был уверен, что смогу выдержать еще. Я никогда не был тем, кто откладывает то, что должно быть сделано. Зачем продлевать эту пытку?
После того как подали торт и начались танцы, она подошла к тому месту, где я сидел, с бокалом шампанского в руке. — Привет, — сказала она, улыбаясь.
— Привет.
— Тебе не понравился торт? Она указала жестом на мою тарелку с десертом, которая все еще была не тронута. Я не откусил ни кусочка.
— Я не настолько голоден.
Ее брови приподнялись. — Я никогда раньше не слышала, чтобы ты так говорила. Ты хорошо себя чувствуешь?
— Вообще-то, не очень. Я ослабил узел на своем галстуке. — Мне немного жарко.
— Ну, я пришла узнать, не хочешь ли ты потанцевать, но, может быть, вместо этого ты хочешь немного подышать свежим воздухом?
— Да. Воздух был бы кстати.
Она поставила свое шампанское на стол. — Позволь мне взять пальто из гардероба.
— Ты можешь надеть мой пиджак. Я стряхнул его с плеч, и она повернулась, чтобы просунуть руки в слишком длинные рукава.
— Спасибо. Она обхватила себя руками. — Ммм. Приятно и тепло. Она понюхала воротник. — И пахнет хорошо.
Когда мы подошли к задней части сарая и пробрались через двери, ведущие в крытый внутренний дворик тошнотворное чувство в моем нутре усилилось. Летом гости свадьбы тоже были бы здесь, но поскольку был февраль, мы были предоставлены сами себе.
Фрэнни вдохнула и выдохнула, создав маленькое белое облачко в ледяной темноте. — Ух ты, там было теплее.
— Да.
Засунув руки в карманы, я тоже сделала несколько глубоких вдохов, надеясь, что они успокоят мои расшатанные нервы.
— Но ты не упал с крючка. Я все еще хочу потанцевать с тобой. Она легонько толкнула меня локтем.
— Я не уверен, что это хорошая идея.
Она повернулась ко мне лицом. — Почему?
— Потому что… Я заставил себя произнести слова, которых не чувствовал в своем сердце. — Я думаю, нам стоит притормозить. Остыть.
Она слегка покачала головой. — Что? Откуда это?
— Я просто думаю, что мы движемся слишком быстро.
— С каких пор?
Я пожал плечами. — С прошлой неделе.
— Я не понимаю. В среду в твоем офисе все было хорошо. С тех пор я тебя почти не видела.
— Это часть проблемы, Фрэнни. Мы даже не можем видеться друг с другом. Это слишком сложно, когда все время приходится увиливать. И это нечестно по отношению к тебе.
Она снова покачала головой, и в ее глазах заблестели слезы. — Я тебе сто раз говорила, я не против.
— Ну, я против. Я не могу так больше продолжать. Из-за этого я чувствую себя дерьмом. Я не могу быть тем, кого ты заслуживаешь и тем в ком нуждаются мои дети. Я просто не могу. Я чувствую, что меня разрывает на две части.
— Но Мак, — сказала она, и слеза потекла по ее щеке. — Я люблю тебя. Я не могу просто уйти.
Меня как будто ударили кувалдой в грудь. — Не говори так. Это только усугубит ситуацию.
— Но это правда, — она рыдала. — Я за всю свою жизнь никогда и ни к кому не испытывала таких чувств.
— Ты еще так молода, Фрэнни. Ты еще встретишь кого-нибудь, кто сможет стать для тебя тем, кем ты хочешь.
— Я хочу тебя, ты, большой придурок, — сказала она, собираясь вытереть глаза, но с трудом освобождая руку от длинных рукавов моего пиджака.
Наконец она сдалась, и слезы потекли свободно, а я стоял там беспомощный и злой. От одной мысли о том, что она может быть с кем-то другим, мне хотелось ударить кулаком в стеклянную дверь сарая.
— Ты думаешь, что хочешь меня, но это не так, — сказал я ей. — Ты видишь куда, это все идет, Фрэнни? Когда это закончится? Потому что это должно когда-то закончиться.
— Почему? — всхлипывала она.
— Потому что ты хочешь того, чего я не могу тебе дать.
— Например?
— Ты хочешь мужа. Ты хочешь детей. Я покачала головой. — Я никогда больше не женюсь, и у меня уже есть дети.
— Я никогда даже не поднимала эту тему, — сказала она, наконец, достав руку из рукава моего пиджака и проведя запястьем под носом.
— Но это правда? Ты завидуешь Райану и Стелле. Ты видишь, как легко все может быть. Ты хочешь этого совместного будущего, и у тебя должно быть все, что ты хочешь. Я просто не могу быть частью этого, и когда ты поймешь это, ты уйдешь.
— Ты хотел сказать, что ты не хочешь.
— Что?
— Ты не хочешь быть частью этого. Она сделала шаг ближе ко мне и посмотрела мне прямо в глаза. — Ты решил покончить с этим сейчас, потому что предпочитаешь остаться один, а не рисковать будущим из за меня. Ты боишься.
Я вздрогнул. — Я реалист. Я знаю, на что я способен, а на что нет. И девочки уже слишком привязались к тебе. Что с ними будет, когда все развалится? Они будут опустошены. Они будут ненавидеть меня.
— Не вини в этом девочек, — сказала она, снимая пиджак и пихая его в меня. — Дело в тебе.
— Фрэнни, перестань. Я не хотел, чтобы все было так.
Но она повернулась, открыла дверь и исчезла в сарае.
Повесив голову, я стоял там с пиджаком в руках и говорил себе, что поступил правильно — для своих детей, для Фрэнни, для себя.
Но я никогда а жизни не чувствовал себя хуже.
* * *
Каким-то образом я выдержал почти весь прием, но сразу после девяти я сказала Вудсу, что мне пора идти. Я придумал историю о том, что одна из девочек плохо себя чувствует, но, думаю, он понял, что это чушь. Однако он ничего не сказал, просто обнял меня и сказал, что позвонит мне, как только они со Стеллой вернутся из медового месяца. Я поздравил их обоих, поцеловал Стеллу в щеку и ушел. Я понимал, что имела в виду Фрэнни, когда говорила, что завидует им. Я тоже завидовал.
Мое пальто было в моем кабинете, поэтому я перешел через дорогу и пошел за ним. Пока я был там, я опустился в кресло и посидел в нем некоторое время, чувствуя себя опустошенным и подавленным. Казалось невозможным, что всего несколько дней назад я держал Фрэнни прямо здесь, на этом столе, не заботясь ни о чем, кроме того, чтобы она чувствовала себя потрясающе. А теперь посмотрите, что я натворил.
Я должен был быть умнее.
Зажмурив глаза от воспоминаний о ней и обо всем хорошем, что она принесла в мою