— Если бы у Гракха было достаточно средств завершить реформу, то Рим бы стал в десять раз сильнее, чем сейчас! — говорили в одной стороне.
— Этого выскочку Тиберия давно надо было остановить! - доказывали в другой. — Еще тогда, когда он заключил свой позорный договор с Нуманцией!
- Весь мир был бы у нас под ногами, если б сенат согласился с Тиберием! — переговаривались всадники. — Нам отдали бы на откуп все новые провинции!
— А пока у его комиссии нет даже угла, где она могла бы проводить свою работу!
— Сенат на каждом шагу ставит ей палки в колеса, и Тиберию самому приходится ездить с Аппием Клавдием по виллам и делить землю между крестьянами.
— Нашу землю! — закричал старый сенатор, грозя тростью всадникам.
- Вот видите! — с горечью воскликнул один из них. — Как Тиберию совладать с такими?..
— Послушай, где я могу увидеть городского претора? — дождавшись паузы в перебранке, обратился к нему Эвдем.
Всадник бесцеремонно оглядел его с ног до головы и показал рукой на молодого мужчину, окруженного патрициями:
—Да вон же он!
—Нет! — спохватился Эвдем. — Мне нужен тот, который был претором в прошлом году.
— Так его теперь надо искать не здесь! — насмешливо взглянул на него всадник.
— А где же?
— За Аппиевыми воротами, стадиев двести по Царице дорог!
— Благодарю тебя! — сдержанно кивнул Эвдем, собираясь уйти.
— Там его надгробие! — усмехнулся всадник.
— Что? — приостановился пораженный услышанным Эвдем. — А где мне тогда найти Сципиона Эмилиана?
— В Испании!
Решив, что уж если отдавать завещание новому человеку, то пусть это будет высшее должностное лицо, Эвдем спросил:
— Ну, тогда хотя бы консул ваш где?
— А вон он, Муций Сцевола! — показывая на сорокалетнего римлянина, перед которым стояли двенадцать ликторов, с уважением ответил всадник.
Благодарно кивнув, Эвдем прошел к стоящему на ступеньках консулу. Не доходя до него нескольких шагов, торжественно протянул пергамент с царской печатью.
— Что это? — нахмурился Муций Сцевола. — Тебя обидели мои сограждане? Так передай прошение городскому претору. Я не занимаюсь подобными делами.
— Мне говорили о тебе, как о великом законоведе! — заметил Эвдем. — Разве ты не видишь, что на моем документе печать царя? И разве не знаешь, что такие вещи первому подобает читать высшему должностному лицу государства?
- Как смеешь ты, чужестранец, так разговаривать с консулом? — зашипел на Эвдема ближайший к нему ликтор. Но вельможу уже нельзя было остановить:
— И чтобы не назвали опять мою предосторожность варварством, я сразу скажу, что это — завещание умершего царя Пергама Аттала Фшгометора! — Он снова протянул пергамент и устало выдохнул, видя, как консул делает знак ликтору принять документ:
— Пергам ваш...
Эта весть мгновенно облетела весь Форум. Все, кто был на нем, забывая о своих распрях, подались к ступенькам храма Согласия.
Муций Сцевола, взяв из рук ликтора пергамент, внимательно осмотрел печать и стал читать завещание, бросая на Эвдема сначала недоверчивые, а затем — доброжелательные взгляды.
— Этим указом, — наконец громко провозгласил он, поднимая руку с пергаментом, — царь Пергама Аттал, верный друг и союзник Рима, объявляет своим наследником римский народ! А так как он скончался, то завтра на своем собрании сенат должен решить, как нам распорядиться таким богатым наследством!
Восторженные крики поднялись над Форумом. Но едва они смолкли, как перебранка между враждебными группами возобновилась с новой силой.
Патриции требовали возместить им из сокровищницы пергамского царя ущерб, который они понесли при переделе общественной земли.
Сенаторы напоминали, что только они имеют право распоряжаться без всякого контроля финансами Рима.
Беднота пыталась доказать, что деньга должны быть по справедливости разделены между гражданами, получающими земельные участки по новому закону Тиберия Гракха.
— Теперь они не угомонятся до вечера! — с усмешкой заметил Муций Сцевола Эвдему, с удивлением глядящему на римлян, которые напоминали ему в этот момент стаю воронов, набросившихся на труп павшего коня. — Пойдем со мной, ты наверняка устал и нуждаешься в хорошем отдыхе и глотке вина! — предложил он. — Все это ты сможешь найти сегодня в моем доме!
Ликторы выстроились попарно и торжественно двинулись перед консулом, который знаком приказал Эвдему не отставать от него.
Так они прошли через весь Форум. Отовсюду то и дело сыпались вопросы:
— Муций, неужели это правда?
— Правда, правда! — с улыбкой кивал консул.
— И Пергам теперь — наша новая провинция?
— И царская печать — не поддельная?
— Завещание написано по всем законам! — коротко отвечал Сцевола.
— Раз так говорит сам Муций, то так оно и есть!
— Ведь он - лучший законовед в мире!
Так, в окружении ликующей толпы, они добрались до богатого дома на Палатинском холме. Один из ликторов услужливо открыл двери. Эвдем, следуя за консулом через узкий вестибюль, вошел в просторный зал, украшенный колоннами. Миновав атрий, где римляне обычно принимали гостей, Муций Сцевола повел Эвдема дальше по коридору. Сквозь приоткрытые двери комнат вельможа увидел великое множество свитков папирусов.
— Здесь я изучаю труды законоведов прошлого и прорабатываю новые законы, — объяснял на ходу консул. — А здесь мы сегодня будем отдыхать! — наконец остановился он перед отделанной слоновой костью дверью. Раб торопливо распахнул се, и Эвдем увидел перед собой прекрасный перистиль.
Глазам вельможи предстал огромный внутренний двор, окруженный крытой галереей. Солнечные лучи заливали его через отверстие в потолке, Занимающий всю ширину дома, он был украшен колоннами, между которыми были сделаны перила с решеткой. В середине перистиля находился небольшой садик с фонтаном.
Все это дополняли прекрасные мраморные статуи, судя по всему, вывезенные из Греции, драгоценные кедровые столы и многочисленная золотая и серебряная посуда.
— Как твое имя? — приветливо спросил консул, удобно устраиваясь за одним из столов, и жестом приглашая гостя занять место на соседнем ложе, отделанном черепаховыми панцирями.
- Эвдем! — коротко ответил вельможа, забираясь на подушки, набитые мягкой шерстью и покрытые дорогой пурпурной тканью.
- Судя по всему, ты занимаешь видное положение при дворе пергамских правителей?
— Да, я был начальником кинжала Аттала Филадельфа и его сына Филометора, — не зная, стоит ли ему откровенничать с римским консулом, кивнул Эвдем и, подумав, со вздохом добавил: — Когда-то...
Муций Сцевола удивленно приподнял бровь:
— Что ты хочешь этим сказать?
— Всего лишь то, что я однажды крепко не угодил Филометору...
— Чем же, если это, конечно, не секрет?
— Какой там секрет... — усмехнулся Эвдем. — Всему Пергаму известно, что основателем династии Атталидов был евнух Фмлетер — безродный комендант крошечной крепости, завладевший небольшой частью казны Александра Великого. А я - хоть и от побочной ветви, но все же потомок великих персидских царей - Ахеменидов! И все мы, мой прадед, дед, отец, а затем и я, служили Атталидам и терпели их лишь потому, что они знали свое место и не строили из себя чистокровных потомственных владык. Нас устраивало то, что Пергам не знал царского культа, а все Эвмены и Атталы не обожествляли себя и цариц, и даже в своих указах именовали себя просто жителями Пергама. Но когда, в начале своего правления, последний Аттал повел себя, как настоящий восточный базилевс, возомнив, что в нем собралась вся кровь нынешних правителей, бывших при моих предках конюхами или в лучшем случае офицерами... когда он повелел именовать себя величайшим, божественным и бессмертным, я однажды не выдержал и напомнил ему, кем был Филетер. Некоторые советники прежнего царя тоже пытались остановить Аттала. Но он собрал их на пир и приказал своей страже перебить всех, до единого. Я уцелел лишь благодаря случайности и тому, что мои деньги и знания понадобились новому начальнику кинжала. Потом Аттал ушел от государственных дел, занявшись учеными трактатами и лепкой из воска, затем заболел и, казалось, совсем забыл о моем существовании, благо, ему об этом почти и не напоминали. Но я помнил о нанесенном мне оскорблении каждый день, каждую минуту. И когда случайно встретился один из твоих сограждан, я вдруг понял, что судьба посылает мне того самого человека, который поможет мне отомстить Атталу. И я не ошибся. Луций Пропорций — так его имя, как потом оказалось, — прибыл в Пергам под видом торговца, чтобы подделать это завещание и, отравив базилевса...
— Погоди! — предостерегающе поднял руку консул, останавливая Эвдема на полуслове. — А вот об этом не надо говорить даже здесь. Не следует всем знать того, о чем известно в Риме лишь единицам. Пусть все считают, что Аттал умер от солнечного удара или от сердечного приступа. Лучше скажи, чего ты хочешь от Рима за свою услугу? Великую услугу! — подчеркнул он.