я сам очерствел? Или дело в том, что не так уж вопиющи условия в норвежских свинарниках, как многим кажется? Думаю, всего понемногу.
Визг снаружи становится громче, добавляя ситуации драматизма. Впрочем, я же знаю, как мало нужно свиньям, чтобы поднять шум. Иногда достаточно к ним неожиданно подойти или не пустить их, куда им хочется. Когда выводить собираются разом под сотню свиней, можно ли ожидать, что они будут тихо себя вести? Или я не прав?
Как бы ни хотелось идеализировать отношения людей и животных в прежние времена, день забоя тогда едва ли был приятнее, чем сегодня. Еще в раннее Новое время рекомендовалось всадить свинье нож в бок и отпустить бегать прямо с ним, пока она не упадет замертво[368]. Да и XIX век гуманностью не отличался, по крайней мере если верить словам героини по имени Арабелла из романа Т. Гарди «Джуд Незаметный» 1895 г. В сцене забоя свиньи она объясняет: «Надо обескровить мясо, а для этого свинья должна умирать медленно. ‹…› Так меня учили, я знаю! Хороший мясник всегда медленно спускает кровь. Она должна умирать восемь – десять минут, не меньше!»[369][370] Да и саму жизнь свиней в те времена сладкой не назовешь. Как говорили тогда же в Великобритании, свиньи «едят с болью, лежат с болью и спят с болью»[371].
За окном с грохотом проезжает грузовик. Подхожу к стеклу и наблюдаю, как он задним ходом подъезжает к двери, за которой заперты свиньи.
И вот начинается: опускается задняя дверца грузовика, а дверь свинарника открывается, так что животные, находящиеся к ней поближе, впервые в жизни видят небо и дышат свежим воздухом. В такой момент все свиньи равны. С этой минуты неважно, как они росли, на большом промышленном предприятии или в экологичном хозяйстве, где всю жизнь провели на свободном выпасе. За редким исключением или если нет специальных договоренностей, жизнь свиней заканчивается в одних и тех же местах одним и тем же образом. Говорят, что на стационарных скотобойнях внимательно относятся к санитарным правилам и самочувствию животных. Замкнутые промышленные скотобойни должны обеспечить безопасную стерильную среду, что защищает потребителей от инфекций и паразитов. В то же время надзорные органы следят, чтобы обращение с животными и их умерщвление происходило в полном соответствии с нормативами. Правда, в эту минуту кажется, что сегодня и вовсе никакого забоя не получится, потому как никто в грузовик не спешит. Свиньи не хотят выходить.
Они упираются всем телом, плюхаются на пол и поднимают визг. Существует мнение, будто звери, когда их собираются отправить на бойню, понимают, что происходит, но ясно, что в действительности это невозможно. Во всяком случае, не на таком раннем этапе. Куда вероятнее, что свиньям не по нраву пронизывающий ветер и низкое ноябрьское солнце, которое бьет в глаза.
Эйрик становится сзади и начинает давить, толкать, пихать и тянуть, чтобы первые свиньи наконец двинулись, увлекая за собой остальных.
– Хватит! – кричит водитель. За раз в грузовик можно поместить только определенное число животных.
Первые свиньи, выйдя из помещения, спокойно семенят в кузов безо всякого принуждения. В грузовике оборудованы шесть камер на двух уровнях. Когда первые три заполнены, пол поднимается, чтобы освободить место для следующих.
Вот примерно тут-то все и начинается.
Никогда я еще не слышал ничего подобного вою, крикам и отчаянному визгу, доносящимся из грузовика. Пронзительным, истошным и полным боли звукам конца нет. Пытаюсь переброситься парой фраз с водителем, спросить, что происходит, всегда ли так бывает, но он не может разобрать мои слова. Да и как тут разберешь. Шум, оглашающий весь двор, никто бы не перекричал. Вижу, как тела животных вжимаются в вентиляционные отверстия. Кажется, одна из свиней лежит на спинах других, переворачивается на них, как бочонок в волнах, пока не попадает в зазор между телами сородичей и не проваливается в общую розовую массу. Трудно сказать, сколько из них кричат, но особенно меня поражает один звук: горькие протяжные стенания, которые не сравнить больше ни с чем, кроме плача. Пытаюсь отвлечься, но не выходит, и тогда я впервые по-настоящему думаю: да что же мы делаем?
Через несколько минут вой стихает, но это чувство не отпускает, пока я смотрю, как новых свиней заводят в грузовик. На удивление, все происходит довольно быстро. Я вдруг с удивлением осознаю, что даже в таких условиях снова расслабился, будто все происходящее – наваждение. Лицемерно? Для кого как. Я склоняюсь к тому, что да.
За 40 минут в машину погрузили все 83 свиньи. Машу Лейву и Эйрику на прощание и забираюсь в кабину к водителю. Под визг животных мы выезжаем со двора.
Мы едем по яренскому нагорью – слабопересеченной местности, краю холмов и скал. Воздух холоден и чист, лишившиеся листвы березы отбрасывают длинные нечеткие тени на пожелтелые склоны, где еще пасутся овцы, которые выискивают последние зеленые клочки. Водитель кивает в сторону одного из стад.
– Знаешь, свиньи – они ведь тоже хотят жить. Ходить вот так, гулять по прохладе. Они когда-то разрывали землю, копали ямки, пачкались, но им же нравится. По ним это видно, когда их заводят в грузовик. Стоит им выйти из свинарника, как они утыкаются в землю пятачком, обнюхивают и грызут все, до чего дотянутся. Любопытные создания, – рассказывает он.
Водитель просит не называть его имени. В наши дни водить грузовик скотобойни непочетно.
– Иногда мне вслед кричат «убийца». Люди часто не понимают, что я просто вынужден этим заниматься – отвозить животных туда, где их забивают. «Да как ты можешь это делать?» – спрашивают они, – качает головой водитель. – А ведь получилось все случайно. Увидел объявление: Nortura набирала людей. Так сюда и попал.
Мы то и дело проезжаем хозяйства. Здесь расположены не только свиноводческие фермы, с которых он регулярно забирает животных. Есть и другие хозяйства, и каждый раз я пытаюсь угадать, каких животных выращивают там. Коровники узнать легко. Внушительные здания размером с собор с высокими потолками и стеной-воротами позволяют создать впечатление, что находишься на улице, хотя на самом деле стоишь внутри. Чтобы отличить курятники от свинарников, надо уже знать некоторые тонкости. И те и другие представляют собой вытянутые здания с относительно низкими потолками. Основное отличие состоит в том, что у свинарников по длинной стороне тянутся квадратные