Между тем, пока башенные орудия делали свою работу, артиллеристы, обслуживающие противоминный калибр, старались от них не отставать. Их орудия, и, соответственно, вес снарядов, по сравнению с теми, что имелись у с удобством расположившихся в бронированных кастрюльках башен коллег, выглядели игрушечными, но зато скорострельность была заметно большей, а мишени, напротив, весьма хлипкими. Сто двадцать миллиметров – едва ли не оптимальный калибр для уничтожения миноносцев начала века. Снаряд таких орудий достаточно мощный, чтобы разнести в клочья корпус лишенного даже подобия брони кораблика, и в то же время относительно легкий, что позволяет развивать неплохой темп стрельбы, заметно больший, чем у шестидюймовок, да вдобавок поддерживать его в течение длительного времени. Град снарядов обрушился на пойманные «со спущенными штанами» миноносцы, отправляя их на дно одного за другим.
Правда, в отличие от артиллеристов крейсеров, миноносники не только оказали сопротивление, но и смогли сделать это достойно. Здесь, как ни странно, им на руку сыграл малый калибр их орудий – все же трехдюймовки, не говоря уже об орудиях еще более легких, позволяли открыть огонь быстро, а недостаток меткости вполне компенсировался большей скорострельностью. Вот только и мощь этих снарядов оказалась весьма относительной, и то, что неплохо смотрелось бы на берегу и позволяло уверенно вести бой против кораблей-одноклассников, в бою с броненосным крейсером выглядело несерьезно. На этом этапе боя в «Рюрик» попало четыре снаряда, нанесшие незначительные, скорее косметические повреждения надстройкам, вызвавшие легкий, почти сразу потушенный пожар и легко ранившие (осколок распорол кожу на плече, обеспечив в будущем героического вида, но совершенно не мешающий шрам) одного из сигнальщиков, не вовремя решившего поглядеть на величественную панораму гибнущего порта.
Семь из десяти японских миноносцев оказались уничтожены в первые же минуты боя, а потом наступило главное веселье. «Рюрик» слегка качнуло, и один из снарядов перелетом угодил в борт стоящего у причала и готовящегося к разгрузке транспорта. Довольно большого, примерно тысяч на пять тонн водоизмещением. Вполне обыденная ситуация, подобное с начала боя происходило уже не раз и никого особо не смущало – все равно транспорты будут топить, и несколькими минутами раньше они получат свое или чуть позже – особой разницы не было. Вот только это попадание нежданно-негаданно оказалось особенным.
Транспорт, он же вспомогательный крейсер «Дайнин-Мару», даже не пытался оказывать сопротивление. Более того, при первых выстрелах, раздавшихся в порту, его экипаж тут же все бросил и начал «спасаться по возможности», причем командир транспорта бежал вместе со всеми. Единственно, он сохранял видимость спокойствия, спускаясь по трапу внешне неторопливо, но на самом деле больше всего ему хотелось оказаться как можно дальше и от своего корабля, и от порта вообще. Разумеется, такой ход мыслей недостоин самурая, но здравый смысл еще никто не отменял. Корабль был нагружен снарядами для полевых орудий по самую палубу. В этой войне они вообще испарялись в боевом пространстве с невиданной в прошлом скоростью, особенно здесь, где японцы с трудом прогрызали оборону русской крепости. И все, кто шел на этом корабле, прекрасно знали, что произойдет с ними, если случится детонация.
Снаряженные шимозой, взрывчаткой с великолепной бризантностью, но притом крайне нестабильной, боеприпасы среагировали незамедлительно, словно только ждали повода к тому, чтобы проявить свой вредный характер. Не успел еще опасть огненный цветок взрыва русского снаряда на борту «Дайнин-Мару», как внутри корабля вспыхнуло адское пламя – и пожрало всех.
Будь корабль загружен одной лишь взрывчаткой, это было бы куда страшнее, возможно, корабль попросту испарился бы, но снаряды – это не только шимоза. Большая часть их массы – сталь, хорошая, качественная сталь, которая способна выдержать чудовищные нагрузки при выстреле, не разрушиться и доставить смертоносную начинку до цели. В свое время именно неспособность русской промышленности произвести необходимое количество такой стали привела к необходимости принять на вооружение более толстостенные, чем у потенциальных противников, снаряды. Толще стенка – меньший объем внутреннего пространства, а значит, и меньшее количество и без того маломощного пироксилина. Справиться с этой проблемой смогли только после Русско-японской войны, изменив и конструкцию снаряда, и его начинку. У японцев такая проблема не стояла изначально – и все равно, груз снарядов и груз взрывчатки разные вещи. И из-за меньшего количества шимозы, и из-за того, что часть боеприпасов все же не взорвалась. Однако и тех снарядов, что приняли участие в огненном шоу, оказалось достаточно.
Корпус транспорта разнесло в мелкие, не более ладони, клочья. Силой взрыва их разметало по огромной площади, и эта импровизированная железная буря выкосила всех, кто оказался в радиусе пары сотен метров от эпицентра. Погибли те, кто оказался на ближайших к «Дайнин-Мару» кораблях, полегла в полном составе рота японских солдат, успевшая подняться по тревоге и выдвинувшаяся в порт, чтобы воспрепятствовать десанту, случись у северных варваров мысль его высадить… Осколки летели и дальше, калеча и убивая всех, кого встречали на своем пути, но это было уже не столь страшно, зона сплошного поражения была относительно невелика, и вдали жертвы случались уже эпизодически. При этом экипаж взорвавшегося корабля уцелел в полном составе – моряки слишком хорошо понимали, что и как будет происходить, и вполне грамотно укрылись в ближайшем овражке. Однако осколки были не единственным, что родил взрыв. Помимо них возникла и даже обогнала их еще и чудовищная по мощи ударная волна…
Все, что было на причале, смело. Да и сам причал тоже не уцелел. Портовые постройки рассыпались как карточные домики. Большой, более чем на четыре тысячи тонн водоизмещения, транспорт, который угораздило оказаться не в то время и не в том месте, беда тоже не обошла стороной. Он был пришвартован практически борт к борту с «Дайнин-Мару», и половину этого самого борта попросту вырвало, отчего корабль практически сразу перевернулся и затонул. Это случилось настолько быстро и неожиданно, что из его и без того прореженной осколками команды никто не спасся. Просто японским морякам и в голову не могло прийти, что столь крупный корабль может погибнуть так быстро, практически мгновенно, и они, и без того деморализованные, не были готовы к подобным раскладам.
Еще один стоящий рядом транспорт, совсем небольшой, менее тысячи тонн, успевший разгрузиться и потому не слишком устойчивый, силой взрыва попросту перевернуло кверху килем, а один из уцелевших миноносцев, успевший отдать швартовы, наполовину выбросило на берег. Днище корабля заскрежетало о камни, распадаясь на листы изорванного металла, и бывший совсем недавно грозным бойцом корабль превратился в бесполезный хлам. Такой даже восстанавливать не будут – проще построить новый, сняв с погибшего миноносца все более-менее ценное.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});