На площадку все поднялись теряя последние силы и попадали где кто смог. Площадка представляла из себя небольшую расщелину в скале шириной около пяти метров и глубиной чуть больше семи метров. Это было единственное место где отсутствовал снежный покров, так как над ней возвышался естественный козырек из большого валуна. Ветер здесь был слабее. До вершины оставалось не более двухсот метров. Немного передохнув, огляделись по сторонам. "Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал…" — так, кажется, когда-то пел Высоцкий. И это действительно так. Все плато с котлованом было как на ладони. Вокруг него, возвышались величественные горные хребты с белоснежными острыми пиками и уходили за горизонт. Красота, конечно, была неописуема словами. Это надо было увидеть! Но задача перед ними стояла другая, найти удобное место для спуска людей с такой высоты. А его как раз и не было видно.
— Вот, черт! — раздосадованно прохрипел Олег. — Куды теперь бедному крестьянину податься? Всюду горы! Мать их!
— Выпейте водички, Олег Васильевич и успокойтесь. — протянул ему флягу Левковский. — Сейчас спокойно все осмотрим и разберемся. Меньше шума и нервозности. Горы этого не любят и не прощают.
За то время, пока группа Уварова осуществляла восхождение, в районе котлована еще трижды прозвучали мощные взрывы. И опять никакого ответа со стороны гор. Такое безмолвие уже начинало пугать.
— Что-то мне это начинает не нравиться. — вставил слово Долматов. — У нас, когда я на Кавказе служил, учения в горах были. Из пушки один раз выстрелили, так нас лавиной чуть не снесло, а здесь тишина… Не к добру все это, ежики курносые…
— Давайте палатку ставить, а то замерзнем тут как цуценята и никому не поможем. — отвлек всех от грустных мыслей Максим и принялся разворачивать палатку. К нему на помощь поспешили Уваров с Долматовым. При таком ветре ставить палатку было трудновато.
— А я пока чаек поставлю. — успокоил всех Левковский. — Знаете ли у меня замечательный чаек есть, с чебрецом и с малинкой. Да и перекусить не мешает, сил набраться.
— Профессор, вы как знали, что здесь окажемся, даже чайком запаслись. Наверное и дровишки прихватили? — пошутил Долматов.
— А как же! Вот они, мои родимые! — весело ответил Левковский и достал из своего вещмешка несколько толстых щепок. — Живем господа — товарищи! Сейчас котелочек поставим на камушки и отведаем, что нам господь послал!
Когда палатка была установлена и в глубине расщелины весело горел костерок, Максим с Долматовым попив чайку и съев одну консерву на двоих, легли передохнуть. Не до отдыха было только Олегу. Они вместе с Левковским в бинокль осматривали близлежащие горы, ищя подходящую дорогу для спуска.
— Вот, смотрите! — комментировал осмотр Левковский. — Мы с вами находимся в северной части нашего плато. Наша горка здесь не самая большая, но с нее и так все хорошо видно. На запад и на юг от нас горные хребты выше чем здесь, но и там видны каньоны и долины. На север и на восток горы пониже будут. Значит нам туда необходимо двигаться. Вон, видите там, между двух вершины, седловина имеется. Определенно там должен быть перевал и спуск в долину.
— Почему вы так решили, Павел Иванович?
— А уж больно расстояние до следующего хребта значительное. Другого пути я пока не вижу.
— Давайте немного отдохнем и еще выше поднимемся, авось, что лучше и увидим.
— Только отдыхать не долго будем. Пока поднимемся, уже стемнеть может. А нам еще сюда спускаться нужно. Давайте чай пить, а то остынет. — согласился Левковский.
Наскоро перекусив, наблюдатели забрались в палатку.
Группа Синякова с волнением и тревогой наблюдала за этим восхождением. Они успокоились только тогда, когда Уваров вышел на связь по рации.
— Дозор! Дозор! Я Вышка! Прием! — услышал Синяков в наушниках голос Уварова. — Мы на месте. Ваш предполагаемый маршрут движения: на северо-восток от вас. Там между горами есть седловина, поднимитесь на перевал и дальше должен быть спуск! Это в трех километрах от нас! Прием!
— Понял вас, Вышка! Завтра с рассветом выступаем! Прием!
Затем обе группы вышли на связь с основным лагерем и доложили Климовичу об увиденном, а также о готовности с завтрашнего утра начать движение.
Олег только что закончил радиосвязь, откинулся на спину и немного вздремнул. Ему почему-то, приснился Афганистан. Вот он снова, со своей группой идет по заснеженным горам в обход засаде душманов, которые приготовились обстрелять движущуюся через Саланг нашу воинскую колонну. Благодаря информатору, внедренному в банду, удалось узнать время и место засады. Те же горы, тот же белый снег, так же тяжело дышать от недостатка кислорода и тяжелого РД за спиной. И вот они уже на месте. На снегу видны следы "духов", которые заняты наблюдением за приближающейся головой советской колонны и не видят, что за их "головами" уже пришли другие "шурави". В прицел автомата попадает голова пулеметчика в пуштунке, сейчас Олег медленно нажмет на спуск и…
— Олег Васильевич! Вставайте, милейший! Скоро начнет темнеть! Пора подниматься! — сквозь сон слышется голос Левковского.
— Я не сплю! Я сейчас "духа" замочу и встану… — сквозь сон пробормотал Уваров.
— Какого "духа" и зачем его "мочить"? — не понял Левковский. — В горах ведь все духи безтелесные?
— Это так наши в Афганистане душманов, местных бандитов, называли. — пояснил ему уже проснувшийся Максим. — Олегу Васильевичу наверное снова война снится, как и моему бати. Они в Афганистане вместе воевали. А "мочить", это значить — убить.
— Ну и словечки у вас, в будущем, молодой человек. До чего русский язык исковеркали! — возмутился Левковский. — Простому человеку и не понять. Ладно, пускай эти двое спят. А мы с вами поднимемся наверх, если конечно не возражаете?
— Да нет. Я не возражаю. Тут осталось-то всего ничего. Двести метров. — согласился Максим.
— На этот раз я пойду первым. — скомандовал профессор. — И не спорьте со мной. Здесь много снега и неизвестно какой он толщины. Если я провалюсь, вам будет легче меня вытащить, чем мне вас. Берите веревку подлинее. Если увидете, что не сможете меня вытащить, режьте ее. Нож у вас есть, я надеюсь?
— Нож есть. — показал Максим подаренный перед выходом ему Григоровым немецкий штык-нож, найденный в бронетранспортере. — Но я вас не брошу. Вы легкий и я вас все ровно вытащу. Сил у меня хватит.
— Вот спасибо, утешили! Ну тогда, вперед, к вершине!
На вершину забрались без приключений. Снег от холода и ветра превратился в лед, поэтому и не проваливался.
— Да! Как я и предполагал, единственный выход, это седловина между теми вершинами! — констатировал Левковский.
Макс не стал возражать, тем более другого выхода он также не видел. Когда собирались спускаться в промежуточный лагерь, уже стемнело. Левковский идя вслед за Максимом вдруг остановился и повернулся в сторону юга. Максим, почувствовал, как натянулась связка, тоже остановился, испугавшись за профессора. Но тот стоял неподвижно, завороженно глядя в звездное небо.
— Что случилось, Павел Иванович? Почему не спускаетесь?
— Вот он, Максим! Вот он, Южный Крест! — радостно воскликнул профессор.
— Что это значит для нас?
— Это значит, что мы все же в Южном полушарии! Я был прав! На севере нет Полярной звезды! Ее отсюда не видно!
— А на сколько градусов южнее экватора, профессор?
— Сейчас, сейчас! Дайте я определю! — всматриваясь в горизонт и выставляя вперед руку скороговоркой ответил Левковский. — Градусов восемь — десять южной широты!
— А сколько в одном градусе километров? А то я давно в школе учился, уже малость подзабыл. — смущенно спросил Максим. Ему было немного стыдно, что он забыл такие элементарные знания.
— Один градус широты на экваторе равен сто одиннадцати километрам. — проговорил Левковский, затем разговаривая сам с собою он продолжил. — Теперь я смогу точнее определить наше местонахождение по карте из атласа.
— Давайте быстрее спускаться, профессор, а то как бы мимо наших не проскочить в такой темноте…
В это время снизу засветился фонарик и донесся голос Уварова:
— Максим! Профессор! Где вы? Отзовитесь!
— Мы здесь, Олег Васильевич! Уже спускаемся! — крикнул в ответ Макс, сигналя фонарем.
Спустившись в расщелину Максим и Левковский получили нагоняй от Уварова.