— Что ты со мной сделаешь? — клацая зубами, спросил он.
— Марш в теплицу.
— Прости меня. Я больше не буду.
— Марш, я сказал!
Адзисава не угрожал парню оружием, но в этом и не было необходимости — все его тело словно налилось сталью, превратилось в мощный таран, способный снести все на своем пути. Наруаки попятился внутрь теплицы.
— Хорошо, стой тут. Теперь сорви баклажан.
— А?
— Рви, я сказал.
Наруаки послушно сорвал один из плодов.
— А теперь жри.
— Что?!
— Я же говорил, что угощу тебя на славу. Вот и жри. Ну!
Юный отпрыск Ооба испуганно сунул в рот сырой баклажан, прожевал его и проглотил.
— Теперь следующий.
— Я больше не могу! — всхлипнул Наруаки. Безвкусный, отдававший травой баклажан комом стоял у него в горле.
— Жри!!! — угрожающе гаркнул Адзисава, и Наруаки в ужасе рванул со стебля следующий плод и, давясь, запихнул его в рот.
— Еще, — безжалостно приказал Адзисава.
— Я не могу! Правда, не могу! Я их не ем никогда! — Парень уже плакал навзрыд.
— Ты сожрешь все баклажаны, сколько тут есть.
— Нет! Это невозможно!
— Таким же точно баклажаном ты истязал Томоко, а потом убил ее. Чтобы искупить свою вину, ты запихнешь в себя все баклажаны, которые здесь растут.
— Ну прости меня, прости! Да, я виноват, но я что хочешь для тебя сделаю! Я тебе дам денег, хочешь? Папа выложит тебе за меня любую сумму! А хочешь хорошую работу? А? Скажи!
— Больше тебе нечего мне предложить?
— Папа сделает тебя директором фирмы! Нет, владельцем! Ты же знаешь, в Хасиро все принадлежит нам! Отпусти меня, и, клянусь, тебе никто не станет мстить.
— Ладно, давай лопай.
Наруаки понял, что этого человека ему не подкупить и не улестить. Рыдая, он съел еще четыре баклажана. На пятом его вырвало.
— Так не годится, — сказал Адзисава. — Придется все подобрать и проглотить. Ничего, теперь даже жевать не придется.
Снаружи донесся шум моторов, стрельба выхлопов.
В теплицу гурьбой ворвались «Бешеные псы», наконец разыскавшие своего похищенного предводителя.
— Босс здесь! Они оба здесь!
Это были самые отчаянные из дружков Наруаки, его личная гвардия.
Ооба-младший перестал рыдать, очень проворно он спрятался за спины своих головорезов и крикнул оттуда:
— Что, Адзисава, съел? Ты мне за все заплатишь! А ну давай, сам жри мою блевотину!
Наруаки всего трясло от жестокой радости. Чувствуя себя в безопасности, он захлебывался от жажды мщения.
Однако Адзисава, казалось, ничуть не был смущен неожиданным поворотом дела. Не обращая ни малейшего внимания на «псов» — а их перед ним стояло человек пятнадцать, а то и больше, — он поманил рукой своего сбежавшего пленника:
— Ну-ка вернись.
— Ты что, псих? — изумился Наруаки. — Не понимаешь, что сейчас с тобой сделают?
— Не серди меня, иди сюда, а то хуже будет.
Разъяренные невозмутимостью этого одиночки, «псы» двинулись на него стеной, вооружась кто чем: один помахивал стальной цепью, другой вытащил нунтяку, третий — резиновую дубинку со свинцовым сердечником, четвертый — нож. Адзисава ждал их с пустыми руками. Снаружи снежинки кружились все стремительней, начиналась метель.
— Придется вас проучить, — сказал Адзисава, глаза его недобро блеснули.
«Псам» и их жавшемуся сзади предводителю стало не по себе. Им показалось, что перед ними не живой человек, а какой-то дьявол.
— Здесь тесновато, — улыбнулся Адзисава. — Выйдем наружу.
«Псы» попятились из теплицы, но устыдились своего испуга: их вон сколько, а он один и без оружия; недаром же их прозвали «Бешеными псами»!
Парни с ревом ринулись на врага. У входа в теплицу, в снежном водовороте, вспыхнула короткая схватка, и двое самых смелых «псов» остались лежать на земле — остальные даже не успели заметить, что сделал с ними Адзисава.
— Он же один, кретины! — крикнул Наруаки, подбадривая своих вояк. — Вы его раздавите в момент!
У двери теплицы снова началась свалка. Вот еще двое нападающих отползли в сторону, но досталось и Адзисаве: он задыхался, не успевая отбивать сыпавшиеся на него градом удары; по разрезанной бритвой щеке стекала кровь, движения его несколько замедлились — очевидно, рана на лице была не единственной.
— Отлично, ребята! Он выдыхается! — покрикивал сын мэра, не рисковавший приблизиться к дерущимся. — Еще чуть-чуть, и он свалится!
Тут подоспела полиция. После того как бывший комиссар Такэмура поднял тревогу, все патрули принялись разыскивать автомобиль Наруаки и наконец вышли на след, хоть и позже «Бешеных псов».
Полицейские сразу не решились кидаться в яростную потасовку. Когда же самый храбрый из них двинулся вперед, начальник уголовного розыска остановил его.
— В чем дело, господин комиссар? — удивился молодой патрульный.
— Погляди-ка вон туда, — показал комиссар на тела, что валялись под ногами дерущихся. — Он один, без оружия, а уже четверых уложил. Этот Адзисава — крепкий орешек. Не стоит нам пока соваться, как бы кто из наших не пострадал.
— Но ведь «псы» его сейчас…
— Ну и слава богу. Все хороши — и «псы», и Адзисава. Все это мусор, загрязняющий наш город, — слегка улыбнулся Хасэгава. — Пусть еще повоюют, а когда Адзисава совсем скиснет да и у мальцов энергии поубавится, тут мы его и возьмем.
Полицейские выжидательно застыли на месте, а схватка тем временем кипела с прежним ожесточением. На земле лежали уже шестеро парней в черном. Адзисава был весь изранен, грудь его тяжело вздымалась, глаза заливало кровью. Над его головой со свистом рассекали воздух стальные цепи, взметались дубинки.
— Господин комиссар, они забьют его насмерть!
— Ладно, — сказал Хасэгава. — Пожалуй, пора.
В этот миг от толпы людей, окружавшей место побоища, отделилась фигура. Человек кинулся в самую гущу свалки и крикнул:
— Эй, Адзисава, держи!
Адзисава, не глядя, схватил протянутый ему предмет и с размаху ударил им одного из «псов», напиравшего на него с деревянной дубиной в руке. Раздался душераздирающий вопль, во все стороны брызнула кровь.
Это был топор. Его лезвие рассекло нападавшему живот, и парень рухнул ничком, под ним быстро начала растекаться красная лужа, ярким пятном выделяясь на снегу. Эффект ослепительно-алого на белом фоне был ошеломляющим — со стороны казалось, что кровью забрызгано все вокруг. Самого Адзисаву буквально окатило красным фонтаном — словно это у него кровь засочилась из всех пор.
Увидев в руке своего противника топор, «псы» шарахнулись в стороны. Этот страшный человек и голыми руками уложил шестерых из них, теперь же, вооруженный, он стал внушать им панический ужас.
Адзисава воспользовался замешательством врагов и перешел в контратаку. Его стальной топор легко рассекал пополам дубинки и нунтяку, вырывал из рук парней шипованные цепи. Лезвие опускалось то на чью-то голову, то на грудь, то вонзалось в руку или ногу. Теперь Адзисава был в крови с головы до ног.
Один из пятившихся в ужасе «псов» поскользнулся и упал. Другой споткнулся о него и тоже грохнулся наземь. Двумя молниеносными ударами Адзисава разделался с обоими. Казалось, что он легко, играя, колет дрова. Топор в его руке словно зажил собственной жизнью, обратился свирепым, ненасытным зверем.
— Помогите! Спасите! — в панике взывали уцелевшие «псы», бросаясь к патрульным машинам, а Адзисава догонял их и одного за другим сбивал с ног мощными ударами топора.
— Остановите его!!! — завизжал, выходя из шока, комиссар Хасэгава, но, охваченные непреодолимым ужасом, полицейские кинулись врассыпную.
— Он сошел с ума!
— Это дьявол! — кричали полицейские, думая в этот миг только об одном — как бы не оказаться на пути кровавого урагана.
Только одна пара глаз взирала на кошмарное зрелище с холодным торжеством.
«Вот ты и выдал себя, зверюга, — шептал инспектор Китано. — Ты всем показал свое подлинное лицо, лицо убийцы. Узнаёшь топор, которым ты загубил в поселке Фудо тринадцать душ? Ай да топор, пригодился в самый раз! Как же тебе не хватало такой штуковины — рад, поди, что дорвался? Долго же ты прятался под овечьей шкурой! Я так и знал, что выход только один: поставить тебя точно в такие же условия, как тогда. Давай, давай, круши — не усидел наш волк в овечьей шкуре! Смотри, как ты ловко с топором управляешься, у тебя прямо талант. Точно так же ты зарубил всех жителей маленького поселка: кому череп раскроил, кому спину или грудь. Да-да, именно так. Валяй, искроши их всех! Каждый твой удар — новое доказательство того, что чудовище из Фудо — ты. Руби, убивай! Не останавливайся! Никого не оставляй в живых!..»
3
Адзисава, подхваченный кровавым вихрем, ничего больше не чувствовал и не понимал. Он был сейчас бесконечно далеко отсюда, в пустынных горах Иватэ.