Читать интересную книгу Способность любить - Аллан Фромм

Мы много слышим сегодня о связи. Наш главный инте­рес как будто переместился от институтов к индивиду. Как будто демократические принципы Джефферсона перенесе­ны из политической жизни в личную, и теперь, согласно Фрейду, наше внимание привлекает не только то, за кого человек голосует, но все нюансы его личности, сознатель­ные и подсознательные. Сегодня нас больше всего интересу­ет, каков человек, каков его смысл, каковы стремления — от самых примитивных до наиболее благородных.

Чем важнее для нас становится наш собственный индиви­дуализм, тем трудней нам понять другого индивида. И что еще хуже, мы как будто и не хотим его понять. Наивное само­утверждение все чаще заменяет добросовестное стремление понять другого. Люди отмахиваются от трудностей, говоря: «Мне просто нужно...» Но почему? Какие потребности других людей при этом приносятся в жертву? Действительно ли в этом есть необходимость? Существует ли эта потребность не­зависимо или определяется социальным окружением?

Любовь двух людей только выиграет от их стремления и готовности понять друг друга. Но люди часто разрываются в противоречии: сколько открыть в себе — и не только дру­гим, но и себе самому? Даже в браке не часто раскрывают­ся. Они и хотели бы, но просто не знают как.

Любовь — это все?

Мы можем спросить себя: не слишком ли многого требуем друг от друга в браке. Не слишком ли многого требуем от любви и даже от брака? Рискуя вступить в противоречие с собой, мы должны принять факт: наше обычное отношение к любви, представление о ней не подходит для брака, оно не может служить его прочным основанием. Исторически браки заключались безотносительно того, как будущие супруги, возможные женихи и невесты, относились друг к другу; час­то они даже не были знакомы. Брак заключался по экономи­ческим или социальным причинам, а на династическом уров­не — по политическим причинам. Он мог принести в семью престиж, или земли, или деловые возможности; он мог зак­лючаться дня защиты и приобретения собственности или про­сто для рождения наследников. Он мог быть направлен на достижение большого количества честолюбивых или благора­зумных целей, но при этом редко заключался для того, чтобы соединить людей, которых влекло друг к другу.

Часто брак, заключенный по таким внешним причинам, складывался удачно. Конечно, партнеров воспитывали в сознании необходимости принять такой брак, и они не склонны были протестовать; в особенности не было аль­тернативы у девушек. Но мы должны отметить, что, хотя вначале у супругов и не было привязанности, стремление функционировать вместе в условиях существующего инсти­тута брака приводило к сильному и приносящему удовлет­ворение чувству взаимного принятия.

Сегодня мы не признаем таким образом организован­ные браки; мы считаем, что единственным основанием для союза двух человек может быть их романтический выбор.

Но так ли это на самом деле? Многие по-прежнему вступа­ют в брак по практическим причинам — из-за общих инте­ресов, из-за стремления иметь семью, детей. С самого на­чала у таких людей возникает сознательное желание ужить­ся друг с другом. И если им это удается, общая цель все более сближает их, пока они не начинают испытывать друг к другу романтическую привязанность. Если бы им теперь пришлось выбирать, они бы выбрали друг друга.

Какие бы интенсивные чувства мы ни испытывали в люб­ви, они не такие широкие и общие, как привязанность в браке. Любовь — это личные отношения; брак — обществен­ный институт. В браке помимо супругов участвуют еще много других людей; вступление в брак не означает автоматическо­го разрыва всех связей с семьей, друзьями, самыми разными группами. Каждый партнер приносит в брак все свои связи, и любовь, которую двое испытывают друг к другу, должна каким-то образом приспособиться к этим связям, иначе они будут ей угрожать. Ибо старые привязанности и интересы обязательно возникают после брака, как и старые привычки и черты личности, как бы старательно мы их ни скрывали во время ухаживания.

Новая фаза любви, фаза брака, может оказаться под уг­розой из-за вторжения этих других интересов и отноше­ний. Но они же могут и усилить любовь. Каждый партнер принимает у другого то, что находилось на периферии их жизни до брака: семью, друзей, коллег по бизнесу и про­фессии, хобби — весь набор разнообразных связей и харак­теров. Каждый должен быть готов пожертвовать чем-то ради вкусов или предпочтений другого. Но каждый готов при­нять и то, что для другого важно.

Когда мужчина видит, что жена старается быть привет­ливой с его другом, с которым у нее, возможно, очень мало общего, он будет доволен и даже благодарен. Он знает, что жене не нравится, как его друг сбрасывает пепел на новый ковер, забывает пользоваться подставкой для стакана и ос­тавляет на столе «кольца»; она может ничего не знать о том, что он хочет обсудить, ее это совершенно не интересу­ет. Но она видит, что дружба этого человека много значит для ее мужа, и включает его в их круг. Она идет на уступки и тем самым спасает мужа от угрызений совести и чувства вины. Она показала, что любит мужа таким, каков он есть, вместе с его привязанностью к друзьям. Ее любовь к нему не вступает в противоречие с его другими привязанностями или видами любви.

Возможно, это покажется мелочью: вероятно, муж отка зался бы от отношений с другом, если бы она его попроси­ла, и при этом не очень пострадал бы. Но любовь, которая укрепляет брак, основана именно на таких мелочах — на принятии, а не на отвержении друг друга.

Любовь и брак — это только часть жизни. Успех брака и расцвет любви в нем зависят от того, насколько он гармони­зирует с другими аспектами жизни супругов. Прочная суп­ружеская любовь вырастает на основе способностей партне­ров управляться со всем остальным в жизни. Она укрепляет­ся в зависимости от того, как они уживаются с родственни­ками, друзьями, как воспитывают детей, насколько успешно разрешают свои противоречия относительно денег, как пе­реживают бурные времена и наслаждаются хорошими про­межутками. Таковы строительные блоки любви в браке.

Романтика в браке

Что происходит с романтикой, когда влюбленные вступа­ют в брак? Многие считают, что она умирает. Тайна исчезла. Когда муж видит жену в бигуди, или с трудом переносящую беременность, или сражающуюся с грязными тарелками и кастрюлями, с пылесосом и пеленками, ему нелегко думать о         ней как о Прекрасной Елене. Пылкое воображение влюб­ленного даже на мгновение не может сделать ее такой. Бла­женное невежество влюбленного, готовность любить избран­ницу, даже не понимая ее, — все это в браке быстро исчеза­ет. Если в браке и есть что-то, так это прежде всего знание и понимание друг друга.

Рано или поздно поженившиеся влюбленные начинают поддаваться реальным силам гравитации. Они видят друг друга такими, каковы они в реальности, а не в воображае­мом радужном освещении. В браке непрактично преувели­чивать чувства и безответственно относиться к требовани­ям реальности. И наконец, достигнув ответственного поло­жения в бизнесе или в профессии, мы нуждаемся в необхо­димых условиях комфорта, и теперь нелепо мечтать о куске хлеба и кувшине вина среди развалин. Мы больше не стра­даем от лишений или неуверенности друг в друге, которые кажутся необходимым обрамлением романтической любви. Мы больше не хотим страдать ради нее.

Холодный свет разума заставляет нас очнуться и с дро­жью принять реальность. Но неужели реальность так непе­реносима? Многие ли из нас согласятся всю жизнь споты­каться в тусклом свете свечей под игру цыганской скрипки? Мы ностальгически говорим о романтике, но не готовы отказаться ради нее от комфорта.

На самом деле мы даже не хотим, чтобы нас подхватила великая страсть. Мы хотим этого примерно так, как тот, кто говорит: «Хотел бы я уметь играть на пианино», или «Хотел бы я сесть в самолет и улететь в Европу», или «Ког­да-нибудь я брошу эту крысиную гонку и стану бездельни­чать». Мы никогда не реализуем наши фантазии — во вся­ком случае абсолютное большинство нас, — потому что на самом деле мы этого и не хотим. Все это пустые мечтания.

Большинство из нас гораздо сильней хочет устойчивых отношений и упорядоченной жизни в браке, чем безумного полета на крылатом коне. Это не означает, что мы никогда не хотим романтической любви. В начале жизни мы не толь­ко хотим ее, но и вряд ли сумеем ее избежать.

Но и в дальнейшей жизни, хотя нами владеют гораздо более практические цели, мы не чуждаемся прикоснове­ния романтики. Мы только не хотим, чтобы она господ­ствовала в нашей жизни. Мы предпочитаем в какой-то степени контролировать свою судьбу. Но желали бы со­хранить немного романтики, если за это не нужно платить полной катастрофой.