А потом что-то происходит. Не так заметно, нет. С тебя спадает немота и глухота. Чуть больше пятидесяти процентов – и всё. Ты говоришь, и ты слышишь. И то, что непонятно формально – фактически уже смыслом ложится в канву фраз, и понимается прежде перевода.
Так и болтовня в гиперпространстве. Она сначала была вынужденной вещью. И она натренировала их так, что теперь не было ничего лучше. Упоение – прямой контакт. Он был в гиперпространстве иной, чем в обычном мире. Здесь сознания будто соприкасались одно в одном. Рядом. Не пространство – тонкая бумажная стенка, которая прорывается лёгким нажатием ладони.
Те, кто был не занят, болтал друг с другом.
А к Маре так просто постучались. Доложить о Доме-два и Борске. Ей даже пришлось извиниться и уйти от Пиетта в разгар разговора. И перепоручить его охрану другим людям, которым она доверяла. Но по той же причине, по которой молодые ситхи не постучались сразу к императору, Мара сначала прощупала атмосферу, исходящую от её мастера. Мастер был очень занят. Всерьёз. Время потерпит, решила Мара и оставила разве что ментальную отметку-передачу о том, что есть новости.
Это было первой случайностью.
Второй – то, что Рина и Рик оказались в одном гиперпространстве. Рик состоял в команде Тиейна на борту Дома-два. Он сообщал ей о гипердрайве и о том, как они все вместе ловят вирусов. Поинтересовался, не может ли та помочь. Она отказалась, мотивировав это тем, что они находятся всё-таки в иной точке. А сознание неодарённых принадлежат реальному пространству.
Но разговор о вирусах и диверсии переключил её мысли на события последнего времени. Когда два мастера были в затяжной тяжёлой ссоре, и мир оттого казался картонной коробкой. С этого мысли перебежали конкретно на двух учителей. Как всегда в последнее время, когда ум неизбежно окунался в перебор их жизни, мысль о них стала комплексом мыслей об их жизни в целом. Комплекс-ощущение.
Она не сразу поняла, что в этот комплекс вплелось ощущение извне. Оно не было ярким. Скорей – как голоса из-под набитого ватой картона. Порой так кричишь во сне, когда рот будто чем-то залеплен…
Палпатин и Вейдер не успели заняться психоанализом. Император неожиданно поднял руку в предупреждающем жесте и прислушался.
Вейдер прислушался тоже.
-Наша молодёжь перекликается… - сказал он.
-Нет. Не только.
Вейдер подобрался. Тон настраивал однозначно. А способности его…
Далее у них не было времени пользоваться словами.
Что-то похожее…
На…
Запах старых времён…
Искажённый диапазон людей…
Ритмическое поле мне напоминает…
Набу…
Мальчик на крыше дворца…
Куай-Гон…
Кэмер…
Прошлое?
Они образовали замкнутую систему, отработанно, мгновенно. Запах старых времён, искажённый диапазон звуков, нечто трудно проходимое и передаваемое, зудящее, искажённое, которое никак не могло прорваться. Они развернулись, нащупали источник звука…
Как будто кто-то рассеивает…
Необходимо поймать…
Мастера мастерами, но эрудиция отличается от ума. Живость разума – не его глубина. Отследить то ускользающий, то вновь возникающий нитевидный бугорок пульса. Где-то… там…
Два человека в одной точке пространства, пусть нереального. Им приходилось искать и локализовать источник сигнала, находясь в одном месте. Вейдер обладал штормовой силой. Палпатин структурным умом и умением точечного острого проникновения. Они искали оба. Они находили бугорок пульса то здесь, то там. Бьющийся, ускользающий, неинформативный. Даже осмыслить времени не было. Зафиксировать. Быстрее. Но не зафиксируешь прежде чем не ухватишь.
Нужна была ещё одна точка.
И она возникла. Их вечная линза. Как всегда, посыл от неё был хрустально ясен. И он указывал примерную локализацию ощущений с её стороны.
Вейдер, работай с Риной.
Так было можно обозначить в словах.
Палпатину нужно было на время отстраниться, вынырнуть из механических ощущений, из контакта и непосредственного воздействия. Ему не хватало перспективы. А пока они были вдвоём с Вейдером, он не мог оставить ученика одного. Это грозило потерей сигнала. Теперь в систему поиска сложились двое других. С гораздо более выгодной позицией. Каждый из своей точки. И хотя в гиперпространстве пространство сжато гораздо сильнее, всё равно их сознания достаточно отстояли друг от друга, чтобы не мешать. Всё равно оставалась перспектива.
…Он видел серую дугу от двух сознаний, перекрещенную связь. Он видел редкие пульсары посыла, которые улавливали две составляющие этой дуги.
Локализировать в мире сознания значит – получить прямой контакт с сознанием другого. В пространственных терминах об этом говорилось по стародавней привычке.
Он знал, что времени немного. Но тем не менее, он как будто стоял поодаль и наблюдал своими сейчас совершенно не старческими глазами за перекрестьем огней. Пульс в совершенно пустом и глухом мире. Как будто отовсюду. И ниоткуда…
Он глубоко вздохнул и погрузился в него. Он позволил течь сквозь себя всему, что хотело течь и могло это делать. Он запретил себе контролировать образы. Он ударился о непроницаемую стенку, твёрдую, но за которой, как будто сквозь вату…
А потом он поверил, что стенки нет. В его мире нет этой стенки. Его сознание стрелой пролетело сквозь ощущение крика и яростных взглядов. Он не позволил ему изумиться при виде стандартно-обыденных пейзажей леса и гор. Он держался за нить пульса и воспринял бы сейчас спокойно и органично даже образ корускантского Дома моды. Не анализировать, не отбирать. Все образы есть образы, имеющие под собой реальную основу. Если они отображаются в таком виде, в этом есть свой смысл. Потом он его найдёт…
Вейдер почувствовал, что его сознания коснулось облегчённое: всё, можешь убрать. Перед его глазами император медленно расслаблялся в кресле. Тёмный лорд тихо расцепил контакт с Риной. Потом снова коснулся её сознания, уже по иному, и послал в его тёмное зеркало: всё. Мастер нашёл. Смех в ответ. Немного издевательский. Язвительная у них дочка…
-Да, да, - Палпатин смотрел на него и улыбался с видом дедушки, довольного жизнью, палисадником и внуками. Расслабился, как в кресле-качалке. – Тебе ещё предстоит увидеть их лица.
После таких ментальных штормов было почти приятно пользоваться словами.
-Не думаю, что это будет тяжким испытанием, - ответил Тёмный лорд неожиданно спокойно. – Все они, как и мы – поборники личной свободы. С неизбежной пропастью за спиной.
Палпатин смотрел на него внимательно.
-Да, - сказал он так же спокойно. – Наши дети дали бы нам убить друг друга. Если что.
-Не если что. А потому, что не сочли вправе вмешаться. Ваша школа, император.
-И твоя.
-Жизнь.
Пауза.
-Показать картинку? – спросил император.
-Картинку?
-Точней, наладить и тебе связь?
-А кто на связи?
Странная сценка, выпадающая из сценария.
Жизнь, завязанная узлом, когда-нибудь распутается или разорвётся. Это аксиома. Аксиома обычного узла. Можно распутать или разорвать. И не всегда гладкие нити хороши для первого, а шерстяные – для второго. Гладкие нити способны сбиться в такой комок, что узел становится камнем. А шерстяные порою только тронь…
Кому это знать, как не женщине.
Женщина была невысокого роста, с гладко зачёсанными волосами и пробором посередине. Тёмная одежда.
Она склонилась над рабочей декой.
Женщина была красива. Женщина была красива. Когда-то. Возможно, десяток лет назад. Или ещё раньше. Черты указывали на то, что так было. Но теперь они были слишком резки, сухи и деловиты. Некоторая обезличенность сквозила во всём. Такими вне всяких граней какого-либо возраста становятся старые девы. Или деловые женщины. Тот любопытный тип, который сложно представить себе вне рабочего места.
Окружающий её зал являлся запасником одной из центральных книжных хранилищ-библиотек на одной из планет Внешних территорий. В своём секторе, состоящем из пяти населённых систем, эта планета была культурным центром. В масштабах империи она была – что в ряду перечисления городских библиотек.