решения проблемы — неуклонное наращивание производства и повышение качества промышленных и продовольственных товаров, расширение сферы услуг… Что касается розничных цен, то наш курс — это стабильность государственных цен на основные товары[678].
Далее Брежнев пустился в нехарактерные для него в данном тексте рассуждения, что «товарищи нередко ставят вопросы о несоответствии цен на те или иные товары, о несовершенстве системы ценообразования. Это важные вопросы, и их решать надо». Решать он предлагал через повышение зарплат, пенсий и стипендий, улучшение снабжения населения, снижение цен на некоторые товары «по мере создания условий»[679].
И, наконец, последним его деловым соображением в докладе было следующее: «перед страной стоят и нелегкие проблемы, связанные с обеспечением народного хозяйства трудовыми ресурсами, освоением отдельных регионов, улучшением территориального управления и планирования»[680]. Он поручил Совмину представить предложения по решению этих проблем до разработки окончательной версии пятилетнего плана и закончил свое выступление ритуальными заклинаниями о роли партийных организаций в мобилизации масс на трудовые свершения.
В целом доклад Брежнева выглядит так, как будто его подготовил не он, а Алексей Косыгин. Представленная повестка полностью отражала тревоги Совмина СССР второй половины 1970-х, а не традиционный нарратив генсека с заботами о росте объемов производства сельского хозяйства, оснащении его техникой и удобрениями, усилении ВПК и развитии отношений с соцстранами. В связи с уходом Косыгина на пенсию «говорить о неприятном», чтобы продвинуться в разрешении накопившихся проблем, стало обязанностью Брежнева. С другой стороны, объективно предложенные в докладе меры в значительной степени были «маниловщиной», поскольку ситуация стремительно ухудшалась и требовала не общих пожеланий, а конкретных жертв.
8 октября 1981 года комиссия провела свое следующее заседание. Съезд, к которому было приурочено ее создание, уже полгода как прошел, но Тихонов, Брежнев и Щербицкий собрались, возможно, для того, чтобы обсудить документ под названием «К проектам Государственного плана экономического и социального развития СССР на 1981–1985 годы и на 1982 год»[681]. Он не датирован, но хронологически идет после дискуссии 8 октября и отталкивается от решений, принятых на XXVI съезде. В рамках дискуссии зафиксированы только тезисы выступлений Тихонова и Брежнева и аннотировано — Щербицкого. Тихонов говорил о тяжелом состоянии сельского хозяйства, Брежнев повторил некоторые из тезисов годовой давности. Рассматриваемый ими (вероятно) документ был предположительно подготовлен внутри ЦК КПСС Отделом плановых и финансовых органов или, еще вероятней, при его участии одной из групп «писателей докладов» — его оформление близко к документам ЦК КПСС, однако на нем полностью отсутствует шапка, говорящая о его происхождении, равно как и подписи составителей.
Документ, находясь в канве брежневского доклада 1980 года, явственно показывает, что дела обстоят намного хуже, чем излагал генсек членам Комиссии. Первое, что вызывает возражения у его авторов: запланированный значительный рост производства сельскохозяйственной продукции не обеспечен переоснащением сельхозпроизводства, развитием перерабатывающей и комбикормовой промышленности, поставками удобрений[682]. Газопроводов предполагается ввести в действие на 15 % меньше, чем необходимо и предусмотрено принятыми ранее постановлениями, не хватает 750 тыс. тонн стальных труб для бурения, попутный нефтяной газ будет и далее теряться в объеме 6–7 млрд кубов ежегодно[683]. Однако все это не выглядело угрожающим по сравнению с КАТЭКом, на который выделялось только 40 % от запланированных постановлением ЦК КПСС средств, из-за чего он будет давать только 70 % от запланированного угля. Аналогичным образом остро не хватало средств на атомную и гидроэнергетику, в результате чего финансирование строительства АЭС сокращалось на 15 % по сравнению с запланированным на XXVI съезде. Строители вынуждены будут законсервировать строительство 3 атомных и 9 гидроэлектростанций, а также не начинать строительство еще 17 АЭС, запланированных решениями ЦК и Совмина[684].
Сразу после этого авторы записки говорят о несбалансированности планов, отсутствии необходимых резервов, о том, что материальные балансы сведены с большим напряжением. В качестве первого примера названа ситуация с котельно-печным топливом, которого согласно плану в 1982 году не будет хватать 32 млн тонн, а в целом за пятилетку будет недоставать в объеме 100 млн тонн. Дефицит железной руды составит 7 млн тонн в 1982 году и по 3,2 млн тонн в дальнейшем ежегодно. По цветным рудам дефицит сохранится в прежних объемах, так что придется докупать сырье для производства меди, свинца, олова и других металлов. Обеспечение горнодобывающей промышленности техникой и оборудованием (видимо, отечественного производства) останется на уровне 25–65 % от нормативов, а имеющаяся техника не обеспечивается запчастями, а потому простаивает[685].
Особенно много вопросов у авторов записки вызывает запланированное сокращение капитальных инвестиций. Отмечая, что сама по себе эта практика, введенная в 1980 году, действительно за два года сократила объемы незавершенного строительства, авторы записки констатировали, что это ведет и к сокращению «заделов» в строительстве, предусмотренных нормативами. В добыче металлов это приведет к заделам в 2,5–3 раза ниже нормативных, в добыче угля — в 2 раза (к 1985 году). Проще говоря, темпы постройки новых шахт (прокладки новых штреков) должны по плану сильно сократиться. В энергетике это в следующей пятилетке (то есть во второй половине 1980-х) обернется 70 %-ным сокращением ввода новых мощностей, а добыча сырья для минеральных удобрений и вовсе упадет до 5 млн тонн с необходимых 18–20 млн тонн[686]. Незначительный уровень падения объемов строительства жилья (до 516 млн квадратных метров с запланированных 530 млн) на этом фоне не смотрелся столь тревожно. А вот проблема с трудовыми ресурсами предполагалась острой — прирост населения в трудоспособном возрасте должен был быть в три раза меньше, чем в предыдущую пятилетку. Это можно было бы преодолеть за счет механизации труда в промышленности, где доля ручного труда составляла 40 %, и в строительстве (50 %). Для этого необходимо было ускорить создание комплексной программы механизации ручного труда[687].
Подводя итог этой записке, мы можем констатировать, что, хотя объективно ситуацию в экономике катастрофичной назвать было еще нельзя и основные угрозы возникали только во второй половине 1980-х, записка ясно демонстрирует, что дальнейшее развитие экономики в прежних формах и прежними темпами невозможно. Но и остановка на многих направлениях (прежде всего в добыче сырья для промышленности и в энергетике) тоже невозможна. Средства на капитальные инвестиции и на масштабную техническую модернизацию надо было где-то найти. За пределами записки для политического руководства это означало необходимость пожертвовать одной или несколькими из «священных коров» — армией, ВПК, космосом, сельским хозяйством, стабильными ценами, социальной политикой, помощью союзникам и сателлитам.
Не исключено, что поиск и определение «жертвы» были вменены в обязанность Суслову как главному идеологу. Что происходило дальше между ним и Брежневым по данному вопросу, нам