Прибыл не один. Чтобы вызволить будущую супругу он привел с собой самый отборный отряд бойцов числом почти в две сотни.
— Танша отбыла на мыс, — сообщил Бугут, кланяясь новоприбывшему гостю. — Мата, его жена, сидевшая рядом, едва увидела тана, нервно вздрогнула, поджавшись. Что за мужчины окружают Мать лагерей?! Один страшнее другого.
— Я пошлю весть вперед, — продолжал Бугут. — Чтобы если что, выезжала вам навстречу.
Аймар, не слушая, сорвался тут же. Чтобы экономить время, сменил лошадей, взяв низкорослых, коренастых, как тот же Бугут. С собой прихватил только Атти, остальных оставил на попечение хозяев замка. Бугут дал сигнал огнем через дозорные башни, чтобы танша успела встретить Дайхатта наверняка.
* * *
— Бану! — взведенный, как пружина, Дайхатт спешился и рванул к ней, когда Бансабира, в очередной раз подставив нежную кожу нещадному северному ветру, вглядывалась в синеву моря и неба, не вполне способная отличить, где одна перетекает в другую.
Женщина вздрогнула, оборачиваясь: порывы ледяного ветра скрадывали все звуки, и она не была уверена, что этот ей не почудился.
— Аймар, — она выглядела по-настоящему удивленной. Из охраны при ней был только Раду — серьезный, молчаливый и как никогда гордый собой.
— Что с тобой? Ты здорова? Цела? Этот выродок Этер действительно выдавил тебя из родного чертога?!
Он схватил таншу за плечи, не сумев обхватить из-за толстых слоев утепленной мехом одежды и таких же перчаток. Да, это, похоже, будет труднее, чем она ждала. Он уже считает, что их брак решен. Плохо.
— Тану Яввуз, — почтительно поклонился Атти, на что женщина отозвалась лишь едва уловимым взглядом.
— Тан Дайхатт, — Бану, чуть извернув руку, положила ладонь поверх мужского предплечья, все еще удерживаемая таном. Заглянула глубоко в глаза, будто убеждая: наедине.
Дайхатт был взвинчен. Он напряженно вглядывался в лицо Бансабиры, с трудом сглатывал слюну от напряжения, но все же кивнул.
— Раду, составь компанию Атти. Прогуляйтесь, нам надо обсудить кое-то.
Как только помощники ретировались, нехотя и немногословно знакомясь, Бансабира чуть отступила от тана.
— Что стряслось, Бану?! — не унимался тан. — Где этот ублюдок Этер? В твоем чертоге? Значит, правда?! Он фактически выставил тебя за дверь?! — встрепенулся безумно, до горячки в глазах.
— Скорее, я его, — шепнула женщина, стараясь остудить собеседника и собираясь с мыслями. Дайхатт разъярился еще сильнее, будто именно этот ответ только и ожидал услышать.
— Да как он посмел, ничтож…. Что? — осознав услышанное, Аймар прекратил активно и угрожающе жестикулировать. — Вы его выгнали или Маатхас?
— Я.
Аймар расцвел, как июньский ирис.
— И Маатхаса я тоже выгнала, — добавила Бансабира, и Аймар засиял, как полярная звезда.
— Ох, Бану! — счастью мужчины не было предела. — Я знал! — он поймал её руки, закутанные в утеплённые кожаные перчатки, чуть встряхнул, проклиная рвущий северный ветер. — Только объясни, зачем ты меня сюда приволокла?
— Чего? — Бансабира чуть наклонилась к мужчине, чтобы расслышать лучше.
— Зачем ты устроила это откровение здесь? Разве в чертоге было бы не лучше? Тут же неимоверный холод! У нас зимой не бывает и в половину так, как здесь в сентябре!
Бансабира, не удержавшись, высвободила ладони и хихикнула в кулак. Тан был одет несколько легче, чем она сама, видать, попросту за неимением каких-то более теплых предметов одежды.
— В местных реках, возле чертога Бугута, еще недавно нерестилась горбуша. Когда она снова выходит в море, всегда начинается похолодание, и, как ни посмотри, — со знанием дела закончила танша, — к ноябрю здесь действительно плевок застывает, не долетая до земли.
Аймар засмеялся:
— Пробовала?
— Как только приехала сюда впервые, — улыбнулась в ответ Бану.
— Тебе совершенно точно надо на юг, — тоном знатока резюмировал Аймар, оглядывая горные гряды. — Там солнечно…
— Тут тоже.
— … и тепло.
— Там раману Тахивран, и это уже достаточный повод не любить юг.
— Но ведь и я тоже там, — двусмысленно оскалился Дайхатт и снова шагнул навстречу женщине.
— А здесь дышится по-другому, — проигнорировала его Бану.
— Правда, — согласился тан. — Но, полагаю, ты соврала мне про кузена не для того, чтобы рассуждать о погоде, — намекнул мужчина.
— Разумеется, — Бансабира чуть отстранилась, сделала жест рукой, приглашая пройтись. Она проваливалась по щиколотку в снег, а под ним порой и в грязь. Дайхатт внутренне впал в недоумение от предстоящего променада, но лицо сохранил вежливо заинтересованным.
— Все-таки здесь по-своему красиво, не считаешь? — не отступила Бану.
— Пожалуй, — лучше удовлетворить тему Бансабиры, иначе к главному они вообще никогда не перейдут, решил тан. — Но и немного страшновато, стоит признаться, — тан остановился, устремив глаза на Северное море с хрупкими дрейфующими льдинами.
— Думаю, у тебя в танааре тоже есть подобные фьорды, — предположила Бансабира.
К её удивлению, Дайхатт качнул головой.
— У нас есть несколько уступов вдоль берега, но это редкий случай. Большая часть моего танаара расположена в низине возле Великого моря. Честно сказать, здесь мне даже дышать трудновато.
— В этом и дело, — улыбнулась Бансабира, и тревога закралось в сердце тана. — У меня есть для тебя предложение.
Стараясь не подавать вида, что озадачен и напряжен, Дайхатт качнул головой и полушутливо поинтересовался: все ведь уже решено, нет?
Как ни в чем ни бывало, Бансабира улыбнулась:
— Я не взяла с собой провианта и проголодалась, давай вернемся к Бугуту. Там договорим. К тому же, ты, наверное, замерз.
Все, что она хотела показать Аймару до того, как тот рассвирепеет от её решения, тан увидел.
* * *
— Итак?
В конце концов, хватит тягать его за собой, как щенка!
— Мне все ясно, — приосанился Дайхатт. В тепле крепости он снял плащ, оставшись в обтягивающей кашемировой тунике пронзительно черного цвета. Провел пятерней по чуть отросшим волнистым волосам, прочесывая, и удобно расположился в высоком кресле напротив Бансабиры в спальне, которую ей отвели хозяева крепости.
— Когда назначим дату свадьбы?
— Думаю, мнение твоей невесты тоже стоит учитывать в этом вопросе. Она здесь, и мне бы хотелось, чтобы вы хотя бы познакомились, — деловито отозвалась Бансабира.
— Это как понимать?
— Прежде, чем костерить и проклинать меня, тан, выслушай. Я не изменю нашей договоренности. Ты просил подумать, я подумала. Рассуди сам, Аймар. Мы оба сильны. У нас сопоставимые орды, мы равно знатны и равно богаты: я — золотом, которое награбила в войне, ты — своими плодородными землями, которые приумножают стада, людей, торговлю дважды в год, и это, поверь, намного больше, чем то, что есть у меня. Но мы одинаково сильны и в твердости характеров, разве не так?
— Так! И именно это делает нас лучшей парой, Бану! — уперев сжатые кулаки в столешницу, Аймар напрягся, будто вот-вот, и, оттолкнувшись от стола, вскочит со стула. — Это же очевидно!
— Нет. Сначала мы, конечно, будем лучшей парой, будем действовать сообща, но у нас разные цели и мечты, и однажды ты заявишь, что твои дерзания куда существеннее и величественнее, и то, что нужно мне, недостойно твоего внимания. И я скажу тебе то же самое. Ты скажешь, что для твоих целей тебе нужна помощь моей армии, и мне следует немедленно её пригнать, я отвечу тем же. Наш брак быстро развалится, наши дети не будут знать, где их место, на севере или на юге.
Дайхатт взвился. Навалившись руками на стол, чуть приподнялся и в повышенном тоне заявил:
— Их место будет…
— В столице, на троне, не так ли? — Бансабира улыбнулась открыто. Аймар замер, напряженно вглядываясь в лицо женщины. Что она задумала? Не похоже, что готова предать или сделать еще нечто подобное. Он постарался хоть немного взять себя в руки и сел на место.