Взгляд на ее припухшие губы и рассыпавшиеся в беспорядке волосы вызвал улыбку на лице Коннора.
— В данный момент наше появление скорее привлечет всеобщее внимание, чем наше отсутствие. Лучше уж мы выйдем через садовые ворота. Легкий флирт — это прекрасно, но то, чем мы только что занимались, называется иначе. И мне кажется, что сейчас мы несколько небрежно одеты.
— Я могу заколоть волосы, — сообщила Алекса и убрала упавшую на щеку прядь. — И поправить одежду.
— Но никуда не денется сладострастная припухлость твоих губ и чувственный румянец. Твоя кожа порозовела от только что испытанного наслаждения, а запах женской страсти сочится из каждой поры. — Он коснулся губами ее шеи. — Поверь, милая, скрыть это невозможно.
С трудом заставив себя оторваться от жены, граф начал приводить в порядок одежду и лишь тогда почувствовал, что на улице довольно-таки прохладно.
Алекса отряхнула юбки и подняла на мужа робкий взгляд.
— Я знаю, что мне надо еще многое узнать, но, если у меня будет шанс, я обязательно научусь доставлять тебе удовольствие.
— Научишься? — отвлеченный шелестом юбок по ее стройным ногам, Коннор не сразу понял, о чем она говорит. — Чему ты собираешься учиться?
— Доставлять удовольствие мужчине. — Алекса опустила ресницы, скрыв блеск глаз. — Я провела некоторые исследования…
— Тысяча чертей! — Он так сильно стиснул пуговицу на своих панталонах, что едва не раскрошил ее. — Значит, ты для этого пришла сюда? — Давно уже он не чувствовал такого смертельного холода в душе. — Неужели ты могла хотя бы на минуту подумать, что я позволю тебе экспериментировать с другим мужчиной?
— Я говорила о книге!
— Хочешь сказать, что читала соответствующую литературу?
От изумления Коннор даже рот открыл. Пожалуй, его жена никогда не устанет его удивлять. Это приятно.
— Вообще-то текста там почти не было, в основном картинки. Я нашла книгу в кабинете Себастьяна. Она из Индии.
— Думаю, я знаю, о чем идет речь.
— Но книга, какой бы она ни была информативной, все же не может заменить практического опыта.
— Вот как. — Коннор снял жену со стены. — Если я правильно понял, ты предлагаешь… как бы это правильно выразиться… устроить практические занятия?
Алекса фыркнула.
— Управляющий в моем поместье говорит, что я очень быстро усваиваю новое.
— Если он рискнет сказать это мне, ему придется долго собирать зубы! — прорычал Коннор.
— Но, сэр…
— Короче, ты, как обычно, тщательно проанализировала проблему и составила практические предложения. Думаю, это можно устроить. — Он поднял заколку и передал Алексе. — Собственно говоря, мы уже начали практические занятия. Считай, что сегодня был первый урок. У тебя блестящие способности.
Ее губы, все еще припухшие от поцелуев, скривились в ухмылке.
— Я должна методично систематизировать информацию. Какой именно темой мы сегодня занимались?
— Мы затронули несколько тем. — Хотя графу не терпелось продолжить урок, он стоически терпел. — Прежде всего, дорогая, в страсти нет ничего методичного. Здесь неприменим тот же подход, что, к примеру, к чистке плиты или полировке деревянных панелей. — Взяв жену за руку, он повел ее к выходу из сада. — Кроме того, выбор места влияет на общее настроение. Опасность, что тебя кто-то увидит, обычно добавляет остроты моменту.
— Наверное, мне следует все записать.
— Повторение лучше поможет тебе запомнить детали.
Алекса качнула бедрами, слегка коснувшись его бедра.
— Тогда, полагаю, обучение должно вестись на регулярной основе.
— Логично. — Впереди он заметил железные ворота. — Мы обсудим планы на будущее позже, в более благоприятной и уединенной обстановке.
За скрипом петель и шуршанием гравия никто из них не услышал звука удаляющихся шагов.
— У вас посетитель, сэр. — Нанятый Камероном дворецкий выступил из темного угла. — Ожидает в маленькой гостиной.
Коннор нахмурился.
— Кто может прийти в такой безбожный час?
В ответ слуга протянул ему карточку на серебряном подносе.
Алекса вытянула шею, чтобы прочитать надпись.
— Почему к нам пришел мировой судья?
— Хотел бы я знать, — пробормотал граф. — Я поговорю с ним сам.
Алекса проскользнула мимо мужа, открыла дверь и вошла в комнату.
В камине тлели угли, на столе горели свечи, гостю подали чай. Но чашка осталась нетронутой, да и в кресле у стола никого не было. Оглянувшись, Алекса увидела рядом с антикварным буфетом судью.
— Добрый вечер, сэр, — сказала она. — Полагаю, это не светский визит?
Судья оторвался от изучения висевших на стене картин.
— У вас довольно-таки странные пристрастия в живописи, — сообщил он, хмуро разглядывая цветное изображение обнаженной фигуры.
— Мой младший брат — художник, — сообщила Алекса, приняв высокомерный вид. — Это его работы.
Ей не понравился ни тон визитера, ни его прищуренные глаза.
— Хм.
— Полагаю, мистер Болт пришел сюда не для того, чтобы поговорить об искусстве.
Сцепив руки за спиной, Коннор медленно подошел и остановился рядом с женой.
— Какие, однако, странные вкусы бывают у людей, — проворчал судья, еще раз неодобрительно покосившись на картины.
— Или ограниченный кругозор, — возразила Алекса.
Заметив предостерегающий взгляд мужа, она воздержалась от дальнейших замечаний.
— Не сомневаюсь, что вы, так же как и мы, хотите отдохнуть, мистер Болт, — продолжил Коннор, — так что давайте перейдем к делу.
— Говоря об искусстве… — Судья достал из кармана завернутый в тонкую клеенку пакет и развернул его, продемонстрировав весьма необычный кинжал. — Узнаете работу, лорд Киллингуорт?
— Конечно, — спокойно ответил граф. — Ведь это мой кинжал. Могу я поинтересоваться, как он к вам попал?
— Я обнаружил его в груди джентльмена по имени Девинтер. Его тело нашли вчера незадолго до рассвета у заведения, называемого «Волчьим логовом». Это в Саутуорке.
Алекса бросила взгляд на Коннора. Его глаза потемнели, став почти черными. Ничего подобного ей раньше видеть не приходилось. Почувствовав, что вся кровь отхлынула от лица, она быстро отвернулась.
Конечно, он не мог…
У нее застыла в жилах кровь. Ирландский Волкодав участвовал в Пиренейской кампании, не раз сталкивался с головорезами в трущобах Саутуорка. Он вполне был способен пойти на самые жесткие меры, чтобы выжить.
Выражение ее лица, должно быть, выдало охватившие ее эмоции, потому что в голосе судьи зазвучало удовлетворение.