Читать интересную книгу Сельва не любит чужих - Лев Вершинин

Совершенно неожиданно у Компании выявился шанс разыграть комбинацию, сулящую больше, чем многое, и упустить такую возможность Компания не имела права.

Альянс с Президентом, бесспорно, укрепил ее позиции, но и роль Центра возросла в Федерации неимоверно. А старый Хозяин не из тех, кто любит партнеров. Ему нужны исполнители, и хотя пока что он соблюдает договоренности, но доходят слухи о предстоящей атаке на позиции Компании…

Возможность конфронтации с Президентом вполне реальна.

Кроме того, Хозяин стар и хвор. Сейчас состояние его, если верить врачам, получше, но все может быть. И если к власти придет тот, кого он прочит в преемники, дела фирмы господина Салманова могут оказаться под угрозой. Тот, потенциальный, фанатик, закаливший свой фанатизм в ходе двадцатилетней отсидки до степени необыкновенной. С ним договориться будет невозможно. Или возможно, но на таких условиях, которые сделают бессмысленной саму договоренность.

А что, если?..

Даже так, в уме, Шамиль Салманов опасался додумать появившуюся мысль до конца, но она уже не слушалась его, она родилась и вырвалась на волю, ослепительно яркая, пугающая и невероятно победительная.

Что, если найти парнишку на этой самой Валькирии? Найти и вернуть деду! А предварительно пускай пройдет реабилитационный курс в одном из санаториев Компании!..

Лекарства, процедуры, спорт, девочки, психотренинг, может быть сколько-то гипноза. И в результате к дедуле вернется не просто внук, а убежденный сторонник гуманных и позитивных для всего человечества целей, стоящих перед Компанией. Молодой, привлекательный, толковый. Такого будет не просто, а очень просто провести в Генеральную Ассамблею, подтолкнуть, направить куда следует, И если не дай Бог возраст и хвори сделают свое дело, т,о чем не преемник внучок деду? Бывали же прецеденты, в конце концов…

Скорее ради отвлечения от раздумий, Шамиль Асланович набрал код компоэнциклопедии, задал вопрос.

— Жан-Клод Дювалье, Гаити, — немедленно выдал справку мужественный баритон, — унаследовал пост от отца, Франсуа Дювалье. Ким Чен Ир, Корея, унаследовал пост от отца, Ким Ир Сена. Луис и Анастасио Сомосы, Никарагуа, унаследовали пост от отца, Анастасио Сомосы-старшего. Форма правления тоталитарная…

Господин Салманов, поморщившись, внес поправку. Двадцатый век как образец для подражания его вполне устраивал, но даже намека на тоталитаризм он как убежденный приверженец демократии и законности терпеть не мог.

— Индира Ганди, Индия, — баритон превратился в сопрано, — унаследовала пост от отца, Джавахарлала Неру. Беназир Бхутто, Пакистан, — от отца, Зульфикара Али Бхутто. Чандрика Кумаратунгхе-Бандаранайке, Шри-Ланка, — от матери, Сиримаво Бандаранаике. Форма правления: представительная демократия…

Это было уже гораздо лучше. Это было уже почти то, что требовалось доказать. Несколько раздражал лишь перечень приводимых имен. В глубине души Шамиль Асланович полагал, что баба у руля, без разницы — страны или транспорта, однозначно чревата катастрофой для пассажиров.

Поправку!

— Ричард Симпсон Кромвель, Англия, — теперь информатор грохотал зычным маршальским басом. — Принял пост согласно народному волеизъявлению после кончины отца, Оливера Кромвеля. Форма правления: конституционная диктатура…

Вот это было именно то, что надо. История, как всегда, полностью подтверждала правильность хода мысли господина Председателя совета директоров Компании..

Блестяще: Коршанский, наследующий Коршанскому! И Ассамблея, и Внешние Миры настолько приучены падать в обморок при одном намеке на эту фамилию, что даже не подумают проявлять нелояльность. Особенно если мальчика должным образом поддержать. А за этим дело не станет…

Дело оставалось за малым: изловить — тьфу! — вызволить парнишку, причем обязательно живого и, по возможности, без повреждений. Можно бы, конечно, дать соответствующие распоряжения тамошнему представительству, но Шамиль Асланович, хоть и высоко ценил способности Шурки Штеймана, предпочитал все же вопросы такого уровня курировать лично.

Самому себе он хоть и не часто, но доверял вполне.

Итак. Прежде всего: отправить на Валькирию небольшую, но хорошо подготовленную группу профессионалов. Естественно, под благовидным предлогом. И добиться того, чтобы минимум на полгода планета оказалась в изоляции.

Нелегкая задача, учитывая ревнивое отношение Центра к организованным группам, отправляющимся во Внешние Миры. Но именно для решения подобных задач имелся в распоряжении Председателя совета директоров человечек, хоть и не шибко надежный, но подконтрольный, а главное — исключительно профессиональный…

— Зиночка!

— Да, Шамиль Асланович?

— Соедините с Тринадцатым!

— Простите, Шамиль Асланович, — в голосе доверенной секретарши, работающей безупречно и преданно уже девятый год, проскользнуло смущение, — Тринадцатый не отзывается. Секретаря на месте нет, референта и помощника тоже…

— А прямой?

— Я пробовала, Шамиль Асланович. Бесполезно.

— А по внутреннему?

— Я пробовала три раза, Шамиль Асланович.

— Хорошо, Зинуля, — бритоголовый произнес это особо сердечно, как бы подчеркивая, что вины секретарши не видит и разберется с вопросом сам. — Я попробую по экстренному. А ты, солнце, занеси-ка мне еще чайку.

И… — он подумал и со вздохом добавил: — … нет, «Вицли» не нужно.

Селектор радостно вздохнул, и на экране слежения господин Салманов увидел широчайшую улыбку на несколько подувядшем, но все еще дьявольски привлекательном личике доверенного сотрудника.

Чай явился незамедлительно, с сахаром и лимоном.

Побалтывая ложечкой в фарфоровой чашке, коренастый толстяк в потертом костюме выдвинул из столешницы замаскированную панель экстренных вызовов и нажал на клавишу, помеченную цифирькой 13.

По идее, заслышав требовательный зуммер, исходящий из черного аппарата, любой из сотрудников головного офиса, не исключая и директора, обязан был, во избежание последствий, устремиться к средству связи даже в том случае, если, спустив штаны, восседал в туалете.

Но и на сей раз Тринадцатый, он же Игорь Вячеславович Нещевротный, начальник пресс-службы Компании, известный миллиардам стереозрителей как ведущий политический обозреватель популярнейших программ «Шпигель», «Тайм-с-Игоряшей» и «Тонтант», отозвался далеко не сразу.

И вовсе не потому, что был без штанов, хотя, откровенно говоря, как раз без них и был.

Просто он работал. Вернее, работали с ним.

Плотно и углубленно.

А сам Игорь Вячеславович, навалившись животом на письменный стол, пыхтел, елозил и судорожно подергивался, в меру иссякающих сил помогая референту не выбиться из так удачно пойманного ритма. Выработавшиеся вконец помощник и секретарь, тяжко дыша, раскинулись на пушистом ковре, устилающем пол отделанного в серебристо-голубых, будуарных оттенках кабинета, и вид этих могучих ребят сейчас мог бы вызвать приступ острой жалости даже у сержанта налоговой инспекции…

По всем законам, Божеским и человеческим, им обоим, и секретарю, и помощнику, полагалось бы сейчас идти домой и отлеживаться не менее суток. Но требовательный и строгий шеф, как с ужасом предвидели они, исходя из предыдущего опыта, не позже чем минут через пять вновь потребует от них восстать и приступать к исполнению своих обязанностей, а потому парни пытались с тол-ком и пользой употребить пока еще находящееся в их распоряжении время.

— Ох! Ох!! Ох!!! — вырывалось у начальника пресс-службы Компании, и глаза его, не имеющие сил даже закрыться, подернула дымка упоительной неги. — Ох!!!! Ох!!!! О-о-о…

Вот уже больше трех лет, как он решительно не мог понять многих несчастных, невесть чего ждущих от так называемой традиционной ориентации. Но не мог понять и себя, тупо и бессмысленно ориентировавшегося традиционно в течение целых двадцати семи лет, от рождения до того самого мига, когда ему наконец-то разъяснили, в чем смысл жизни.

Хотя сперва ему думалось, что смысл жизни заключен в вокале. Пример папеньки, великого баритона, ну да, да, того самого Вячеслава Нещевротного, звезды и кумира, увлекал безмерно, да и голос, мягкий, мужественный и бархатистый, казалось, способствовал успеху. Увы! Как выяснилось уже на первом курсе консерватории, вершиной возможного для Игорешки оказалось исполнение третьих партий на духовых, да и то не всех, а потребных раз в три концерта; после долгих и мучительных попыток убедиться в обратном это вынуждена была признать даже маменька, почтеннейшая Рената Викторовна, обожающая своего единственного и, как ей казалось, безусловно талантливого сына. А быть на каких-либо ролях, кроме ведущих, Игорек не умел с тех самых пор, когда впервые осознал значимость своей персоны и злокозненность окружающего мира, не желающего понять и признать сей простой и объективный факт.