даже выпустил в тот период дискуссии об экономической реформе свою статью «план или стимул», что-то такое… И поэтому дискуссии были, страшные схватки за столом на переговорах. У нас зал заседаний этаже на десятом был. И как только идут новые проекты, меня: «Этот товарник Милюков, этот рыночник [Георгий] Саркисянц[636]» и так далее. Я не хочу сказать, что это было во враждебном тоне, во многом было в дружеском, хорошем. Вообще тональность дружеская — это был стиль аппарата ЦК. Такая негласная порядочность в общении. Я просто поражаюсь, вспоминаю те годы как исключительное что-то. Может быть, какие-то там были, но в отделе нашем, во многом даже благодаря Гостеву. Гостев сам по себе человек спокойный, уравновешенный, не любил никогда каких-то конфликтных ситуаций. Он гасил все[637].
Таким образом, среди большинства экономистов и чиновников в сфере макроэкономики, к которым относились и сотрудники отдела, не стоял вопрос о том, нужны реформы или нет. Вопрос состоял о том, в каком направлении должны они двигаться. Надо ли в первую очередь установить порядок и повысить ответственность, чтобы реализовать запланированное ранее? Или надо просто больше производить и технологически развиваться в ногу со временем? Или необходимо повысить эффективность использования имеющихся ресурсов за счет легитимизации существующих практик реальной работы предприятий, которые существовали помимо «плана» и других административно установленных норм?[638]
Сторонниками первого варианта были в основном выпускники экономических факультетов Московского и Ленинградского университетов и технических вузов конца 1940-х — начала 1950-х годов, которые свой практический экономический опыт приобрели в рамках системы Госплана, Минфина, академических институтов, а также на производстве в 1950-е годы (то есть Гостев, Белик, Костин, заведующий сектором экономического анализа Борис Плышевский, заведующий сектором банков (1973–1981) Николай Гаретовский, заведующий группой консультантов в 1970-е Евгений Смирницкий)[639].
Они входили в более широкое сообщество своих сверстников — студентов того же периода, которые занимали в том числе позиции в партийном аппарате, партийных и припартийных научных и образовательных институциях. Значительная часть этих людей, особенно работавших в системе высшего и образования (в том числе упоминавшиеся выше сотрудники аппарата ЦК КПСС Павел Скипетров, Михаил Волков и Николай Клепач), не имели опыта практической работы в экономической сфере и, некритично воспринимая сталинские учебники, стали «идеологическими жрецами» концепции «плановой экономики», причем в ее «максималистском», теоретическом изложении[640].
Для Гостева, Белика, Костина и других сотрудников отдела этого поколения они были удобными партнерами, когда речь шла о совместных академических и образовательных публикациях, защите диссертаций через контролируемые этой группой ученые советы в МГУ и АОН[641]. Однако, по всей видимости, в отношении практической политической работы в экономической сфере их мнение не было столь важным.
Основу же экспертного сообщества, работающего для отдела, составляли сверстники и бывшие однокурсники его сотрудников из реформистски настроенных групп. Например, у заведующего сектором отдела Бориса Плышевского друзьями были будущие академики и крупные управленцы 1970–1980-х годов Евгений Примаков и Степан Ситарян, заведующий сектором Отдела пропаганды и один из ближайших помощников и. о. главы отдела Александра Яковлева — Борис Александровский, сотрудник Отдела пропаганды Лев Степанов. Некоторые из них были вместе с Плышевским членами студенческого «кооператива», который распределял между своими участниками очередность записывания лекций на занятиях. Другие учились с ним в аспирантуре экономического факультета МГУ[642]. Примаков и Ситарян и вовсе были соседями по квартире (блоку) в МГУ[643].
Если посмотреть на авторский состав книги с непритязательным идеологическим названием — «Могучая поступь советской экономики» (М.: «Экономика», 1977), то видно, как группы прогрессистов из различных властных институций договорились и сработались между собой на персональном уровне. Редактором книги значится зампред Госплана Александр Бачурин. Среди соавторов — консультант отдела Георгий Саркисянц, директор НИЭИ Госплана Вадим Кириченко и также упоминавшийся выше заместитель директора этого института Владимир Майер, перебравшийся из «сталинистов» в стан «прогрессистов». О том, какое значение это имело в практической сфере, мы будем говорить в конце следующей части книги.
Более младшие поколения, окончившие вузы в конце 1950-х — 1960-е годы, не просто «вдохнули воздух» хрущевских реформ, прежде всего реформы совнархозов, а также косыгинской экономической реформы. Реализацией этих реформ занимались их старшие коллеги, и тут они могли найти с ними общий язык. Но они еще в вузе критически обсуждали различные аспекты доминирующего варианта марксистской теории, что было непредставимо для их старших коллег, учившихся в сталинский период. Для тех реальная рыночная экономика была запретной и неведомой территорией «капитализма», и размышлять о ее возможном появлении в СССР они не хотели и не пытались. А вот для младшего поколения это был рационально обсуждаемый вопрос, хотя по факту они были за введение отдельных ее элементов (скорее немногочисленных, чем доминирующих), но не полноценного «свободного рынка».
Милюков также говорит об этом:
Эта наша закалка в хрущевской оттепели, мы уже в институте тогда Маркса критиковали, что было вообще непозволительно раньше. В аспирантуре тем более была такая волна свободомыслия — эти непрерывные митинги в Политехническом музее, что такое личность, смысл жизни, социализм, не социализм[644].
Наиболее очевидную прорыночную позицию в младшем поколении сотрудников этого отдела ЦК занимали выпускники Московского финансового института. Плотная, сплоченная группа руководителей комсомольской организации института середины 1960-х годов в 1970–1980-е годы совершала быстрое восхождение к вершине советской экономической иерархии[645].
Консультант Отдела соцстран, завсектором Экономического отдела и замминистра финансов СССР в 1987–1991 годах Всеволод Ситнин о своей учебе в Московском финансовом институте рассказывал так:
Институт тогда был девичий, у нас 80 %, наверное, было девиц. Хотя я учился вместе с [председателем правления Госбанка СССР в 1989–1991 годах, председателем правления Центробанка РФ в 1992–1994 годах Виктором] Геращенко, только на разных факультетах. С последним министром финансов [СССР (1991), первым заместителем министра финансов в 1990–1991 годах Владимиром] Орловым мы в одной группе учились все годы. Вы с [Анатолием] Милюковым общались? Он был секретарем комсомольской организации кредитного факультета — КФа. И был очень активный комсомольский деятель, я был среднего уровня.
— А Геращенко был активным комсомольцем?
— Нет, Геращенко был спортсмен, играл в баскетбол вместе с [последним председателем правительства СССР] Павловым Валентином Сергеевичем и начальником финансового управления МИДа Чулковым[646]. Вот они тройка была баскетбольная[647].
Павлов подтверждает слова Милюкова:
Профессиональные финансисты, управляющие переливом капиталов, по самой природе своей всегда были рыночниками. Мышление профессиональных финансистов так устроено, что они оперируют товарно-денежными категориями. И в прошлом как