Мефодий хмуро уставился на Тухломона. После той истории с эйдосом, который Тухломон чуть не увел у него, он терпеть не мог комиссионера.
Зато Тухломон продемонстрировал Мефодию свою крайнюю симпатию. Ловко подскочив, он поцеловал его в плечико, а когда Мефодий его оттолкнул, ухитрился еще поймать на лету и поцеловать его ручку.
– Ах, барич, право! Не любите вы меня – оченно мне это в обиду! – укоризненно сказал Тухломон. – Как у нас в Аиде мудрецы-то говорят? Кто старое помянет – тому… хе-хе… эйдос вон. Ежели и расстроил вас когда, исключительно по недоразумению. Вижу: человек хороший сидит – дай, думаю, возьму его эйдос на сохранение, пока какая другая сволота меня не опередила! Ежели хотите – можете мне за то носик свернуть или по щечке кулачком… Без всякого стеснения! Мне это только на пользу пойдет.
Давая Мефодию полную возможность пройтись по его физиономии, Тухломон, наклонившись, надул щеки и закрыл глазки.
– Лучше я мечом! – сказал Мефодий, не имея особенного желания хлестать его по липким щекам.
Тухломон поспешно открыл глаза. Заметив разрубленный стол Арея, он удивленно моргнул и с беспокойством уставился на футляр меча, который Мефодию доставили из Канцелярии.
«Ага, испугался! Понял, что это такое!» – восторжествовал Мефодий, но комиссионер уже поспешно семенил к Арею, сунув влажную ладошку в задний карман.
– У меня для вас трофейчик, шеф! Как выражение моей признательности за мудрое руководство и прочие высокие пороки! Вы мне истинно как отец родной, благодетель! Век мне эйдосов не видать, ежели хоть на грошик соврал! – Тухломон так расчувствовался, что даже всплакнул и громко высморкался в возникший вдруг у него в руках красный платок.
– Хорош лопотать! – сказал Арей.
Тухломон вытащил из-за спины руку.
– Вот. От чистого сердца. Вы наш орел, а это ваши крылышки-с!.. – сказал он.
Что-то блеснуло у него в руке. Мефодий увидел, что комиссионер держит в руках цепочку. На лице Арея появилось что-то хищное. Не принимая пока у Тухломона подарок, он пристально разглядывал ее.
– Полк златокрылых? – спросил Арей.
– Собственными ручками снял-с! Одолел в честном бою-с! Они просили-с пощады-с, но я был неумолим-с и свиреп-с! – похвастался Тухломон.
Арей с сомнением взглянул на него и принял крылья. Мефодий машинально заметил, что он, так же как Тухломон, держит крылья строго за цепочку, не прикасаясь к ним, как к чему-то чужеродному и опасному. «Странные они, эти стражи. И дархи чужие не берут, и крылья…» – подумал Мефодий. Сам он чувствовал, что может взять золотые крылья без опасений. Пока может, пока цел его эйдос и он совсем не превратился в стража мрака…
– Это сделала девчонка, не так ли? – произнес Арей. Это был даже не вопрос, а утверждение.
– Ну, в общем, да. Только снял-с их я-с! – с обидой сказал Тухломон.
– Сколько их было?
– Стражей света? Двое.
– Вторые крылышки, стало быть, заиграл? Для кого же? Не для нашего ли руководящего горбунка? – с презрением спросил Арей.
Подслушав эту лестную характеристику, горбун Лигул выглянул на мгновение из разбитого портрета, зыркнул внимательными злыми глазками и скрылся.
– Ах, шеф… У меня такое слабое здоровье. Ножки ноют, ручки отваливаются. Никто не любит бедного больного Тухломончика. Только бедный больной Тухломончик один всех любит! – оправдываясь, сказал Тухломон и снова попытался всплакнуть.
– Грыжу поправь, вывалилась! – посоветовал Мефодий.
Комиссионер раздумал плакать и поспешно схватился за живот.
– Ах, молодой человек! Не надо так шутить со старыми людьми! Старые люди во все верят и от всего плачут. А грыжа у меня выпадает порой-с. Один раз чуть не потерялась, – сказал он грустно.
Арей покосился на дверь приемной:
– Двое златокрылых против одной девчонки-стража… Недурно! Так недурно, что даже не верится. Я бы даже сказал, что все подстроено, если бы крылья не были настоящими. С трудом верится, что свет решил сделать нам такой подарок… Но ты все равно виноват, Тухломон. Ты показал девчонке-стражу нашу тайную резиденцию. Провел ее сюда!
– Она увязалась сама! Она меня вынудила… Может, отрубим ей голову? Чик – и нету. Нет головы – нет вопроса! – заныл Тухломон.
– У меня встречное предложение. Лучше мы отрежем тебе язык! – предложил Мефодий. Он никак не мог справиться со своей ненавистью к Тухломону.
– Фи, какая убогая фантазия! Смеюсь и плачу от банальности! Язык отрезать! Думаешь, ты первый догадался? – хихикнул комиссионер.
– И что?
– Да ничего… Новый отрос, еще ехиднее прежнего. И вообще, не хамите мне, юноша! Я от вас бледнею! – заявил Тухломон.
Он подпрыгнул на месте, а потом вдруг заговорщицким шепотом предложил:
– Хотите, я выйду, чтобы позвать девчонку, и кинжальчиком в бок – тырк? У меня есть отличный кинжальчик – просто конфетка, а не кинжальчик. Девчонка испытает сплошное удовольствие! А-а? Привести-то ее сюда я обещал, а вот увести… хе-хе… не было такой клятвы.
Взглянув на искреннее в своей подлости лицо Тухломона, Мефодий испытал слепой гнев, а потом вдруг осознал, что футляр распахнут, а меч Древнира у него в руках. При этом он точно знал, что не доставал его, а просто очень ясно представил, как это делает. Не этот ли прием использовал Арей, мгновенно материализуя в руке свой изогнутый клинок?
Тухломон заверещал, как заяц, и кинулся прятаться за спиной у Арея. Мефодий поймал энергию его страха, машинально хотел втянуть, но сразу отбросил. Энергия комиссионера имела отвратительный, затхлый вкус, как если бы он целые столетия питался одной дохлятиной.
Укрывшись за спиной Арея, комиссионер мигом воспрянул духом и даже осмелел.
– Истерик! – пискнул он. – Думает, он меня напугал! Да мне просто связываться неохота! Подумаешь: девчонка! Да я же из лучших побуждений! Из изощреннейшего гуманизма-с!
Арей посмотрел на Мефодия. Долгим и очень тяжелым был этот взгляд. Мефодий внезапно понял, что не Тухломон истинный хозяин судьбы девчонки. А он, Арей, его шеф. И именно в эту минуту решается ее судьба. И что все слова и увещевания тут бесполезны.
«Если будет нужно, я стану за нее сражаться! Хоть и знаю, что для меня это смерть…» – подумал Мефодий, стиснув рукоять меча.
Минута, две… Тяжелое молчание висело в кабинете, точно нож гильотины. Арей провел рукой по лицу, точно снимая паутину.
– Расслабься, синьор помидор! А ты, Тухломон, уймись! Пусть девчонка войдет! – приказал он глухо.
Тухломон, тревожно косясь на Мефодия, выскользнул в коридор и сразу вернулся, услужливо пропуская вперед светловолосую девочку.
– Ножкой-с не споткнитесь! Тут порожек-с!.. Берегите ваши неосторожности от греха подальше-с! Из окошка не дует, нет? А то я закрою-с! – лепетал он.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});