Читать интересную книгу Евангелие от Сатаны - Патрик Грэхам

Именно эта дверь постепенно возникала перед учениками Тутмоса III в подземелье пирамиды, когда их заклинания, слог за слогом, оглашали темноту. Так проход в Ад снова был открыт, и Гаал-Хам-Гаал оказался на свободе. Демон, вырвавшись на волю, опустошил Египет: он заставил Нил непрерывно разливаться больше года, а потом высыпал с неба на затопленные поля множество скорпионов.

Паркс лихорадочно читает последние записи затворницы, которые та сделала, когда сравнивала сказание о Детях Каина с известными ей отрывками Евангелия от Сатаны. По мнению монахини, Гаал-Хам-Гаал в последний раз проявил себя в самом начале нашей эры, когда его сын занял место Христа на кресте. Иисус — сын Бога, а Янус — сын Сатаны. Именно это сказание о Детях Каина в течение веков передавалось от тайных братств сектам сатанистов.

Культ Януса и Гаал-Хам-Гаала разжигал пожары великих ересей, потрясавших христианство. Рассказ, из-за которого затворницы с горы Сервин были убиты в январскую ночь 1348 года. След, которому семьсот лет, который идет через Альпы и обрывается в малоизвестной крепости в Доломитовых горах, откуда поступили последние сведения о Евангелии от Сатаны.

В папке из тонкой кожи Мария находит ряд средневековых рисунков углем и гравюр, сделанных нотариусами инквизиции во время проходивших за закрытыми дверьми мрачных процессов. В каждом случае судили убийцу, и его жертвами были монахини.

Первая гравюра была датирована 1412 годом и взята из материалов процесса по делу бродячего монаха, который убил всех монахинь общины затворниц в Червионе, а затем был схвачен в Калабрии. Вторая относилась к 1511 году, тогда была истреблена община затворниц в испанском городе Сарагосе. В 1591 году — еще одна бойня; на этот раз были убиты все затворницы из Сан-Доминго и дело вела испанская инквизиция. Каждый раз убийцу приговаривали к самым жестоким пыткам и самой медленной смерти — колесовали, четвертовали, вешали или варили в кипящем масле. Потом ему отрубали голову, чтобы он не смог найти выход из своей могилы. Но каждый раз такие же убийства начинались снова через несколько лет в другой части света.

Паркс вооружается лупой и сравнивает лица осужденных, которые были увековечены нотариусами инквизиции в момент объявления приговора. У всех убийц одно и то же лицо — лицо Калеба.

109

Паркс так погрузилась в чтение, что не заметила, как прошло время. Когда она наконец подняла глаза, то увидела, что свечи наполовину сгорели, и заметила большие спиральные потеки застывшего воска на ответвлениях подсвечников. Она посмотрела на свои часы — 4:30. Ей надо торопиться, иначе затворницы застанут ее врасплох.

Мария закрывает сказание о Детях Каина и ставит его на одну из полок, на положенное ему место. Из ее рта вырывается облачко пара: в библиотеке вдруг сильно похолодало. Паркс замечает, что книги покрылись тонким слоем инея, которого раньше не было. Кто-то всхлипывает в темноте. Мария поворачивается и видит: кто-то сидит на том месте, которое она занимала несколько мгновений назад.

Это старая убитая затворница. Привидение касается пальцами борозд, которые его ногти прочертили в древесине. Мария тянет дрожащую руку к рукоятке своего пистолета и смотрит на несчастную монахиню, голос которой еле слышно шепчет что-то между всхлипываниями. Мария вынимает пистолет из кобуры и держит его прижатым к бедру. Старая женщина медленно поднимает голову. Лицо превратилось в черноватый комок мяса, но Паркс читает в глазах затворницы столько боли и печали, что ее страх внезапно пропадает. Мария собирается открыть рот, но взгляд монахини сосредоточивается, и с ее губ слетают хриплые слова, которые часто прерывает бульканье:

— Вы можете меня видеть?

Мария кивает: «Да». Затворница закрывает глаза.

— Что вы собираетесь сделать теперь?

— Предупредить власти.

— У вас нет на это времени, мое бедное дитя.

— Извините, что вы сказали?

Вместо ответа, далеко внизу, в темноте раздается стук, от которого Мария вздрагивает. Это открылся люк основной библиотеки. Затворница хохочет как безумная, и Мария дрожит всем телом от этого смеха.

— Он идет сюда.

Мария поднимает руку к потолку и спрашивает:

— Кто идет?

— Перестаньте бороться, дитя мое, разрядите всю обойму вашего пистолета себе в рот, и я уведу вас за собой в Ад. Против того, кто идет сюда, вы не можете ничего.

В тишине раздаются далекие шаги: кто-то начал спускаться по лестнице, которая ведет в запретную библиотеку. Паркс гибким, кошачьим движением поворачивается на этот звук и направляет пистолет в сторону шагов.

— Сестра, скажите, в конце концов, кто идет сюда! — требует она и снова поворачивается к столу. Монахиня исчезла. Дверь скрипит в темноте, поворачиваясь на петлях. Мария опускается на корточки и нацеливает пистолет на вход в пещеру.

Огромная тень заставляет покачнуться огни свечей, и в библиотеку входит кто-то, одетый в черную рясу и сандалии. Лица не видно: его полностью скрывает монашеский капюшон. Глаза оглядывают книжные полки и, кажется, блестят. Мария Паркс прижимает ладонь ко рту.

О господи! Это невозможно.

Монах медленно идет вдоль стены, проводя пальцами по обрезам книг, и наконец останавливается, найдя то, что искал. Он снимает с полки толстый том и кладет его на стол. При дрожащем свете свечей Паркс видит, как он распарывает переплет книги и вынимает из него конверт. Стараясь не дышать, Мария мысленно спрашивает себя: сколько же секретных документов затворницы спрятали в тайниках за прошедшие века? Конечно, много тысяч.

Монах разрывает конверт, вынимает из него какой-то лист и начинает расшифровывать при свете свечей то, что там написано. Вдруг он поднимает голову, и его блестящие глаза начинают ощупывать взглядом тьму. Мария понимает, что существо обнаружило ее. Она собирается с силами, взводит курок своего пистолета и выходит из тени.

Увидев нацеленное на него оружие, монах даже не вздрогнул. Держа в прицеле невидимый в темноте промежуток между блестящими глазами убийцы, молодая женщина видит, как он медленно поднимает руки, словно приготовился молиться.

— Эй, болван! Доставь мне удовольствие, шевельни руками еще раз без моего разрешения — и я с удовольствием прострелю тебе капюшон в упор.

Сопение. Хриплое дыхание. Затем она слышит:

— Это оружие было бы совершенно бесполезно, если бы я был тем, кем вы меня считаете.

Этот голос… Мария чувствует, как слабеют ее ладони, которые сжимают рукоять пистолета.

— Кто вы?

Монах медленно откидывает с головы капюшон, открывая свое лицо — очень утомленное, с улыбкой на губах. Мария Паркс снимает палец со спускового крючка.

— Я отец Альфонсо Карцо, экзорцист, работаю для ватиканской Конгрегации Чудес. Я приехал из Манауса и нахожусь здесь для того, чтобы помочь вам, специальный агент Мария Паркс.

— Откуда вы знаете, кто я такая?

— Я много знаю о вас, Мария. Знаю, что у вас есть дар видеть то, чего не видят другие. Знаю, что вы раскрыли тайну, которую не должны были бы раскрыть. И знаю, что сейчас вы находитесь в большой опасности.

— Могу ли я попросить вас показать мне то, что вы сейчас забрали из библиотеки?

— Это список греческих и латинских цитат. Он будет нам очень полезен в нашем расследовании.

— «Нашем»?

— На остальные ваши вопросы я отвечу позже, Мария. А сейчас нам нужно как можно скорее выбираться отсюда.

Паркс собирается сказать еще что-то, но в этот момент раздается приглушенный толщей камня звон колоколов. Услышав его, Карцо морщится.

— Что это, отец? Первая утренняя служба?

— Нет, это что-то другое.

Экзорцист поднимает взгляд к потолку и вслушивается в долетающие до него и Марии ноты звона.

— О господи, это набат!

— Что вы сказали?

— Это сигнал тревоги!

Высоко над ними раздается шум, и люк основной библиотеки открывается. Шуршат шаги: кто-то спускается по лестнице. Пальцы священника с удивительной силой сжимают плечо Марии.

— Если вы хотите жить, идите за мной! — говорит он и тащит ее за собой по тайному проходу, скрытому сзади библиотеки. Только теперь Мария наконец понимает, что происходит и что значат суета и всплески голосов над ее и Карцо головами. Вся свора затворниц бежит вниз по лестнице, визжа от ненависти!

110

Мария изо всех сил мчится по подземельям. Несколько раз она скользит на сыром полу и не падает, наверное, лишь благодаря священнику, который крепко сжимает ее руку. Они пробежали в темноте больше четырехсот метров, и теперь молодая женщина уверена, что монахини прекратили погоню. Она задыхается и пробует снизить скорость: пусть спутник тянет ее за руку. Но отец Карцо заставляет ее двигаться в прежнем ритме.