"Да. Если зачислят"
"Куда ж они денутся... Им без вас двоих счастья не видать"
К вечеру следующего дня решение о зачислении господ Емельянова и Городецкого в вольноопределяющиеся с особым порядком вознаграждения за службу было оформлено приказом по военному министерству. На места их прежних занятий высланы уведомления.
Глава двадцать первая. Судьба и трусам благоволит
До начала военных действий непосредственный начальник Сергея и Александра, генерал Куропаткин разрешил им жить на гражданских квартирах. Сергей, естественно, жил у себя на Гороховой, Сашу же все семейство Плецев упросило остаться в их доме, без церемоний. Каков был вклад в эту просьбу Татьяны Михайловны, история умалчивает. Впрочем, по службе они были заняты в течение дня очень плотно.
Желая соблюсти полную секретность в строительстве и освоении радиостанций, Алексей Николаевич изыскал две смежные комнаты в своем доме, выселив оттуда на Дворцовую часть своих штабных работников. В одной комнате обосновались четыре техника, которые под руководством Александра Владимировича стали собирать дубли его оригинальных станций, а в другой он же проводил занятия с группой будущих пользователей рациями, среди которых были артиллерийские корректировщики, разведчики и работники штабов от полка до армии. Карцев, естественно, по несколько часов в день Саше ассистировал - пока процесс не авторегулировался.
Больше времени он проводил с Городецким, который вел занятия на Василеостровском стрелковом полигоне, с пятью десятками самоназваных метких стрелков. Несколько стрельб из десяти учебных винтовок показали, что пятнадцать стрелков назвали себя меткими из большого самомнения или с корыстными целями (откосить от повседневной службы, например) - так что офицеру, комплектовавшему группу, пришлось сказать "Ай-я-яй" и озадачить его проблемой ротации отчисленных.
Остальным бойцам Городецкий-Карцев продемонстрировал "лохматку" (наскоро сотворенную им в содружестве с Татьяной и Марией Ивановной в один из вечеров) и приказал пошить себе такие же. Сам, тем временем, с помощью прикомандированного оружейника занялся выбраковкой армейских винтовок Мосина, имеющихся в арсенале стрельбища. Вскоре выяснилось, что большинство этих винтовок для снайперской стрельбы не годится, так как стволы их сильно изношены да и качество изготовления массовой партии было, конечно, средненьким - надо делать спецзаказ. Параллельно сделали заказ на изготовление винтовочных оптических прицелов-накладок в московской фирме "Швабе". Пока же, в отсутствие снайперских винтовок Сергей Андреевич стал учить бойцов основам наблюдения и маскировки. Впрочем, срок его пребывания в Питере день ото дня таял...
Вечера Карцев предпочитал проводить в квартире Плецев, в "содружестве" с Александром. Который полностью поддался магнетическому очарованию Татьяны и теперь мучался одним вопросом: должен ли он ночью дерзать, находясь в десяти метрах от вожделенной женщины, или следует пройти все процедуры добрачных и брачных согласований?
"Я с тобой бывал в эти дни не часто и мог пропустить что-то важное - например, поцелуи наедине. Было?"
"Было одним вечером, после спектакля..."
"Ага... Тут что еще важно: целовались самозабвенно, со всей страстью или по-голубиному?"
"Страстно.... И подолгу"
"Тогда ты преступно теряешь время. Тем более, что человек ты уже служивый - придет внезапно приказ и марш-марш в Маньчжурию. И будет вместо объятий пылких - суесловный почтовый роман. Она с тобой всегда с такой негой на ночь прощается или сегодня было что-то особенное?"
"Сегодня, пожалуй, особенно томно..."
"Все, идем на абордаж. Я на первые полчаса перехвачу у тебя инициативу, а то ведь задрожишь с непривычки..."
"Меня уже трясет при одной мысли о проникновении в ее комнату..."
"Ну все, все, пока отдыхай, включишься по ситуации"
Впрочем, бравый Сергей Андреевич, хоть и пережил множество любовных приключений в своей неправедной жизни, опыта предстоящего "абордажа" (девичьей спаленки в окружении чутко спящих родителей и прислужниц) все-таки не имел.
"Фигня! - настраивал он себя. - Разобьем эту операцию по этапам, в конце каждого из которых должен быть результат. Этап первый: проход к двери и ее открывание. Будет заперта, можно ретироваться. Но правильнее все же поскрестись. Этап второй: подход к постели. Он нужен быстрым, но не должен ее напугать. Значит, его следует сопроводить горячим шопотом. Этап третий: непосредственный начальный контакт. Тут просто: падаешь на колени у изголовья, усиливаешь горячий шопот, берешь за руки. Этап четвертый: овладевание плотью. Тоже просто: если упирается, но рук не отняла, стискиваешь их, сплетая и расплетая пальцы, вдруг припадаешь губами к шее, щекам, наконец, губам и упиваешься ими, взращивая в себе и в ней подъем чувств. Далее на автопилоте..."
Первый удар по нервам он ощутил по выходе из комнаты Александра: дверь, открываясь, издала явственный щелчок. Преступник замер, готовый юркнуть обратно, но обитатели квартиры себя не проявили. С сердцем, бьющимся у горла, он сделал один скользящий шаг, другой, третий.... На четвертом паркетина под ногой скрипнула.
"Мать твою! - мысленно брякнул Карцев, на что тотчас отозвался Емельянов: - Что?!"
"Все хорошо, прекрасная маркиза. Сейчас будем у цели"
"Пойдем обратно, а? Чувствую, добром эта авантюра не кончится. Стыда перед Михаилом Александровичем и Марией Ивановной не оберусь..."
"Уже пришли. Ладно, если дверь заперта, вернемся"
Вдруг дверь перед ними открылась (новый удар по нервам!), и на порог ступила одетая в ночную рубашку Татьяна!
- Это ты, Саша? - тихо шепнула она. - Значит, мне не послышалось, что твоя дверь открылась...
В этот момент в гостиную хлынул свет из кабинета Михаила Александровича, а вслед за ним вышел он сам. Татьяна мгновенно схватила гостя за руку и втащила в свою комнату, остававшуюся темной.
- Надеюсь, папа нас не заметил? - трепетно спросила она и прильнула к груди одетого в пижаму Александра. После чего Карцев был лишен хозяином тела дееспособности и счел за благо тихо-мирно испариться.
В условленный день уполовиненная душа Карцева вновь вселилась в предназначенное судьбой тело, летящее, конечно, под облаками.
"Ну что, кого ты там напряг, в году 1904? Куропаткина само собой, а еще?"
"А еще никого. Зато сделал Городецкого и Емельянова законными защитниками отечества: одного стрелком, другого телеграфистом. Ну и Татьяну почти замуж пристроил..."
"Если за режиссера - придушу"
"А за инженера-телеграфиста-учителя годится?"
"В самый раз. Папа не против?"
"Ты ведь знаешь, он не сноб. И дочуркам своим завсегда идет навстречу. Тем более, что Таня в переполнении любовных чувств летает и светится, светится и летает..."
"А что же театр? Забросила?"
"Пока да. Тоже доброе дело для кого-то сделала, роли уступила. Ведь в славном городе Питере актеры и актрисы всегда в избытке..."
"А также поэты, поэты, поэты! С Блоком, случаем, не виделся? Навещая Менделеева..."
"Увы, навестить Дмитрия Ивановича не смог за полным отсутствием времени. А что касается странных отношений Блока и Любы Менделеевой, ставшей уже на свою беду его женой, то вдруг именно они стали тем огнивом, которое питало вдохновение "трагического тенора эпохи"?
Глава двадцать вторая. Прыжок в Китай
Как ни странно, нападение японского флота на Порт-Артур состоялось именно в ночь на 27 января 1904 года. Правда, русских броненосцев на внешнем рейде в этот раз не оказалось, и японские миноносцы ограничились постановкой мин перед входом в бухту. Вскоре они были отогнаны огнем береговой артиллерии, а мины выловлены утром тральщиками. Не случилось и знаменитого боя "Варяга" и "Корейца" на выходе из бухты Чемульпо, так как эти корабли были оставлены в составе Владивостокской эскадры.
Впрочем, как и в знакомом Карцеву варианте войны, адмирал Того успешно блокировал своим флотом обе русские эскадры в окрестностях Порт-Артура и Владивостока, что позволило начать беспрепятственную переброску войск, вооружений и снаряжения из Японии в Корею гражданскими транспортами.
Сергей Андреевич вновь оказался в Красноярске 1904 года без реципиента и мог узнавать новости, лишь читая урывками газеты или подселяясь втихаря в какого-нибудь знакомца - например, редактора "Енисея" Егора Федоровича Кудрявцева. Впрочем, роль пассивного наблюдателя в эти первые три военных месяца его устраивала. Удивляла (хоть он ее из истории и знал) реакция общества на ход военных действий: никакого ажиотажа, все как бы под контролем, весной доблестная русская армия навалится на мелких япошек, погонит до берега моря да там и утопит. А то, что у флота Дальневосточного мало что получается, так в этом виноваты англичане, построившие для Японии много современных кораблей и давшие им мощную артиллерию. Так незаметно эти три месяца и прошли.