Тот пожал плечами и дал знак Байрону. Вдвоем они усадили девушку на переднее кресло и пристегнули ремнем безопасности. Та поскулила от страха и затихла.
— А Лекс умеет водить? — тихонько шепнула я Ивару.
— Умеет. Я сам учил, — он проводил взглядом друзей, которые забирались во внедорожник. — Они все умеют. Только документов им никто не даст.
Я кивнула. Пора бы уже перестать удивляться.
Ивар потянул меня за руку и устроил на заднем сиденье между собой и Байроном. Прижал к груди крепко-крепко, выдохнул в висок. Машина плавно тронулась с места, развернулась, напоследок осветив фарами каменную ограду, и стала набирать скорость.
Я положила голову Ивару на плечо и тихонько призналась:
— Я успела позвонить папе. Он знает, что я жива. И очень скучает.
— Ты сказала, где находишься? — в его голосе мне почудилась тревога.
— Нет… Седой не позволил рассказать. Но папа меня ждет. Завтра должен был состояться обмен… — к горлу подкатил комок, и после перенесенного стресса я не смогла справиться с эмоциями и расплакалась. — Пожалуйста, я так хочу домой! Отпусти меня, Ивар!
Байрон, похоже, услышал и заерзал на своем месте. Наверно, не стоило начинать разговор при свидетелях, но я так долго старалась держать себя в руках в клане Седого, что моральные силы просто истощились.
Дрожащими руками Ивар обхватил мою голову и приблизил к своему лицу. Складка его губ стала жесткой. Мне показалось, что он испытывает невыносимую боль — так перекосилось его лицо гримасой страдания.
— Ты все равно будешь рваться домой, даже если я скажу, что ты очень нужна мне? — понизив голос, сказал он.
Я схватила его за запястья. Все его тело содрогалось, словно он пытался сдержать что-то, рвущееся наружу.
— Я знаю, что нужна тебе, Ивар. И охотникам была нужна. Отец готовит для обмена оружие. Забери все, что приготовлено, если хочешь. Нам только надо подумать, как все объяснить.
Его губы искривились, но я не поняла, усмешка это или очередная гримаса боли.
— Ты нужна мне по-другому.
Он произнес эти слова таким тоном, что мне отчаянно захотелось все бросить. Но разве можно отказаться от семьи? И от будущего?
— Мы — враги. Ты вырвал меня из привычной жизни. И мне придется как-то ее восстанавливать.
— Ты по-прежнему стыдишься, что спала со мной?
Я помедлила, а потом кивнула.
— Ты заставил меня обманом. Сама бы я на такое не согласилась.
Легкий поцелуй обжег краешек моего глаза. Я потянулась, сомкнула веки и подставила лицо губам Ивара, которые осторожно ласкали мою кожу. Это было приятно.
— Мне очень жаль, что я так с тобой обращался, — прошептал Ивар с горькой нежностью, от которой мне сдавило горло. — Но я не могу отпустить тебя, охотница. Может быть, позже ты вернешься к отцу. Постарайся меня понять.
— Насколько позже? — вздохнула я.
— Дай мне еще несколько дней… неделю.
Я вцепилась в его футболку. Неделю? Опять оказаться в его постели? Снова зависеть от него?
Словно прочитав мои мысли, Ивар добавил:
— Я больше не трону тебя, если ты сама не захочешь. Обещаю.
— Зачем тогда держать меня целую неделю? — удивилась я.
Ивар задумчиво отвернулся к окну и замолчал. Некоторое время я разглядывала его профиль, а потом поняла, что ответа не будет. Вспомнила, что мы в машине не одни и выпрямилась. Байрон отчаянно делал вид, что его здесь не существует. Лекс сидел неестественно прямо и смотрел перед собой. Только девушка, кажется, задремала…
В поселении меня встретили насторожено. Доверие жителей снова было утрачено из-за побега. Я опустила голову, следуя за Иваром. Как мне продержаться тут еще неделю?
Едва вошли в дом — Никитка бросился и обнял мои ноги.
— Ты вернулась! Я ждал, что вернешься!
Мила только хмыкнула, сложив руки на груди. Как ни странно, ее сердитый взгляд был направлен не на меня, а на Ивара. Тот с каменным лицом подтолкнул меня к лестнице. Я послушно поднялась в комнату. Присела на краешек кровати и с опаской покосилась на дверь. Ивар задержался внизу, объясняя Миле, что случилось в клане охотников. Его появления я ждала с бешено стучащим сердцем. Он же обещал меня не трогать. Сдержит ли слово?
Но когда Ивар появился в дверях, мое сердце оборвалось и остановило бег. В руках своего тюремщика я увидела толстую железную цепь, похожую на ту, которой приковывали его самого к дереву во время поединка. Она оказалась достаточно длинной, чтобы позволить передвигаться в пределах комнаты и ванной, но почему-то легче мне не стало.
— Не делай этого… — хрипло пробормотала я и следила расширившимися от ужаса глазами, как Ивар вбивает в стену железное кольцо, дергает, чтобы проверить на прочность. Затем он подошел ко мне, опустился на одно колено. Смотреть в глаза избегал. Я не могла шелохнуться, пока Ивар подкатывал штанину моих джинсов.
Холодный железный обруч сомкнулся на щиколотке, и тогда Ивар, наконец, поднял голову и встретился со мной взглядом.
— Зачем? — только и выдавила я.
Он поморщился.
— Я больше не могу рисковать, Кира. Не могу доверять тебе.
Ивар потянулся, чтобы поцеловать. Его губы коснулись моих, язык ласково лизнул, приглашая ответить. Но я оставалась неподвижной.
— Кира, — Ивар отстранился, — не обижайся. Я обещал, что не трону тебя, но не говорил, что не стану ограничивать твои передвижения.
Я долго-долго смотрела в его виноватые глаза и чувствовала, как рушится то хрупкое единение, которое, казалось, возникло между нами в машине.
— Кира! — он несильно толкнул меня, и я упала на спину, уставившись в потолок. — Да что с тобой происходит?
Ивар навис надо мной. Я переместила взгляд на его лицо.
— Я освобождаю тебя от обещания не прикасаться. Можешь делать, что хочешь. Тебе ведь нужна покорная рабыня.
— Что? Мне не… — его глаза прищурились, — …покорная рабыня?
Я снова отвела взгляд в сторону, оставаясь под ним в прежней позе. Ивар зарычал и отпрыгнул от меня. Он вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Тогда я свернулась в клубок и заплакала.
14
— Что значит: «она не хочет тебя видеть»?! — взревел Ивар так, что стекла в окнах задребезжали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});