Читать интересную книгу Антология шпионажа - Анатолий Вилинович

Вместе с тем есть и другие свидетельства. Еще в начале революции, в ноябре 1789 г., французский посол в Лондоне доносил министру иностранных дел: «…В Париже есть два англичанина, один по имени Дантон, а другой по имени Паре (секретарь Дантона – А. В.), которых некоторые подозревают в том, что они состоят специальными агентами английского правительства». Трудно подозревать французского дипломата в предубеждении против Дантона. Его имя тогда было еще совершенно неизвестно, и посол даже считал Дантона англичанином.

После ареста Дантона среди его бумаг было обнаружено письмо от английского министерства иностранных дел банкиру Перрего с поручением выплатить довольно большие суммы денег лицам, обозначенным инициалами. Эти деньги должны были составлять вознаграждение за услуги, оказанные Англии, в частности за выступления с провокационными речами в якобинском клубе. Неясно, как могло попасть это письмо к Дантону, если оно не было передано ему самим банкиром Перрего.

Обвинение Дантона в шпионаже получает и косвенное подтверждение в доказательствах того, что он получал деньги от французского двора. В 1851 г. была опубликована переписка Мирабо с графом Ламарком. В этих доверительных, личных письмах, относящихся к 1791 г., Мирабо, который сам состоял на жалованье у двора, упоминает, как само собой разумеющееся обстоятельство, что Дантон получал деньги за помощь королю в подготовке контрреволюционного переворота. Одним из лиц, сотрудничавших с Дантоном в этих махинациях, был некто Талон, проходимец, занявший пост начальника королевской тайной полиции, организатор роялистской пропаганды.

Уехав за границу и разбогатев в Англии на финансовых спекуляциях, Талон через девять лет после казни Дантона, в 1803 г., рискнул вернуться во Францию, но был немедленно арестован полицией консула Бонапарта. В своих показаниях он рассказал о сотрудничестве с Дантоном, что тот, будучи министром юстиции, когда Талону стало опасно оставаться во Франции, добыл ему заграничный паспорт. Талон подтвердил, что он вел переговоры с английскими агентами относительно попытки спасения короля. В этом деле ему опять-таки вызвался помочь Дантон, который думал добиться этой цели принятием декрета об изгнании. По словам Талона, Дантон потребовал, однако, такую крупную сумму, которую английский премьер-министр Уильям Питт младший никак не соглашался дать, хотя бы даже после спасения короля. Не следует думать, что Талон своими показаниями думал очернить память Дантона. Скорее наоборот, для Талона, как роялиста, эти поступки Дантона были вполне похвальными, хотя и не бескорыстными. Так что у Талона не было причин лгать.

Надо добавить, что еще один из роялистов, Теодор Ламет, в своих мемуарах, увидевших свет только в XX в., вполне независимо от Талона, подробно излагает эту историю переговоров Дантона с иностранными державами, в том числе Англией, о спасении короля за 2 млн и об отказе Питта дать согласие уплатить запрошенную сумму.

Нет нужды продолжать, воспроизводя многочисленные дополнительные свидетельства, которые приводит Матьез, для подтверждения рассказов Талона и Ламета. Французский историк попытался под углом зрения этой версии «пересмотреть» всю деятельность Дантона в годы революции. Большинство сочло в целом теорию Матьеза недоказанной. Эти историки решительно отвергли его попытку представить Дантона только взяточником и шпионом, игнорируя объективно большую революционную роль, которую он сыграл в ряде важнейших событий тех грозовых дел.

Система разведки и шпионажа «Корреспонданс» премьер-министра Англии Уильяма Питта

Летом и осенью 1789 г. во Франции как среди роялистов, так и в широких кругах буржуазии были широко распространены слухи о том, что Англия тратит крупные суммы денег на разжигание «беспорядков» в их стране. Из переписки французского министра иностранных дел Монморена с французским послом в Лондоне Лялюзерной явствует, что, хотя оба дипломата признавали отсутствие доказательств английского участия в подстрекательстве к «анархии», оно казалось им более чем вероятным. Обоим сановникам, видимо, не приходила в голову мысль о том, насколько не подходил британский посол лорд Дорвет для роли вдохновителя революции («адских козней», по выражению Лялюзерны).

Примерно два года спустя, 24 и 27 апреля 1791 г., французское министерство направило Лялюзерне два письма, в которых перечислялись действия английской агентуры во Франции. На этот раз посол был более осторожен. В своем ответе он подчеркнул, что, хотя английское правительство, по его убеждению, использует все доступные средства, чтобы поддерживать внутренние беспорядки во Франции, оно вряд ли открыто оказывает помощь недовольным.

Далее посол подверг анализу присланную ему информацию. Во-первых, по его мнению, сведения о том, что известный английский разведчик времен войны против колонистов Пол Уэнтворт действовал на юге Франции, неверны. Лялюзерна считал, что Уэнтворт находился в Голландии, так как если бы он действительно проник во Францию, то своими делами заставил бы говорить о себе. Во-вторых, подвергались сомнению утверждения, что английские заводчики посылают во Францию ружья, пушки и порох, – посол не смог обнаружить никаких доказательств этих поставок.

Так же обстояло дело и с другой подобной информацией. Представитель Версальского двора добавлял, что ему уже передал такие сведения некий Браун-Дигнем; возможно, он же сообщил эти сведения в Париж. Браун-Дигнем ранее служил шпионом в Голландии и был рассчитан своими нанимателями.

После смерти Лялюзерны временным поверенным в делах Франции в Лондоне стал известный французский дипломат и разведчик Франсуа Бартелеми (впоследствии член правительства Директории, крупный сановник в эпоху Первой империи и Реставрации). В депешах, посылавшихся в Париж, а потом в своих известных мемуарах Бартелеми обвинял британский кабинет в «вероломнейшем макиавеллизме», в стремлении любой ценой не допустить восстановления «порядка» во Франции. С другой стороны, Камиль Демулен в разгар французской революции утверждал, что Уильям Питт играет в ней такую же роль, какую кардинал Ришелье (по распространенной легенде, а не в действительности) сыграл в революции английской. Кроме того, Питт якобы решил взять реванш за помощь, оказанную французами колонистам в Северной Америке. Демулен добавлял: «Наша революция в 1789 г. была делом, устроенным британским правительством и меньшинством дворянства». Если так мог писать один из активных участников революции, что же говорить о роялистах, которые и по свежим следам, и много позднее твердили, что Питт вызвал финансовый кризис во Франции в 1788 г., добился созыва Генеральных штатов, занимался организацией всех революционных выступлений, не жалея миллионов.

Однако прежде чем продолжить рассказ о небезынтересных превращениях, которые претерпела эта легенда, отметим, что британский (притом весьма консервативный) историк А. Коббен опубликовал в журнале «Английское историческое обозрение» результаты своего изучения архивных материалов о деятельности разведки Питта во Франции с 1784 по 1792 г. (т. е. до вступления Англии в войну).

Стоит ли говорить, что британский кабинет с самого начала решительно отрицал какое-либо участие в начавшихся во Франции событиях. Герцог Дорсет уже 29 июля 1789 г., то есть через две недели после взятия Бастилии, опровергал утверждения об этом. Конечно, подобные заявления стоят мало, но они приобретают полную правдоподобность в устах такого великосветского ничтожества, как Дорсет, в это время более всего думавшего о собственной безопасности в революционном Париже.

Дорсет для доказательства, что Англия не имела ничего общего с начавшимися волнениями, напомнил Монморену их разговор в начале июня 1789 г. Дорсет тогда сообщил министру о существовании заговора с целью захвата Бреста. Судя по всему, еще в конце мая 1789 г. к Дорсету обратился какой-то аббат, но посол не пожелал его выслушать. Тем не менее, аббат пришел во второй раз и был принят. Узнав о предложениях аббата, министр иностранных дел Кармартен заподозрил провокацию. Он предписал Дорсету поставить об этом в известность французское правительство, но при этом сослаться лишь на слухи, циркулирующие в Лондоне, чтобы не поставить под угрозу людей, которые обращаются в британское посольство. В результате, однако, Монморен вообще не поверил Дорсету и счел его сообщение не заслуживающим внимания. С другой стороны, участники этого туманного «брестского заговора» сочли себя преданными английским правительством. Других доказательств английского подстрекательства нет вовсе.

Для установления истины полезно выяснить, каковы были затраты на секретную службу английских министерств иностранных дел, внутренних дел и адмиралтейства. Если исключить расходы на точно известные цели (например, на миссию Гарриса), остаются весьма скромные суммы, никак не свидетельствующие об активности, выходящей за рамки рутинного шпионажа во французских гаванях. В инструкциях Дорсету, когда его посылали в 1784 г. в Париж, рекомендовалось приложить максимум усилий, чтобы выяснить намерения Франции в Вест-Индии и содержание договоров, которые Версальский двор предполагал заключить с другими европейскими странами.