Читать интересную книгу Месть фортуны. Дочь пахана - Эльмира Нетесова

— Кого в паханы возьмем? — обратился Баклан к сходу.

— Может, Шакала? — вякнул Чита.

— Много знает! — не согласился кто-то.

— Он обязанник сходу! Такого в паханы — западло! Пусть замокрит сначала! — сказал Сапер.

— Давай Медведя! — предложил Карат.

— Файный пахан!

— Лафовый кент!

— Все его знаем! Медведя хотим! — заговорили, зашумели паханы и назначили Медведя маэстро.

Лишь Дрезина молчал. Он рассчитывал, что изберут его. Но сход желаний не признает. У него свои мерки и оценки, свои законы и правила.

Медведь не ожидал для себя такой чести. И молча улыбался, оглядывая паханов, с опаской косясь на Шакала. Но тот поддержал Медведя и радовался искренне.

— А кто кабаком грозился? — напомнил Медведю Сапер.

— И блядей обещал, — поддакнул Чита, едва просунув голову из-за плеча Могилы.

Я от своего слова ни на шаг! Ботнул, значит, верняк! Бухаем, кенты! Но тихо! Без шухеру! Как в берлоге! Дошло? Тут менты борзые!

Подозвав к себе Шакала, предупредил, что у него к нему имеется отдельный разговор, с глазу на глаз. Но не теперь. Сход еще пару дней продлится, и пусть Черная сова не торопится линять.

— Задрыга при тебе? — спросил жестко.

— Куда ж ей деваться?

— Наслышан о ней! Много всякого трехают о девке, в закон ее пора готовить. Файная кентуха получилась из нее!

— В дела берем! Удача с нею! Но норовиста! Как змея!

— Вся в тебя! — сказал тихо маэстро.

На Медведя Шакал обиделся бы. На маэстро — не посмел.

Шакал только теперь поверил, что избежал расправы, жестокой, унизительной. Она казалась неизбежной. Но судьба в который раз пожалела пахана, оставив жить и фартовать.

Шакала окружили паханы, звали в кабак, обмыть встречу.

Пахан недолго задержался в ресторане, вскоре покинул его, предупредив Медведя, что завтра утром возникнет к нему.

Шакал сердцем чувствовал, как ждут его «малина» и Задрыга…

Увидев пахана живым и здоровым, Черная сова враз оживилась. Шакал рассказал кентам о сходе, стараясь не упустить подробностей.

— А почему Медведя взяли в маэстро? — спросила Задрыга.

— Его все знают! По фарту и по ходкам. По тому, сколько раз он выручал из непрухи законников. В фарте ни разу не облажался и всегда держал закон и клятву. Не зажимал долю маэстро и главного пахана. Зелень растил честно. В ходках бывал много раз. И если линял, кентов в пути не сеял. Пайку свою не зажимал. Делился поровну. У него никого нет. Он один канает. Шмары — не в счет. Дышит, как честный вор и средь кентов его все уважают. В делах удачлив. Он — любимец фортуны. Все фартовые, чуть прижмет, к нему хиляют. Медведь выручал каждого. И справедлив. Этого не отнять! К тому же, со схода на ожмуренье многих выволокли по моему слову. Вот и поприжали хвосты. Сранка за всеми имеется.

А ну, как выверну на сходе! Вот и заспешили. Чтоб вживе уцелеть. Не до гонору! Так бы, может, еще колупались. Да Питон с Ехидной так вопили, их стопорилы размазывали с кайфом. Чтоб другим неповадно стало фартовый закон нарушать. Нервы сдали у паханов. Задергались, — ухмылялся Шакал.

— Пахан, а с Седым, как будем? Неужель, слово свое нарушишь?

— Сход, сам маэстро велел! А тебе… В закон пора готовиться. Так Медведь ботал при всех законниках-паханах. Слух о тебе до него дошел.

— Ну и дела! Как дышать теперь станем? — простонал из угла Таранка.

— Это как так? Задрыгу в закон? Да кто такая? В ходках ни разу не была, фартует недавно! Разве такие нужны в законе? Не обкатана, не проверена, не терта! С хрена ли? Медведь мозги сеет, а мы потом расхлебывай? — возмутился Боцман.

— В лягашке Задрыга отметилась! В делах и обкатана, и проверена! И доля ее в общаке — больше твоей. Ты ее не держишь? Чего наезжаешь на Задрыгу? — нахмурился Глыба и продолжил зло:

— Капка малину выручала не раз. Всех! Как кент! Хотя и зелень! Тебе захлопнуться надо перед ней! И секи! Я ее в закон готовить буду! Если ты Задрыгу лажать станешь, нарвешься. Ни тебе, ни Таранке не дам кентуху тыздить!

— Пусть не прикипается!

— Заткнись! — грохнул кулаком по столу Шакал и бросил в злобе:

— Будешь на уши лезть, вышвырну из малины. Хиляй к другому пахану. Мне вместо тебя сыскать кента, как два пальца…

— А ты, пахан, не духарись! Сам слиняю! Не приморюсь больше! Если Задрыгу брать в закон, то что будет с фартом? Можно ль девку в дело брать? Придет время, найдет хахаля и засветит всех!

— Если у меня появится хахаль, он будет законником! И не таким гавном, как ты! — зарделась Задрыга.

— Зелень мне хайло затыкает! Законнику! — схватил пепельницу Боцман, но Глыба перехватил его руку:

— Остынь! Не то вломлю. И ты, Капитолина, тоже кончай вякать!

Задрыга сидела нахмурившись.

— Чему тебя Сивуч учил? Как с законником вякать? Иль опять к нему подкинуть? — нахмурился Шакал и, сорвав Задрыгу со стула, отправил в свою комнату, сказав в спину:

— Опомнись, падла! Не то выбью гонор, чтоб со своими не кипишила, лярва!

Шакал рассказал кентам, о чем он говорил с законниками в кабаке. О новых фартовых, об ожмурившихся.

— Наши двое тоже накрылись в Магадане. Новый начальник в шизо упек. На месяц. Двух дней не дотянули до выхода. Колотун не перенесли, — перекрестился пахан, пожелав покойным землю пухом и прощенья от Господа за все земные грехи.

— Нынче мне к нему нарисоваться велено. Потрехать хочет. Может, оставит нам наделы, что прежний маэстро подарил? — оглянулся пахан и увидел Задрыгу. Она не посмела выйти из комнаты, но сидела перед открытой дверью, все слышала и видела.

— А когда меня начнете в закон готовить? — спросила тихо.

— Приморись немного! — ответил Пижон, позвав к столу.

Вскоре Шакал ушел к Медведю. Малина решила прошвырнуться по Минску. Капку, вместе со стремачами и Таранкой, оставили в хазе.

Задрыга вздумала закончить свое новое орудие пытки и села неприметно в темном углу за камином. Она толкла стекло в мелкие осколки, засыпала их в капроновый чулок. За нею со страхом наблюдал Таранка, лежа на диване.

Стремачи убирали в хазе. Вымыли полы, убрали со стола. Застелили койки, раскладушки, проветривали комнату и старались не смотреть в сторону Задрыги, пока она их не трогала.

Внезапно дверь распахнулась, и в хазу вошли незнакомые мужики.

— Где Шакал? — спросили зло, шаря глазами по углам.

— Кто такие? Почему вламываетесь в хазу бухарями? — вскочил Таранка, схватившись за нож.

— Из малины Ехидны! Ваш Шакал нашего пахана вчера сходу высветил! Ехидну ожмурили, как последнюю паскуду! И не только его! Ваш мудак виноват в смерти паханов! Кто такое спустит на халяву?

— Так вам что — Ехидны мало? — и не успели фартовые открыть рты, как шея одного из гостей задергалась в петле. Второй получил по переносице Капкиной палицей, чулком, набитым тертым стеклом. Едва ударив, чулок тут же распустился, засыпав глаза мелкими, как брызги, осколками. Они попали за пазуху, в обувь. Третьего взял на себя Таранка, но не справлялся. Кент Ехидны был сильнее, изворотливее. Тог

да на помощь Таранке бросились стремачи. Втроем свалили законника, тот пытался достать нож из-за браслета. Но не получилось. Капка заметила, наступила на руку фартовому. Помогла связать. Забила ему рот носком Боцмана. И повернулась к своим жертвам. Тот, кого она поймала петлей, уже синел. Второй плакал кровавыми слезами. Проклинал Шакала. Задрыга сунула ему в печень головой. Фартовый утих.

Всех троих положили штабелем. Один на другом. Тряпьем, дерюгами забросали. Стремачи тщательно подобрали с пола битое стекло. Задрыга села делать новую палицу, ждала возвращения пахана и кентов.

Шакал, придя к Медведю, первым из паханов выложил свою долю.

Маэстро понравилось, что Шакал не стал ждать, пока другие отдадут. Не тянул резину. Принес положняк раньше всех. Руки не тряслись, когда отдавал деньги.

— Устраивайся, где удобней! — пригласил Медведь. И первым начал разговор:

— Задрыгу начинай готовить к закону. Сам или кенты, это твое дело. Пора ей! За полгода успей. Теперь слухай сюда! — продолжил Медведь, не дав Шакалу открыть рот.

— Новые свои владения возьмешь когда сделаешь веленое сходом! Допер? Раньше отдать не смогу! Паханы загоношатся. Очистись от обоих, всем хайло заткнешь. Тебе это недолго. И еще! Здесь, в Белоруссии — не фартуй! Лягавые — сущее зверье! Я тут родился! Знаю, что ботаю! Накроют, изувечат. Свирепы! Тут ни одна малина подолгу не дышит. И ты — линяй! Как сход кончится — срывайся тут же!

— Кентов мне надо новых! Маловато осталось. Развернуться не с кем. Если будут файные — отдай их мне! — попросил пахан. Медведь спросил коротко:

— Сколько хочешь?

— Пятерых.

— Не многовато сразу столько?

— Управимся! — усмехался Шакал.

— Возьми из малины Питона! Даю! Они с паханом все время грызлись почему-то! Тот их менять хотел. Да вишь, самого нет. Пока нового паханом не взяли, пошлю к ним сявку, чтоб возникли. И к тебе направлю. Их шестеро. Бери всех! Лафовые мужики. Фартовали файно. Питон в дело редко ходил. Они его держали.