и я не мог больше терпеть. Около десяти я подошл к столу и спросил Дафну, где она.
— О, разве она тебе не сказала? На этой неделе она работает в Траверс-Сити в том кафе. Она подумала, что было бы неплохо начать работать там как можно скорее, освоиться, прежде чем начинать там свое дело. Затем она вздохнула. — Я все еще думаю, что это безумная идея, и я не могу представить, о чем думал ее отец, поддерживая ее, но…Она вскинула руки. Но я ведь всего лишь ее мать, что я могу знать?
— Значит, она больше не работает здесь?
Дафна покачала головой. — Нет. В воскресенье днем она пришла и сказала, что ей очень нужно начать работать там как можно скорее, спросила обойдусь ли я без нее. Я сказала, что смогу, и я начала искать ей замену. Ты не знаешь никого, кто бы хорошо справился с этой работой?
— Не знаю, но я подумаю об этом.
Я пожелал ей удачи и вернулся в свой кабинет, где опустился в кресло и уставился в ноутбук. Значит, я больше не увижу ее здесь. Я нахмурился. Неужели она уволилась раньше времени из-за меня? Собиралась ли она также бросить работу няней? Может быть, она свяжется со мной хотя бы для того чтобы сообщить мне об этом?
Я пошел домой встревоженным, расстроенным и злым на себя. Конечно, я выместил это на детях, срываясь на них из за домашнего задания, крича из за работы по дому и настаивая, чтобы они ели то, что я кладу перед ними на тарелку, не жалуясь, иначе я сойду с ума. Я довел Уинни до слез, отправил Милли в ее комнату и проигнорировал Фелисити, когда она спросила меня, почему я веду себя как ворчливый старик.
Я также положил много денег в банку ругательств.
На следующий день я извинился и попытался загладить свою вину, пригласив их на тако после терапии. Когда мы вернулись домой, я пошел в свою комнату и позвонил Фрэнни. Она не ответила, и я оставил ей сообщение.
— Привет, это я. Я просто хотела узнать, придешь ли ты присмотреть за девочками на этой неделе. Дай мне знать.
Затем я сделал паузу, борясь с желанием сказать больше, сказать, что я скучаю по ней, сказать, что мне жаль, сказать, что я тоже люблю ее, но это было слишком чертовски сложно. — Надеюсь, с тобой все в порядке.
Я повесил трубку и бросил телефон на кровать, запустив руки в волосы. Конечно, она не в порядке, придурок. Ты в порядке?
Я не был в порядке. Особенно когда примерно через час пришло ее сообщение, в котором говорилось:
Я приду.
Вот и все. Два слова.
Я напечатал ответ, удалил его, напечатал еще один и тоже удалил.
Просто оставь ее в покое, Макаллистер. Это то, чего она хочет. Ты можешь дать ей хотя бы это.
* * *
В четверг я ехал домой с работы сжимая до боли руль. Я никогда так не нервничал, входя в свой собственный дом.
Фрэнни сидела за стойкой с Фелисити, и они обе подняли глаза, когда я вошел в кухню. Увидев меня.
ни одна из них не выглядела особенно счастливой, — Привет, — сказала я, прокашлявшись.
— Привет, папочка. Мы занимаемся по букварю.
— Хорошо.
Фрэнни соскользнула со стула. — Милли на балете. Я думаю, что Уинни в ванной наверху.
— Хорошо. Я засунул руки в карманы.
— Пока, Фелисити. Увидимся завтра. Отведя глаза, Фрэнни прошла мимо меня к задней двери, и я последовала за ней.
— Как новая работа? спросил я.
— Отлично. Она натянула сапоги и надела куртку.
— Тебе нравится?
— Мг. Она освободила свои волосы из-под пальто и застегнула его. — Увидимся завтра.
— Фрэнни, подожди.
Она застыла спиной ко мне, держась одной рукой за дверь.
— Я ненавижу это, — тихо сказал я.
— Я тоже. Если ты хочешь нанять кого-то другого, чтобы присмотреть за девочками, я пойму.
Я тяжело сглотнул. — Они будут скучать по тебе.
— Я тоже буду по ним скучать.
— Честно говоря, я даже не был уверен, что ты придешь сегодня.
— Это было трудно, но… Она оглянулась на меня. — Я пришла ради них.
Я медленно кивнул. — Ты можешь прийти еще раз? Завтра? Я начну искать замену на следующую неделю.
— Конечно. Она сделала паузу. — Я могу сказать им, что это из-за моей новой работы в кофейне. Так они не будут смущены или… обижены.
Она все еще ставила их на первое место. Это меня потрясло. — Я разберусь с этим. Тебе не нужно ничего им говорить.
Она ушла, не попрощавшись.
Вечером повторился вторник, только я заставил Милли плакать, отправил Фелисити в ее комнату, а Уинни даже не захотела, чтобы я поцеловал на ночь Неда Молотобойца из Шедда.
— Он не любит, когда ты кричишь, — сказала она мне, обнимая животное.
— Скажи ему, что мне очень жаль. Я убрал ее влажные волосы со лба. — У меня был плохой день.
— Тебе нужны объятия? — спросила она. — Фрэнни говорит, что от объятий плохой день становится лучше. Я кивнул, мое горло сжималось. — Да. Думаю, да.
Она села и обвила руками мою шею. Я прижал ее маленькое тело к себе, вдыхая аромат ее детского шампуня и сдерживая слезы. Я просто хотел сделать все правильно для нее, для них.
Но как можно было знать наверняка, что именно правильно? То, что казалось правильным мне, не обязательно было правильным для них.
Почему все так сложно?
* * *
В пятницу днем я сидел за своим столом, передо мной был открыт ноутбук, но мои глаза не смотрели на экран. Я смотрел на фотографию на своем столе, которую Фрэнни сделала прошлым летом на пикнике в Кловерли. Уинифред сидела у меня на плечах, ее крошечные ручки были в моих, а две другие обезьянки висели у меня на руках. Я запомнил тот день так хорошо, потому что в этот день впервые после отъезда Карлы, все трое детей казались абсолютно счастливыми — ни слез, ни просьб о ней, ни какого-либо нытья. Впервые я подумал, что у нас все будет хорошо. У нас еще будут хорошие времена.
В тот день все это было благодаря Фрэнни. Она все продумала заранее и приготовила множество занятий, которые, как она знала, будут интересны детям — игры, поделки, общение с животными. Она занимала их почти весь пикник, что давало мне возможность отдохнуть с коллегами и друзьями. Вообще, Кловерли всегда казался мне семьей, и Фрэнни