Читать интересную книгу Удар молнии - Виктор Кнут

Мы не заставили себя долго упрашивать, выскочили на улицу, чуть не врезались лбами в поставленный вплотную ко входу «Рафик», за рулем которого сидел «сутенер», и рванули вокруг здания бывшей «стекляшки», спеша углубиться во дворы, где я оставил «Паджеро». «Манекенщица» крикнула нам вслед:

— Bye! — Но я не ответил, отвлекшись в этот момент на негустые кусты, сквозь которые четко просматривались два трупа вышибал из «Катастрофы». Каждый весом не менее центнера. Максу пришлось попотеть, прежде чем он дотащил их туда.

— Дурдом, правда, Слава? — заметила Алина, когда мы сели в машину. — Как в гонконговском боевике.

— Ага, — ответил я и, включив дальний свет, погнал по лабиринтам двора. — Бедлам, в который мы сами себя загнали. Ментам не составит труда пройти, как коту из «Лукоморья» по златой цепочке: Лариса — Салман — папаша Салмана — информация, которую в его присутствии дал мне Рамаз, — побоище в «Катастрофе». Все стрелки в результате упрутся в Ярослава Пивцова. Сидеть мне, убогому, не пересидеть.

— Да брось ты, — неуверенно пробормотала Алина. — Отмажут… Замнут…

— Такое замять невозможно. Слишком сегодня мы нашумели… А, ладно. На все наплевать! Главное, успеть освободить Лару. Шлепнуть Салмана. И финиш!

Алина молча нашла мою руку, переплела свои пальцы с моими, мешая переключать передачи.

— Я тебя никуда не пущу, Слава. Никуда! Никогда! Я всегда буду рядом с тобой. И в жизни… И в смерти…

— Брось!

— Сейчас приедем домой, я достану из бара бутылку «Чивас Ригал». Ты ведь даже не знаешь, что у нас есть «Чивас Ригал» и текила. Мы напьемся и будем до утра заниматься любовью. Ведь правда?

— Да, — ответил я, выруливая на бульвар Новаторов. — До утра заниматься любовью.

Быть может, в последний раз!

Предчувствие того, что впереди притаилось нечто зловещее и ждет не дождется, когда мы подойдем достаточно близко и можно будет вонзить в нас клыки, появилось еще на кухне. Я смотрел на застреленную Джоном посудомойку, и это предчувствие крепло внутри меня с каждой секундой, с каждым шагом, с каждым оборотом колес «Мицубиси».

— Что же у нас впереди? — пробормотал я.

— «Чивас Ригал». Текила. Кроватка, в которой мы забудем обо всем нехорошем. Вообще обо всем. Кроме тебя и меня. Кроме нас с тобой, Слава.

«А после наступит похмелье, — думал я, обгоняя длинную вереницу фур с эстонскими номерами. — И это похмелье будет ужасным. Оно обретет вид разъяренных бандитов. Или безжалостных ментов. Оно опрокинет нас. Подомнет, подчинит нас себе… — Я громко скрипнул зубами и сжал руль с такой силой, что побелели костяшки пальцев. — Наплевать! Главное — успеть освободить Лару! И замочить Салмана!»

— Слава, может, я поведу? — предложила Алина. — Какой-то ты…

— Все хорошо, милая девочка. Нам надо успеть. — Я утопил педаль газа. Стрелка спидометра прыгнула к отметке «160». «Мицубиси», гудя по асфальту широкой резиной, жадно подминал под себя ночной проспект Народного Ополчения. — Нам надо успеть. И мы успеем. А потом можно и на погост. — Я зыркнул глазами направо. Алина, чуть приоткрыв рот, испуганно таращилась на меня. — Не беспокойся, моя хорошая, я еще не свихнулся. Не время для этого. Потом, пожалуйста! А сейчас нам надо успеть!

* * *

Мартин помолчал, пошуршал чем-то возле трубки, — наверное, разворачивал очередную конфету — и задал дежурный вопрос:

— Как настроение?

— Наипаршивейшее, — не стал я кривить душой.

— Брось! Скоро все образуется. Ребята добрались нормально. Передают привет… Слава, ложись отдыхать. Завтра очень насыщенный день. И выброси из головы все дурные мысли. А то, сдается мне, они тебя чуть-чуть придавили.

— Договорились, выброшу. До свидания.

— До свидания, Слава.

«И совсем не чуть-чуть. — Я отключил телефон и бросил его на диван. — Придавили так эти мысли, что не вздохнуть и не охнуть. И никуда их не выбросить…»

— Вы надолго?

Алина застегнула на Баксе ошейник, ответила:

— Нет. Туда и обратно. Куплю в «ночном» свежей булки. — И выскочила за дверь. На лестнице стукнули дверцы лифта. Сдалась ей эта булка!

Даже не сняв кобуры, я прошел к бару, достал оттуда бутылку виски и высокий бокал. В какой-то момент испугался, что это послужит началом запоя, но потом решил: «Наплевать!»

Опять это страшное «Наплевать». Я что, поставил на себе крест? Я сдался? Ослаб настолько, что спешу поднять лапки кверху и поклясться на Библии не оказывать никакого сопротивления? Доживаю свои деньки, укутавшись, словно в тогу, в транспарант с огромной надписью «Наплевать!» Неужели со мной все, действительно, так паршиво?..

Когда вернулась Алина, я, уже слегка пьяный, стоял под душем, щедро плескал в бокал золотистое виски и скупо разбавлял его прямо из-под крана водой. Опрокидывал залпом в себя, и снова плескал, разбавлял, опрокидывал…

— Нет. Так мы не договаривались. — Алина решительно забрала у меня бутылку и поставила ее в шкафчик с шампунями. — Я буду сама выделять тебе, сколько надо. — Она стянула с себя вечернее платье, в котором была в ресторане, выскользнула из прозрачных кружевных трусиков. Потом заметила на мне следы бурной ночи с Татьяной и рассмеялась. — Твоя жена, случаем, не садистка? Или ты мазохист? Тебе вчера удалось хоть немного поспать?

— Немного, — пробурчал я и, стоило Алине юркнуть в джакузи и жадно прилипнуть ко мне, грубо вырвался из ее объятий. — Извини. Иду баиньки. Отложим все до утра. Считай меня импотентом. — Я натянул банный халат, достал из шкафчика «Чивас Ригал». — Али-и-инка! Слышь, извини!

Она стояла ко мне спиной и сосредоточенно намыливала мочалку. Потом обернулась:

— Ну и пожалуйста. Не очень-то надо, мистер секретный агент. — И пробормотала чуть слышно, так, что я с трудом разобрал сквозь шум воды: — Не нравится мне все это. Ой, как не нравится! Какое-то дурное предчувствие…

Вот так! И у нее дурное предчувствие. Которое ее никогда не обманывает.

Я прошел в спальню, обильно хлебнул прямо из горлышка и, даже не сняв халата, свернулся калачиком под одеялом. И принялся с ужасом ждать, когда на меня навалится видение мертвой посудомойки. Я был совершенно уверен, что этого избежать не удастся, но, как ни странно, вместо голубоглазой девочки с дыркой во лбу объявился мой старый добрый знакомый заяц, про которого я уже стал забывать.

— Чего, не сладко, братан? — дернул он верхней губой, демонстрируя два длинных желтых резца.

— Не сладко, — признался я. — Ты-то где шлялся?

— Ха, — хитро прищурился заяц. — Ездил в секс-тур. В Кампучию.

— Ну и?..

— Что «ну и»? Рис, печеные каракатицы… Шлюхи, конечно. Там сплошные шлюхи, братишка. Два часа — десять центов. Или пачка «Норд Стара». Супер, короче. Но хватит об этом. Давай о тебе.

— А что обо мне? — удивился я.

— «А что!» — передразнил заяц. — Плохи делишки, я полагаю. Какого дьявола тебя понесло в этот кабак? Пострелять захотелось? По экстриму соскучился? А? Без тебя бы не справились эти могильщики… хм, из МИ-6?

— Ты сомневаешься в том, что они оттуда?

— Да нет. Не пойму только, зачем им соваться, притом так активно, во все это дерьмо. Бандитские войны не их стихия. А вот ведь взяли и выбрали самую зловонную кучу. И влезли в нее по самые уши. Им это надо?

— Не надо, — проблеял я.

— Вот именно. Не думаешь же ты, в самом деле, что они будут рвать свои задницы ради тебя и Ларисы? Нужны вы им, как мне телячья отбивная. Нет, Слава, здесь что-то не вяжется. У Мартина какие-то свои интересы в этой «игре». И в них они тебя посвящать не намерены.

— Не пойму, какие могут быть интересы?

— И я не пойму. — Заяц развел пушистыми лапками. — А то, конечно, сказал бы. — Он помолчал, выкусил, словно собака, из подмышки блоху и посетовал: — Вот, нахватался в Пномпене. Хорошо, хоть не триппер… Я пойду, Слава. Ага? А ты давай действуй поосторожнее. Вокруг тебя волки, а ты просто ягненок, зачем-то принятый в стаю. Того и гляди, порвут!

— Зубы коротки, — неуверенно пискнул я, и заяц хихикнул:

— Жди! «Зубы коротки»!.. Бывай, братишка. Успехов. — И растворился в тумане. Или это был дым? Или это был сон?

Сон… Я разомкнул веки и уставился на длинную яркую полосу, которую нарисовало на зеленых обоях солнце, пробравшись в комнату через щель в неплотно задвинутых портьерах. Потом перевел взгляд на часы — половина седьмого. Повернувшись ко мне спиной, негромко посапывала Алина. На кровати у нас в ногах валялся кверху розовым пузом Бакс, сумевший тайком просочиться в спальню. Я осторожно выбрался из-под одеяла и, стараясь не скрипнуть дверью, выскользнул в коридор. Прошел на кухню, быстро сварил себе кофе, соорудил три бутерброда с копченой грудинкой и, сложив все это на сервировочный столик, покатил его в кабинет. Там в одном из ящиков письменного стола я отыскал пачку писчей бумаги, в другом ящике — большую коллекцию одноразовых ручек и, выбрав одну из них, сел писать письмо своей бывшей жене. И своим дочкам.