Читать интересную книгу Почему тебя похитили (ЛП) - Лоуренс Дж. Т.

Кирстен понимает, что они сидят в луже красного. Видит, что он угасает. Джеймс кладет свою руку на ее, другую на ребенка.

― Ты всегда была этим. Ты была всем, ― говорит он, и свет покидает его глаза. Она трясет его, пытается разбудить, но он ушел. Она не говорит, что белые дыры не существуют.

― Я люблю тебя, ― говорит она его неподвижному телу, ― тоже люблю тебя.

И впервые в своей жизни, насколько она помнит, колоссальные рыдания сотрясают ее тело, и она плачет, слезы перемешиваются с кровью.

Взвывает пронзительная сирена.

― Нам нужно идти, ― говорит Сет Кирстен, хватая ее за руку, отрывая ее от пола, от неподвижного тела Джеймса.

― Мы не можем оставить его здесь!

― Это здание скоро взлетит на воздух, ― говорит Сет. ― Мы не выберемся вовремя, если заберем его.

Кирстен смотрит на Кеке, видит, какая она все еще бледная, ощущает, как ее тело покидают собственные силы. Несмотря на такую сильную потерю, она все еще хочет жить. Они покидают офис, но сразу же останавливаются, когда оказываются перед лицом лишенного цвета лабиринта из коридоров и комнат.

― Я не знаю, куда идти, ― шепчет Кеке. ― Меня принесли. Я была едва в сознании.

Кирстен рассматривает фотографии, которые сделала миникамерой. По фотографиям они преодолевают половину пути, но затем оказываются заблудившимися. Сирены ревут. Она оглядывается вокруг, пытается думать, но все, что она видит, бомбы в стенах. Она опускает взгляд на пол.

― Вы видите? ― спрашивает она Кеке, показывая на плитки (Жареные Вафли).

― Что?

― Царапины.

― Это ничего не значит, ― говорит Сет.

― Хлебные крошки.

― Что?

― «Гензель и Гретель». Это след из хлебных крошек. Не было никаких отметин, когда мы вошли, ― говорит Кирстен. ― Мармелад… шел следом за нами. Он пометил нам путь.

Они следуют за серыми отметинами на полу, поворачивают несколько раз и находят выход: огромные двери, как в хранилище. Они заперты. Кеке, запыхавшись, садится на пол. Она снова сильно потеет.

«Рубашка, диван, диван, куртка, волосы», — думает Кирстен, и нажимает 49981 на панели кнопок. Один из двух красных огоньков становится зеленым, дверь остается запертой. Они оба одновременно бросают взгляд на биометрический сканер, зная, что он для отпечатков пальцев.

Чернильный ужас, смешанный с неоновыми нервами: Кирстен передает ребенка Сету, говорит ему подождать с Кеке. Она следует по царапинам обратно в логово. Она не смотрит на разгром, на тела, пытается оставаться сосредоточенной. Она склоняется над широким туловищем Маутона, находит свой карманный ножик в его джинсах.

Когда она вытаскивает нож, его медвежья лапа обхватывает ее за запястье. Она кричит и бьет его коленом со всей силы, приземляя хороший удар ему в живот, но он даже не вздрагивает. Он рычит и начинает тянуть ее тело к своему ― перетягивание каната. Она кричит, брыкается. Сирены визжат зигзагами.

Она использует свою сломанную руку, чтобы ударить его локтем в лицо, сломать ему нос, чтобы он лишился зрения. Они вскрикивают одновременно, и он ослабляет хватку. Кирстен бросается вперед, хватает пистолет Маутона с пола и поворачивается за спину, наводя цель через колени. Он ревет и бросается на нее, но она быстрее и делает два выстрела, перекатывается с пути, прежде чем мужчина рухнет рядом с ней. Девушка снова в него стреляет, и снова, пока не опустошает весь магазин: пока не убеждается, что он мертв.

Сколько времени у нее осталось? Она не имеет понятия. У нее началась гипервентиляция легких, она пытается не дрожать. Подбирает карманный нож и выпускает лезвие.

Кирстен начинает отрезать большой палец Джеймса. Она не может распилить крупную кость, на данный момент у нее нет столько сил, так что вместо этого она делает глубокие надрезы вокруг сустава, пока он не обнажается, а затем погружает нож в сустав и вырезает палец. Ужас того, что она делает, не ускользает он нее, но она не может сейчас позволить себе об этом думать. Она поместит это воспоминание в каком-нибудь темном и закрытом месте своей памяти. Она хватает палец и бежит. Она не думает об изуродованной руке, оставшейся позади, о теле, о лице, губах. Она думает о том, чтобы добраться до Кеке, Сета и ее малыша, и добраться вовремя. Остаться в живых.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Тревога начинает звенеть громче: она уверена, что остались лишь секунды. Кирстен вылетает из комнаты, нацеливаясь в сторону выхода, но на полпути по первому коридору, она слышит то, что останавливает ее. Лай. На фоне звука сирены слышится: сопение, скулеж, вой. Она делает еще несколько шагов. Нет времени спасать собаку. Если она вернется за биглем, они, вероятно, все сгорят. Собака скребет дверь и воет. Все ругательства, которые знает Кирстен, взрываются в ее голове. Она разворачивается, бежит в комнату сувениров Маутона и хватает собаку, которая сидит, ожидая ее, будто знает, что она придет.

С собакой в руках она бросается назад в коридор, достигает дверей безопасности, где Кеке лежит на полу. Она прикладывает палец к сканеру, снова вбивая код Джеймса. Оба огонька загораются зеленым, и дверь распахивается.

Она опускает собаку на землю и поднимает Кеке, поддерживает ее, подпирая своим здоровым плечом, и выводит через двери. Сет несет ребенка и пистолет. Лифт отключен, так что они бегут вверх по лестнице, теряя счет пролетам ― пролеты и пролеты лестниц ― бегут так быстро, как могут, собака бежит за ними по пятам.

Они все сбиваются с ритма в разное время, отчего спотыкаются, теряя драгоценные секунды. Кеке останавливается за несколько ступенек до конца, покачивается и падает, отчего она и Кирстен скатываются вниз на полпролета, заставив собаку разразиться лаем. Кеке не поднимается. Сет передает ребенка Кирстен, подхватывает Кеке и перебрасывает ее ослабевшее тело через плечо, преодолевая с ней последние несколько ступеней.

Выходят через главный вход. Кирстен смотрит вниз на ребенка, чтобы убедиться, что он в порядке. Малыш хмурится в ответ. Она прижимает его ближе к себе, чтобы защитить. Синее свечение в ее сломанной руке исчезло. Они оказываются едва ли в сотне метрах от здания, когда позади них раздается оглушительный взрыв, от которого они подлетают в воздух, а затем падают на жесткий асфальт. Ребенок плачет.

Запись в журналеВествилль, 12 мая, 1989 года

В новостях: Я счастлива. Абсолютно, замечательно счастлива.

Что я слушаю: Мадонна ― «Like A Prayer».

Что я читаю: «Алхимик», Коэльо. Не совсем понимаю. Определенно, я что-то упускаю из вида.

Что я смотрю: «Человек дождя».

Сегодня П. и дети «сделали мне сюрприз», приготовив завтрак в постель на День Матери. В «ужасные два года» они не подарок ― я называю их своими очаровательными монстриками ― но в такие дни, я могу просто съесть их, они такие милые и обаятельные, прекрасно себя ведут. Сэм сделал мне «открытку» ― рисунок пальцами нашей семьи, стоящей у дома, а Кейт подарила мне ожерелье, которое сделала, скрутив сухие макароны. Я прикрепила рисунок на холодильник и носила ожерелье целый день.

П. ходил по саду, срезая мои любимые цветы, и собрал для меня в вазе большой букет. (Бедный садик!). Это было очень мило.

Я обожаю наблюдать за тем, как дети учатся и познают новое. Обожаю, когда они произносят новые слова. Они и правда не подарок, их нельзя оставить одних ни на секунду (только на этой неделе Сэм бросил мой новый вакуумный пылесос в ведро с водой, а Кейт залезла в холодильник и закрыла дверцу. На прошлой неделе Кейт разрезала мое платье, чтобы сделать «ленточки», а Сэм выпрыгнул из коляски и ударился лбом об асфальт. Один из них смыл пластмассовую машинку в туалет и затопил ванную комнату). В некоторые дни ― в большинство дней ― я просто падаю на диван после того, как уложу их спать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я стала водить их к реке, чтобы поплавать. Беру с собой закуски вроде «Провитас» и нарезанный кубиками сыр, немного «КаприСанс», мы называем это пикником. Это отличный способ избавиться от их неуемной энергии, чтобы они устали и успокоились к тому времени, как П. вернется домой, они обожают это. Особенно, Кейт ― она прямо русалочка! Мне приходится за ней присматривать. Они одеты в похожие костюмчики и в эти яркие оранжевые надувные нарукавники, они обожают плескаться. Сэм защитник, всегда присматривает за своей «маленькой» сестрой. Его лицо обеспокоенно хмурится, когда он думает, что она заплыла слишком далеко, а, когда мы зовем ее («Котенок! Котенок!», — зовет он), она оборачивается, улыбается своей задорной веселой улыбкой. Боже, мое сердце не выдержит. Я люблю их.