– Мама, а почему ты думаешь, я ушла от него? Перед самым отъездом в Италию я выяснила, что у него нет денег.
– Что ты имеешь в виду? Я же видела фотографии в газетах! Бриллиантовое ожерелье, норковое манто…
– Ожерелье – фамильное, принадлежит их семье. Норку он мне, правда, подарил, но, по-моему, получил ее бесплатно за ту рекламу, которую мы сделали торговцу мехами. Он занимал целый этаж в «Уолдорфе», но счет оплачивала какая-то винодельческая фирма. Для них он был вроде посланца доброй воли. Титул-то у него законный, королевский, но за душой – ни гроша. Они все потеряли, когда к власти пришел Муссолини. У них есть какой-то ужасный огромный замок под Неаполем. Я стала бы жить там, терлась бы с разными иностранцами, носила бы фамильные драгоценности… и жила бы в нищете, только благопристойной с виду. Мне еще повезло, что я вовремя все выяснила. Он врал мне, будто богат, потому что думал, будто жена-американка будет представлять там какую-то ценность. После того как мы поженились, я узнала кое-что похуже. Он начал рассказывать мне о каком-то богатом итальянском виноторговце, к которому я должна была найти подход… ну, в общем, позволить все, если бы тот захотел меня. Мама, это же настоящий подонок, только из высших слоев. Мне еще повезло, что я сумела оставить себе норковое манто.
– Tак, а что собой представляет Тони Полар? – спросила мать.
– Классный мужик.
– Джен!
– Мама, но он и впрямь классный… и он мне нравится. К тому же у него много денег. И потом, мой адвокат считает, что я могу заключить контракт на киносъемки.
– О кино забудь!
– Почему? Я бы справилась.
– Слишком поздно. Ведь тебе не девятнадцать лет. Слушай, тебе повезло: у тебя изумительной красоты лицо и тело, которое сводит мужчин с ума… хотя твой тип фигуры сохраняется недолго. Что ты рассказала Тони Полару о своей семье? , – Историю, которую не проверишь, но основанную на некоторых реальных фактах. Якобы мой отец был богат и погиб в Англии во время бомбардировки, что он все оставил своей второй жене…
– Это правда, что еще?
– Что мне он оставил небольшую сумму, достаточную, чтобы я поступила в лингвистическую школу в Швейцарии, правда, я ему не сказала, что прожила в Европе целых пять лет – ведь мне девятнадцать.
– А что ты сказала ему обо мне?
– Сказала, что ты умерла.
– Что-о-о?
– Мама, а что я должна была говорить? Что у меня есть мать с отчимом и бабушка, которые живут в Кливленде и ждут не дождутся, .чтобы переехать жить к нам?
– Но если ты выйдешь за него, как же ты объяснишь ему про меня?
– Скажу, что ты моя тетя, любимая сестра моей мамы, которой я помогаю материально.
– Хорошо. Ты следишь за своим весом?
– Я очень худая, мама.
– Знаю, но только не полней и не сгоняй все потом. Это самое что ни на есть вредное для твоей груди. Высокая грудь, как у тебя, очень быстро обвисает, и тогда на нее становится неприятно смотреть. Пока она у тебя есть, пусть приносит доход. Все мужчины – животные, от высокой груди они впадают в транс. Может, я не потеряла бы твоего отца, не будь я плоскогрудой. Тогда у меня была бы приличная, обеспеченная жизнь… – она разрыдалась в трубку. – Ах, Джек, я больше так не могу. Хочу бросить все и быть с тобой, моя детка.
– Но, мама, ты же не можешь бросить Джона и бабушку.
– Почему не могу? Пусть Джон остается с бабушкой. И он, и эта его дрянная работенка. На что он еще годен? Не смог даже заработать денег, чтобы купить дом.
– Мама! – Дженифер стиснула зубы и призвала на помощь все свое терпение.
– Мама, ради бога! Дай мне сначала выйти за Тони, а уж потом я позабочусь о тебе.
– Он заводил речь о женитьбе?
– Еще нет…
– Чего же ты ждешь? Джен, через пять лет тебе стукнет тридцать. Мне было двадцать девять, когда я надоела твоему отцу. Джен, у тебя совсем немного времени.
– Все не так просто, мама. У него есть сестра, она опекает его, проверяет каждый его чек. Их мать умерла в родах, когда Тони появился на свет. Сестра сама его вырастила; она очень его любит, а меня ненавидит.
– Джен, ты должна быть потверже. Избавься от нее, займи ее место, не позволяй ей жить с вами, когда выйдешь за него. Это разрушит всю вашу жизнь… и она никогда не позволит, мне приехать. Детка, думай головой. Будь умницей. Если у женщины есть деньги, ее ничто никогда не заденет. Желаю тебе всего самого доброго, детка…
* * *
В батареях зажурчала вода, через шторы пробивались первые солнечные лучи. В эту ночь Дженифер так и не уснула. Разговор с матерью не особенно ее взволновал, она привыкла к этому. Но ее обеспокоило то, что она не может уснуть. Единственный способ сохранить свою внешность – побольше отдыхать. Даже если не спишь, а просто лежишь в постели и отдыхаешь – польза, почти такая же. Где-то она читала об этом. Она закурила еще сигарету. Но какой это отдых, когда ходишь взад-вперед и выкуриваешь за Ночь целую пачку? Пройдя в ванную, она наложила немного крема под глаза. Морщин пока нет, но надолго ли это? В среднем она спит не более трех часов каждую ночь после тех последних недель в Испании. Она вздохнула. Раньше она всегда спала нормально. И даже более чем нормально – сон для нее всегда был спасительным убежищем. Когда трудности становились непреодолимыми, она не могла дождаться ночи. До тех самых последних недель в Испании, с Марией…
Мария… Она была самой красивой девушкой в их школе, и Дженифер, как все остальные первокурсницы, изучавшие языки, боготворила ее надменно-холодную, типично испанскую красоту. Мария была старшей и ни с кем не разговаривала. Даже если она и отдавала себе отчет в том, что, является предметом всеобщего преклонения и обожания, внушая эти чувства другим студенткам, ее это нимало не трогало. Она ни с кем не дружила. Такое высокомерие лишь усиливало ее романтический ореол в глазах более младших девушек, хотя и порождало сплетни вокруг ее имени среди сверстниц. Всем казалось, что после окончания школы Мария уедет из Швейцарии, так и не позволив никому пересечь барьер, ограждающий ее царственный пьедестал. До того дня в читальном зале…
Вся в слезах Дженифер читала письмо от матери. Деньги подходили к концу, и по завершении семестра ей надо было возвращаться домой. Удалось ли ей завязать полезные знакомства? В Кливленде по-прежнему царил экономический спад, хотя в Европе из-за войны открывались новые заводы. Гарри женился на Гарриет Айронс и по-прежнему работал на автозаправочной станции. Именно это место в письме заставило ее расплакаться…
– Ну успокойся, ведь не все так плохо. Дженифер подняла глаза. Рядом стояла Мария. Величественная неприступная Мария разговаривала с нею! Мария села, Мария сочувственно смотрела на нее. Она внимательно выслушала рассказ Дженифер.