно не подчиняясь грумам, ощеривало грозные зубы (на клыках были надеты золотые колпачки). С расшитой, сверкающей от бус уздечкой, с буйной развевающейся гривой, на таком близком расстоянии оно выглядело свирепым, устрашало своей огромностью и беззаботной силой, с которой таскало грумов.
Брен остановился в воротах, посчитав, что так будет благоразумнее, но Илисиди спокойно шла дальше вслед за Сенеди. Остальные охранники теперь к их первоначальному числу добавились ещё трое - прошли мимо Брена, говоря, что бояться совершенно нечего, что бы ни твердили ему зрение и слух; он собрал всю решимость и двинулся за спиной у последнего, терзаясь в обществе этих великанов неожиданным искажением перспективы: весь мир внезапно приобрел атевийские размеры, и хрупкая старая атева, опирающаяся на свою клюку, стоящая рядом с жутким чудовищем и протягивающая к нему руку, оказалась такой же огромной, с той же гигантской масштабной шкалы, и таким же пугающим пятном черноты. Такую картину можно было увидеть в Мальгури и несколько веков назад. На месте Илисиди мог стоять какой-то айчжи вполне воинственного возраста...
Он с содроганием смотрел, как метчейта опустила огромную голову и взяла что-то с ладони Илисиди. Проглотила - и принялась, часто посапывая, похватывать её пальцы сильно вытянутой верхней губой, словно искала ещё кусочек, - играет, понял Брен, играет с деликатностью в каждом движении, отзывается на ласку старухиных пальцев, чуть опуская голову, и в каждом прикосновении такая мягкость - поверить невозможно, ведь эта зверюга только что так таскала грумов...
Притворство, напускная ярость, понял он. Это чудовище - ручное домашнее животное, любимое и ласковое. А все представление должно было нагнать страху на пайдхи, глупого земного человека.
- Идите, идите сюда, - сказала Илисиди, оглянувшись на него.
Оперлась рукой на шею метчейты, используя животное как подпорку вместо трости - и требует, чтобы я тоже подошел к этому чудищу!
Ладно, атеви и раньше пытались разыграть его - включая Табини. Атеви при дворе устраивали ему ловушки, чтобы сокрушить его достоинство, а вместе с ним - и авторитет. Так что Брен знал правила этой игры. Он призвал на помощь умеренный гнев и любопытство, которого заслуживало это животное, подошел с замиранием сердца и протянул руку, надеясь, что вдова вовремя предупредит, если существует реальная опасность.
Но полностью на такое предупреждение он не полагался. Он был готов убрать руку. Метчейта вытянула к нему шею - и отдернула.
Он сделал то же самое - и сердце гулко ударило в ребра.
- Еще раз, - сказала Илисиди. - Еще раз, пайдхи. Не бойтесь. Он уже целый год не откусывал пальцев, а то и два.
Брен собрался с духом и вытянул руку второй раз - теперь и он, и зверь повели себя осторожнее; ноздри метчейты быстро раздувались и снова открывались, обнюхивая его - так Брен решил, когда вспомнил, что эти животные в основном полагаются на обоняние - когда-то он это узнал во время подготовки. Голова метчейты была длиной с руку Брена - от плеча до кончиков пальцев. Огромное туловище заслонило солнце. Животное осмелело, теперь оно ощупывало его руку хватательной верхней губой, в общем-то как будто и не угрожая, но смещая его пальцы к торчащим кверху клыкам в золотых колпачках.
На носу у метчейты выделялась небольшая костная пластина, голая, гладкая, серого цвета. Любопытная губа была покрыта мелкими морщинами и сходилась в узкий клин между двумя клыками в золотых колпачках. Метчейта исследовала пальцы Брена, то принюхиваясь, то обдавая его могучим дыханием, с явным восторгом, дергала ушами, как при общении со вдовой, и вроде бы не обижалась, что у него нет ничего вкусного. Щекотала мягкую кожу у него между пальцами и пробовала на вкус кончики пальцев шершавым как напильник языком.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});