Расскажите мне об этой любви, попросил я. Вы имеете в виду любовь между мужчиной и женщиной? Да, и это тоже, отвечали они, но лишь отчасти. Она более… всеохватывающа? Да, но “Чарли и есть любовь; этой любви невозможно дать определение”.
Вы слышали это от Чарли? Этому он учит? — поинтересовался я, действительно заинтригованный. Чарли не понадобилось учить их, был ответ. Он просто повернул их так, чтобы они смогли посмотреть на самих себя и увидеть любовь, прячущуюся внутри. Верят ли они, что Чарли в самом деле Иисус Христос? В ответ девушки лишь загадочно улыбались, словно бы разделяя секрет, неведомый более никому.
Хотя Пищалке был двадцать один год, а Сэнди — двадцать пять лет, в них было нечто детское, словно обе не повзрослели, но так и оставались на каком-то определенном уровне, достигнутом в детстве. Маленькие девочки, играющие в свои игры. Могут ли убийства быть одной из таких игр? — задумался я.
Скажи, твоя любовь к Чарли отличается от любви к Джорджу Спану? — спросил я у Пищалки. Нет, любовь есть любовь, сказала Пищалка, она везде одинакова. Но она помедлила с секунду перед ответом; так, словно этими самыми словами полагалось ответить, но в самом отрицании уникальности Чарли было некоторое кощунство. Возможно, заглаживая промах, Пищалка рассказала мне о своих отношениях с Джорджем Спаном. Она влюблена в Джорджа, заявила Пищалка. Если бы он предложил ей выйти за него замуж, она бы с радостью согласилась. Глубоко внутри Джордж был прекрасным человеком. Кроме того, добавила Пищалка в очевидной попытке потрясти меня, он очень хорош в постели. Она была весьма откровенна.
"Я не настолько интересуюсь сексуальной стороной твоей жизни, Пищалка, — прервал я ее. — Но мне очень, очень интересно услышать, что тебе известно об убийствах Тейт, Лабианка, Хинмана и всех прочих”.
Выражения лиц не изменились ни на йоту. Улыбки остались на лицах. Нет, они ничего не знают о каких-то преступлениях. Они знают лишь о любви, и этого им достаточно.
Я довольно долго беседовал с обеими, задавая теперь уже более конкретные вопросы, но все еще получал в ответ стандартные, заученные ответы. К примеру, на вопрос, где они были в такой-то день и такой-то час, они отвечали: “Времени не существует”. Ответы были одновременно уклончивыми и осторожными. Я хотел преодолеть эту защиту, чтобы выяснить, что эти две девушки чувствуют на самом деле. И не мог.
Я заметил и еще кое-что. Каждая была по-своему привлекательна, но в лицах обеих сохранялось некое сходство, превалировавшее над особенностями внешности. Я вновь обратил на это внимание вечером, беседуя с другими девушками из “Семьи”.
Одинаковые выражения на лицах, те же заученные ответы, тот же ровный тон голосов, та же нехватка ярко выраженной индивидуальности. Явившееся понимание потрясло меня: все они больше напоминали кукол Барби, чем людей.
Глядя на почти блаженную улыбку Сэнди, я припомнил кое-что, рассказанное мне Фрэнком Фоулзом, — и холодок пробежал по моему позвоночнику.
Еще будучи в заключении в Индепенденсе, Сэнди разговаривала с одной из других девушек “Семьи”. Кто-то случайно услышал сказанные ею слова: “Наконец-то я достигла точки, когда уже могу убить своих родителей”.
Лесли, Уич, Змея, Бренда, Цыганка — Фрэнк Фоулз договорился, чтобы всех их доставили сюда из тюрьмы, где те по-прежнему содержались по обвинениям, тянущимся после рейда на ранчо Баркера. Как и Пищалка с Сэнди, они приняли мою “взятку”, жвачку и конфеты, но не открыли ничего существенного. Их ответы словно были хорошо отрепетированы; часто они повторяли их слово в слово.
Я понимал: если мы собираемся попробовать разговорить девушек, нам придется содержать их раздельно. Была между ними какая-то прочная связь, которая как цементом склеивала их друг с дружкой. Отчасти она, вне сомнения, состояла из их странных (и для меня все еще загадочных) отношений с Чарльзом Мэнсоном. Отчасти же их держал вместе совместный опыт жизни в общине, известной ныне всему миру как “Семья”. Но я все же не мог не подозревать, что одним из ингредиентов этой липкой, прочной смеси был страх: все они могли опасаться говорить, потому что боялись подруг. Боялись того, что те скажут. Или сделают.
Единственный способ преодолеть связь, разбить цементную кладку — содержать их отдельно, но в Индепенденсе это невозможно было устроить из-за крайне малых размеров тюрьмы.
Из мужчин, кроме самого Мэнсона, в заключении оставался лишь один участник “Семьи” — Клем Тафтс, н/и Стив Гроган.
Джек Гардинер, следователь из Офиса Фоулза, предоставил мне список зарегистрированных правонарушений восемнадцатилетнего Грогана: 23.03.1966 — хранение сильнодействующих наркотических средств, 6 месяцев условного наказания; 27.04.1966 — мелкая кража в магазине, продление условного наказания; 23.06.1966 — нарушение общественного порядка, продление условного наказания; 27.09.1966 — досрочная отмена условного наказания; 05.06.1967 — хранение марихуаны, освобождение после собеседования; 12.08.1967 — мелкая кража в магазине, отмена возможности освобождения на поруки; 22.01.1968 — бродяжничество, дело закрыто после доследования; 05.04.1969 — кража в сговоре и бродяжничество, освобождение из-за отсутствия достоверных улик; 20.05.1969 — угон автомобилей в сговоре, освобождение из-за отсутствия достоверных улик; 11.06.1969 — попытка растления малолетних, непристойное поведение в общественном месте…
Свидетели подтвердили, что на их глазах Гроган демонстрировал себя детям от 4 до 5 лет. “Детки сами этого хотели”, — заявил он арестовавшим его офицерам, поймавшим его на месте. “Я нарушил закон, эта штука вывалилась у меня из штанов, а родители давай кричать”, — позднее сказал он назначенному судом психиатру. Побеседовав с Гроганом, психиатр счел помещение его в государственную лечебницу в Камарилло невозможным, поскольку “юноша чрезмерно агрессивен для того, чтобы оставаться в учреждении, не оборудованном средствами изоляции”.
Суд решил иначе, и Гроган отправился в Камарилло на 90-дневный срок для врачебного наблюдения. Он оставался в лечебнице всего два дня, а затем исчез — не без помощи, как я позже выяснил, одной из девушек “Семьи”.
Побег случился 19 июля 1969 года. Гроган вернулся на ранчо Спана как раз вовремя, чтобы участвовать в убийствах Хинмана, Тейт и Лабианка. И был вновь арестован в ходе рейда на ранчо Спана (16 августа) — но два дня спустя выпущен на свободу, опять же вовремя, чтобы обезглавить Коротышку Шиа.
В настоящий момент, в результате рейда на ранчо Баркера, ему было предъявлено обвинение в участии в сговоре с целью сокрытия краж автомобилей и во владении оружием, не разрешенным к ношению, т. е. обрезом. Я осведомился у Фоулза о нынешнем состоянии следствия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});