и использование магии без крыльев исчерпали меня.
Кажется, я потерял сознание. Потому что, когда открыл глаза, было уже темно. Я так и лежал на берегу реки. И только то, что кровь запеклась на ранах, спасло меня от смерти и от кровопотери. А ещё было невероятно холодно. Странное ощущение, ведь крылья никогда не давали замёрзнуть. Приподнявшись, я размотал остатки веревок. Похоже, когда проявила силу проклятая кровь, она расплавила и металл, избавив меня от большинства крюков.
Первым делом нужно было согреться и обработать раны. А потом уже думать, как быстрее добраться до дворца и спасти мою Лиру. Погода стояла сухая, хвороста в лесу хватало. Довольно быстро удалось разжечь костёр неподалеку от берега. Первый пункт в намеченном плане был выполнен. Я отогрелся и мог заняться ранами. Некоторые следовало бы зашить, но при мне была только легкая походная аптечка и бинты из изорванной рубашки. Даже не припомню, чтобы мне так серьезно доставалось. Больше крови я терял, только когда во время обучения мне рассекли ногу мечом, задев артерию. Кажется, тогда я залил кровью весь полигон.
Обработка ран, обустройство временного лагеря позволяли отвлечься, не думать о том, что сейчас происходит с Лирой. Её ранение — случайность. Ей не станут вредить. Но будут запугивать. И ещё Доран… Надеюсь, мой знак действует, и он не сможет даже прикоснуться к Лире.
Больше всего заботило, как добраться до дворца. Я был далеко в чаще леса. Даже до ближайшей дороги через неё день пути, если не больше. Слишком долго. Тогда и пришла почти сумасшедшая мысль. Но почему-то я не сомневался в том, что она это возможно. Магия гармонтов со мной, и я ещё не пробовал соединить её с магией проклятой крови. Чтобы спасти Лиру, мне нужны крылья.
/Айлирана/
Не знаю, что мне дал лекарь, но заснула я быстро и проснулась отдохнувшей. Все ещё чувствовала себя отстранённой. Наверное, действие успокоительного продолжалось. И лекарь оказался прав, слабость отступила. Я смогла самостоятельно подняться с кровати. Голова кружилась, но уже не так сильно. А вот рану все ещё простреливало болью, и я хромала на раненую ногу.
Наверное, стоило бы ещё отлежаться, если бы у меня было время. Но пока я в одиночестве, нужно было начинать действовать. Доран мог найти способ снять знак Деймоса. Время работало против меня, поэтому уже стоило начать претворять план бегства в жизнь. Точнее, плана не было, ночью я лишь наметила направление действий. В первую очередь мне нужен союзник, мои глаза и уши во дворце. И он у меня уже есть, надо только его позвать. Взяв цветок, я закрылась в купальне.
Побочный эффект того зелья, которое дала Ниннет или результат действия успокоительных, только не сразу удалось призвать силу. Алетерна просыпалась словно нехотя. Но я была упряма. Все сидела на скамье, зажмурившись и прижав цветок Вири к груди, и тихо напевала. Напевала и звала свою силу, оживляя в памяти все те светлые моменты, что пережила с сестрёнкой. И настолько ушла в себя, что даже вздрогнула, когда услышала её голос.
— Лира! — воскликнула она.
Взглянув на нее, я заплакала, хотя, казалось, слёзы должны были давно закончиться. Моя дорогая Вири, все такая же улыбчивая, со смешными ямочками на щеках. Её призрачная фигура испускала алый свет.
— Эта противная Ниннет обманула меня, — ругалась Вири, мельтеша вокруг меня и в ярости сжимая кулаки. — Я ей всё-всё показала. Она обещала спасти тебя, — и вдруг заплакала. — Это из-за меня, Лира. Из-за меня тебя смогли похитить. Из-за меня вы попали в ловушку. Я знаю, что гармонт плохой. Но он так рвался к тебе, защищал. Я не хотела, чтобы он умирал.
В груди защемило от боли потери. Так сильно, что перехватило дыхание. Действие успокоительных заканчивалось, и горе накрывало с силой приливной волны, угрожая утопить, лишить всех ориентиров. Я положила ладонь на живот, напоминая себе, что частичка Деймоса со мной. Нашему общему ребенку нужна защита. Ему нужна здравомыслящая мать.
— Вири, успокойся, — попросила я, проведя ладонью над лицом сестренки. Жаль, я не могла её коснуться, успокоить и найти утешение для себя в объятиях родного существа. — Того, что произошло, уже не вернуть. Нам нужно думать о настоящем и будущем.
— Да-да, тебе нужно бежать, — закивала сестрёнка, всхлипывая.
— Не мне. Нам. Всем нам.
— Это как? — Айвирена перестала плакать, заинтересовавшись моими словами.
— Теперь мы знаем, что за цветы на Древе. Когда… Нет, если меня отведут к Древу, я попытаюсь напитать силой все цветы. Но в первую очередь тебя и маму. Вы должны будете помочь мне. Если удастся пробудить иллеми, вам нужно будет вывести их из дворца.
— А ты?
Мотнув головой, я грустно улыбнулась. Нет уверенности даже в том, что меня отведут к Древу. Вся надежда на то, что Доран постарается сохранить видимость обыденной жизни королевы. Что захочет и дальше питать Древо моей силой. Я не вижу иных способов покинуть покои. А уж как сбежать, даже не представляю.
— Королева, — стук в дверь прервал наш разговор с Вири.
— Кто это? — шепотом спросила сестренка, спрятавшись за мою спину.
— Лекарь, — тоже шепотом ответила я. — Спрячься. Потихоньку огляди покои. Может, здесь затерялся тайный ход.
— Хорошо, — Вири медленно подплыла к одной из стен, сначала нырнула головой, чтобы оглядеться, а потом полностью скрылась из вида.
Я же, поправив одежду и лучше запахнув на себе халат, покинула купальню. И замерла в дверях, когда поняла, что лекарь не один. Доран сверлил меня испепеляющим взглядом голубых глаз. За ночь лекарь хорошо поработал. Ладони альва стягивали бинты. А покрасневшая заживающая кожа на его лице блестела от нанесенной лечебной мази. Рука альва метнулась к лицу: он разозлился из-за столь пристального разглядывания. В пару широких шагов он приблизился. Так стремительно и угрожающе, что я еле подавила порыв отступить. Он даже потянулся, намереваясь схватить меня за руку, но не рискнул. Плотно сжав челюсти, Доран прошипел:
— Что ж, Айлирана, сама расскажешь или будем выяснять, что ты вчера со мной сделала?!
Глава 37
/Айлирана/
— Я жду ответа, — рыкнул Доран, когда молчание затянулось.
Он напряжённо сжимал кулаки, я нутром чувствовала, как сильно он желает схватить, встряхнуть, может, ударить. Но он сдерживал себя. И дело даже не в страхе. Он не хочет калечить. Он меня не