Но Полибий, не обращая внимания на возникшую суету, с грустной улыбкой положил свою старческую руку на плечо Тиберия:
— Завтра тебе предстоит очень важный шаг. Задумайся над ним, И пусть дела и трагические судьбы лучших сыновей Рима помогут тебе сделать правильный выбор.
2. Царь и раб
Фемистокл, как всегда, в доспехах и с мечом на поясе, при свете факела, придирчиво осматривал стрелы, наполняя ими свой простой, с дешевой медной накладкой, колчан.
Услышав стук входной двери, он отложил в сторону очередную стрелу, казавшуюся ему ненадежной, и недовольно покачал головой:
- Ну, наконец-то, Клеобул! Почему так долго? Мне давно надо быть на крепостной стене, посмотреть, как там!
- На крепостной стене все в порядке! – послышалось в ответ.
Фемистокл вздрогнул и поднял над головой факел:
- Серапион? Ты?!
- Да! – подходя, кивнул «друг царя». – Наши воины готовы отразить штурм, а римляне, как всегда, медлят!
- Хвала богам, - сдержанно отозвался Фемистокл. – С чем пришел?
Но Серапион не торопился с ответом и вел себя как-то необычно.
- А… где Клеобул? – оглядевшись, спросил он, впервые называя раба Фемистокла не Афинеем, что значит просто раб из Афин, а его настоящим именем.
- Тебе-то что до него? – с удивлением уточнил Фемистокл.
- Мне ничего, а вот ты бы не выпускал его без особой надобности из дома.
- Это еще почему?
- В Тавромении неспокойно. Мало ли что может случиться… - уклончиво ответил Серапион.
В его тоне не было обычной подозрительности. И это еще больше насторожило Фемистокла.
- Говори прямо, что тебе надо? – потребовал он. – Зачем ты пришел в мой дом?
- Только по долгу службы! – клятвенно прижал ладони к груди Серапион. – Тебя срочно вызывает к себе базилевс!
- Меня? – изумился Фемистокл. - Он еще помнит, как меня зовут? Два месяца ему не было никакого дела до моих советов, а тут – к себе, срочно!.. Зачем?!
- Там узнаешь! - приглашая следовать за ним, показал рукою на дверь Серапион, и снова в его голосе не было ни тени угрозы или злорадства.
Фемистокл, недоумевая, вышел из дома, и его тут же взяли в плотное кольцо не меньше двух десятков воинов из личной охраны Евна.
- Зачем тебе столько охраны? – с усмешкой спросил он. - Не лучше ли было поставить их на стены Тавромения?
Но Серапион не принял его иронии:
- Базилевс приказал доставить тебя целым и невредимым! А в городе теперь такое творится… Вон, слышишь? – поморщился он, кивая на поворот, за которым слышались душераздирающие крики.
Фемистокл согласно махнул рукой и вдруг с тревогой прислушался:
- Погоди, это же, кажется Клеобул… Ну, да – его голос!
Обнажив меч, он бросился за поворот, но Серапион с воинами опередили его.
На площади их глазам предстала страшная картина. Несколько могучих воинов, одетых в звериные шкуры, тащили на себе к костру с большим чаном, в котором булькала вода, извивающегося Клеобула.
- А ну, стой! – закричал на них Серапион. - Что здесь происходит. В каком виде, и за каким занятием я застаю личную гвардию базилевса?!
Узнав Серапиона, воины начали виновато огрызаться:
- Мы сегодня отдыхаем…
- Базилевс больше не кормит нас…
- И вы решили – съесть его? – показал на юркнувшего за Фемистокла Клеобула, Серапион.
- А чем мы хуже горожан, которые давно уже едят друг друга по жребию? - с вызовом уточнил огромный воин, в котором Фемистокл узнал бывшего гладиатора, беглеца из Рима - Фрака. - Надо будет, и тебя съедим!
- А известно ли тебе… - подступая к нему, с угрозой принялся уточнять Серапион,- что базилевс под страхом смерти запретил жителям Тавромения, какой бы в нем ни был голод – поедать друг друга? Или ты уже забыл, кто твой самый главный начальник? Так я напомню – вот он, перед тобой! Как стоишь перед «другом царя» и «начальником кинжала»?! Смирно! Покажи, в порядке ли твое оружие? А доспехи? Не подведут ли они тебя в первом же бою?
Фрак, по намертво въевшейся в него давней привычке гладиатора беспрекословно повиноваться начальству, покорно вытянулся перед Серапионом: вот меч, показал он… а вот - бронзовая пластина, защитница сердца.
- Хорошо ли она держится? А ну-ка, приподними ее! – скомандовал Серапион, и как только Фрак выполнил приказ, с кошачьей ловкостью выхватил саблю и по самую рукоять вонзил ее в грудь бывшего гладиатора.
- И так будет с каждым, кто осмелится не подчиняться воле нашего базилевса! – предупредил он, показывая пальцами охране, что делать дальше.
Несколько воинов, под хмурыми взглядами «гвардейцев», залили кипящей водой костер, и они продолжили путь.
- Спасибо за Клеобула, Серапион, отныне я твой должник! – искренне поблагодарил «друга царя» Фемистокл, но тот, с неожиданным жаром, принялся возражать:
- Ты?! Это я твой должник! Мы все твои должники! – широко развел он руками, что, должно быть, означало – весь Тавромений.
Ничего не понимающий Фемистокл, проследовав через мрачный, погибающий в муках голода и страха, город, дошел до дворца, где его, как никогда ласково, встретил Евн-Антиох.
И базилевс, и царица, и стоявшие вокруг трона вельможи, смотрели на него с какой-то радостью и надеждой.
Все недоумения разрешились после того, как царь хлопнул в ладоши, и в залу вошел… Фемистокл не поверил собственным глазам – Прот!
- Ты? Здесь?! – с изумлением уставился на него грек. - А как же Пергам?..
Царь дважды хлопнул в ладоши, и в зале на этот раз появился писец-каллиграф. С низким поклоном он поднес к трону золотое блюдо, на котором лежал исписанный превосходным почерком лист пергамента. Евн-Антиох с важным видом ознакомился с текстом и торжественно, крупными буквами вывел свою подпись. Затем приложил к воску свой перстень с царской печатью.
- Это – посол великого и могучего Пергама, - указав на Прота, сказал он, и теперь Фемистокл не знал верить ли своим ушам. – А это – мой ответ его новому правителю, брату умершего Аттала Аристонику, или Эвмену Третьему, который, как и мы, поднял восстание против Рима!
Евн-Антиох обвел глазами своих вельмож и весомо сказал:
- Это в корне меняет всю расстановку сил в мире! Я призываю Аристоника, как можно скорее начать боевые действия против римлян и обратиться за помощью ко всем правителям. Одно дело, когда к ним обращались мы, бывшие рабы, и совсем другое – царь народа Пергама, или государства солнца! Я правильно говорю, Прот?
Пергамец кивнул, и Евн с воодушевлением продолжил:
- Нуманция, Сицилия, теперь еще и Пергам! Чтобы одолеть их, Риму нужно, как минимум, три консульские армии. Но у них нет даже третьего консула! От Испании до Пергама римлянам далеко. Да и Сципион Эмилиан не сделает ни шага от Нуманции, пока не возьмет ее. Это дело его чести. А мы, по мнению, самонадеянных римлян никуда не денемся! Значит, они снимут стоящие под стенами Тавромения войска и направят их против Пергама. А там – поднимется Сирия, Каппадокия, Понт, Эллада!.. И мы – спасены!..
Голос Евна захлебнулся в сплошном шуме восторга, поднятый его вельможами. Он немного подождал, наслаждаясь их радостью, затем властно поднял руку и в наступившей тишине сказал, обращаясь к Фемистоклу:
- Я и мой Совет решили доверить тебе задание чрезвычайной важности. Ты должен немедленно отправиться нашим послом в Пергам и передать его царю это послание!
- Я готов, но… как, базилевс? – опешил Фемистокл. – Крепость осаждена со всех сторон! Все наши вылазки кончались неудачами!
Евн-Антиох кивнул на Прота:
- Он покажет! И лаз, по которому проник в Тавромений, и быструю триеру, которая ждет тебя в скрытном от римлян месте. Кстати, запомни хорошенько, где этот лаз…- шепнул он угодливо наклонившемуся к его губам Серапиону, и в его глазах промелькнул рабских страх: - А теперь всё! Все свободны. Все, кроме Фемистокла. Мне нужно кое-что на словах передать моему царственному брату, а это не приличествует слышать простым смертным!
Кланяясь, вельможи попятились из залы.
Оставшись наедине с Евном, Фемистокл спросил:
- И что же я должен передать?
- А ничего! - откинувшись на спинку трона, махнул рукой Евн, и, насладившись растерянностью на лице грека, объяснил: - Серапион сейчас распустит по всему Тавромению слух, что мы заключили союз с могущественным Пергамом, добавит то, что ты слышал, и у моих подданных появится надежда. А умирать с ней, куда легче, чем без нее! Верно?