Переговоры еще продолжались, а войска Белорусского округа уже получили боевой приказ № 2, которым устанавливались время и места перехода границы Литвы, который начался в 15 часов 15 июня. 16-й особый стрелковый корпус должен был занять Каунас и близлежащие мосты и удерживать их до подхода основных сил 11-й армии, в авангарде которой следовал 6-й кавалерийский корпус Еременко. Несмотря на приказ генерала Виткаускаса о лояльном отношении к советским частям, при переходе границы советскими войсками имели место отдельные стычки с литовскими военнослужащими. Не поспевая усваивать меняющиеся политические установки, красноармейцы без затей разоружали супротивника и брали его в плен. Начальство потом разберется. Разведгруппа 185-й стрелковой дивизии, перейдя границу, захватила литовскую заставу, зарубив при этом одного солдата.
Еременко, однако, предпочитал вспоминать о букетах и улыбках: «Население очень тепло встречало наших бойцов. Несмотря на злобную пропаганду, которую вела клика Сметоны против Советского Союза и Красной Армии, повсюду, начиная от границы, мы видели радостные лица, слышали приветствия. Это означало, что трудовой народ понимал происходящие события. Наши бойцы, чувствуя это, держали себя достойно и тепло отвечали на приветствия трудящихся. Через г. Каунас корпус прошел в парадной кубано-терской и донской казачьей форме. Хороший внешний вид и отличная подготовка воинов 6-го кавалерийского корпуса вызывали восхищение жителей Каунаса. Даже некоторые военные атташе зарубежных государств, которые были тогда в Каунасе, не могли не высказаться похвально о советской кавалерии и танковых частях. Их поразила высокая организованность и дисциплина советской конницы и танковых частей. На следующий день в 20.00 я был уже в Шауляе…»
В два дня красные полки заняли большую часть территории Литвы. Президент Сметона вместе со своей «кликой», не дожидаясь, когда за ним придут, бежал в соседнюю Германию. Так поступили не только члены литовского правительства, высшие военные чины и дипломаты, но и целые воинские подразделения литовской армии, нелегально переходившие германо-литовскую границу и сдававшиеся немцам.
16 июня советские войска получили задачу вступить на территорию Эстонии и Латвии. В 9 часов 17 июня военные уполномоченные сторон генерал Лайдонер и Мерецков встретились в Нарве, а генерал Павлов и полковник Удентыньш – на станции Ионишкис. Переговоры завершились подписанием соглашений о вводе дополнительных контингентов войск, в которых были указаны места временной дислокации (9 дивизий в Латвии и 12 дивизий в Эстонии) и оговаривались хозяйственные вопросы.
Развернутые на границе войска 8-й армии перестроились в походно-парадные колонны и, получив задачу занять важнейшие пункты, начали продвижение в Эстонию и северо-восточные районы Латвии. Части 65-го особого стрелкового корпуса вместе с десантом Балтийского флота заняли Таллин. Десантная операция в Гайжунах была отменена, и 720 десантников из состава 214-й воздушно-десантной бригады на 63 самолетах ТБ-3 были переброшены на аэродром Шауляя. Их придали 2-й и 27-й танковым бригадам 3-й армии, сосредоточившимся к исходу дня в районе Ионишкис. В тот же день, 17 июня, к 13 часам танковые бригады и части 121-й и 126-й стрелковых дивизий вошли в Ригу. Остальные части 3-й армии заняли юго-восточные, а части 2-го ОСК западные районы Латвии. В последующие дни Красная Армия продолжала оккупацию Прибалтики, которая в основном завершилась к 21 июня 1940 года.
Несмотря на мирное продвижение, советские войска имели потери, которые, по неполным данным, составили 58 человек убитыми (самоубийств – 15, погибло – 28, утонуло – 15) и 158 человек ранеными.
С 21 июня управление 8-й армии разместилось в Тарту, 3-й армии – в Риге, 11-й армии – в Каунасе. На командиров корпусов была возложена ответственность за порядок, сохранность военных объектов, взаимоотношения с вооруженными силами республик, но им запрещалось вмешиваться в политическую жизнь. Войскам было приказано «в разговорах с населением и местными властями… уважать самостоятельность литовского государства и объяснять, что Красная Армия выполняет лишь мирный договор о взаимопомощи».
Формально прибалтийские республики продолжали оставаться «независимыми», хотя уже 17 июня нарком обороны Тимошенко направил Сталину и Молотову докладную записку с планом «организационных мероприятий» на ближайшее время:
«В целях обеспечения скорейшей подготовки Прибалтийского ТВД считаю необходимым немедленно приступить на территории занятых республик к осуществлению следующих мероприятий:
1. Границу с Восточной Пруссией и прибалтийское побережье немедленно занять нашими погранвойсками для предотвращения шпионской и диверсионной деятельности со стороны западного соседа.
2. В каждую из занятых республик ввести по одному (в первую очередь) полку НКВД для охраны внутреннего порядка.
3. Возможно скорее решить вопрос «с правительством» занятых республик.
4. Приступить к разоружению и расформированию армий занятых республик. Разоружить население, полицию и имеющиеся военизированные организации.
5. Охрану объектов, караульную и гарнизонную службу возложить на наши войска.
6. Решительно приступить к советизации занятых республик.
7. На территории занятых республик образовать Прибалтийский военный округ со штабом в Риге.
Командующим войсками округа назначить командующего САВО генерал-полковника Апанасенко.
Штаб округа сформировать из штаба 8-й армии.
8. На территории округа приступить к работам по подготовке ее как театра военных действий (строительство укреплений, перешивка железных дорог, дорожное и автодорожное строительство, склады, создание запасов и пр.).
План подготовки ТВД представлю дополнительно».
Вечером 17 июня Молотов пригласил к себе Шуленбурга и, выразив самые теплые поздравления «по случаю блестящего успеха германских вооруженных сил», сообщил, что СССР намерен осуществить аншлюс прибалтийских государств. Для выполнения этой задачи Москва направила своих «особо уполномоченных» эмиссаров: в Эстонию – ленинградского партийного лидера А.А. Жданова, в Латвию – героя политических процессов академика А.Я. Вышинского, в Литву – В.Г. Деканозова, заместителя наркома иностранных дел, по совместительству являвшегося руководителем одного из управлений НКВД.
Гитлер, заранее не проинформированный о советских планах и поставленный перед фактом, не ожидал, что «интересы» Сталина простираются настолько далеко, но, готовясь к битве за Англию, не возражал. Эти претензии он предъявит в июне 1941 года в ноте об объявлении войны СССР, где обвинит Москву в стремлении «большевизировать» все, что только можно. А пока всем своим дипломатам Берлин направил циркулярную телеграмму: «Беспрепятственное укрепление русских войск в Литве, Латвии и Эстонии и реорганизация правительств, производимая советским правительством с намерением обеспечить более тесное сотрудничество этих стран с Советским Союзом, – касается только России и прибалтийских государств. Поэтому, ввиду наших неизменно дружеских отношений с Советским Союзом, у нас нет никаких причин для волнения, каковое нам открыто приписывается некоторой частью зарубежной прессы. Пожалуйста, избегайте во время бесед делать какие-либо высказывания, которые могут быть истолкованы как пристрастные».
У Англии хватало своих проблем. Не признали новых «территориально-политических» изменений Соединенные Штаты Америки, но их мнение в то время для Сталина значения не имело. Все прошло на редкость гладко: Прибалтика сдалась без боя. Хотя буквально месяцем раньше на параде вооруженных сил и Катселийта генерал Лайдонер декларировал: «Мы сделали все возможное, чтобы не оказаться втянутыми в войну. Но мы не боимся войны и должны быть готовы к тому, чтобы в случае необходимости отважно обороняться, что и будет сделано».
До самой смерти прибалтийских политиков мучил вопрос: достойно ли было «покоряться пращам и стрелам яростной судьбы» иль все же стоило оказать сопротивление. «Сопротивление, конечно, потребовало бы жертв, но оно бы сохранило здоровье души народа. Нельзя скрывать, что отсутствие сопротивления вызвало большое разочарование и чувство ожесточения среди молодежи, выросшей в свободной Эстонии, которую учили, что свободу, завоеванную в Освободительной войне, в случае необходимости следует защищать и с оружием в руках… Все эти рассуждения – по большей части мудрствования задним числом, основанные главным образом на том, что наши потери в случае сопротивления были бы не больше потерь в результате депортаций. Однако в период переговоров предвидеть депортации было невозможно».