– А что она делала?
– Почему тебя это интересует?
– Я верю в сновидения, Райен, пожалуйста, расскажи мне. Вспомни. Чем занималась Гиффорд?
Он пожал плечами, затем слегка улыбнулся.
– Она копала маленькую ямку в земле. Думаю, для посадки дерева. Мне кажется, это был дуб Дейрдре. Да, именно там. И вокруг было насыпано много земли.
Мгновение Мона ничего не отвечала. Она была настолько потрясена, что не могла довериться своему голосу.
А Райен снова погрузился в собственные мысли, глядя в окно, будто забыл, о чем они только что говорили.
Мона почувствовала головную боль, очень острую, в обоих висках. Быть может, ее просто укачало в машине? Такое случается с беременными, даже если ребенок развивается вполне нормально.
– Дядя Райен, я не смогу пойти на похороны Эрона, – неожиданно сказала она. – Меня тошнит в машине. Я бы хотела присутствовать там, но не могу. Мне лучше вернуться домой. Знаю, что это неприлично, что веду себя как последняя эгоистка, но…
– Позволь мне проводить тебя до дома, – галантно предложил Райен. Он потянулся вперед и нажал на кнопку внутренней связи. – Клем, отвези Мону на Первую улицу. – Он отключил интерком.. – Ведь ты имела в виду дом на Первой улице, не так ли?
– Да, конечно, – ответила Мона.
Она обещала Роуан и Майклу, что переберется на Первую улицу незамедлительно, и теперь исполняла обещание. Кроме того, там она себя чувствовала более дома, чем на Амелия-стрит, особенно когда не стало матери, а отец теперь напивался до бесчувственного состояния, лишь иногда вставая по ночам в поисках бутылки, сигарет или умершей жены.
– Я позвоню Шелби, чтобы она осталась с тобой, – сказал Райен. – Если не понадоблюсь Беатрис, то и сам буду рядом.
Он был весьма обеспокоен. Беременность Моны, разумеется, стала для него очередной заботой. Он определенно души не чаял в Моне. Так было всегда, с тех пор, когда она была совсем маленькой и Гиффорд наряжала ее в кружева и ленточки. Она должна была понимать, как он отреагирует. Он любил малышей. Он любил детей. И они любили его тоже.
«А я больше не дитя для них, вовсе нет», – с легкой грустью подумала Мона.
– Нет, мне не нужна Шелби, – возразила она. – Мне хочется побыть в одиночестве – там, наверху, только с Эухенией. Со мной все будет в порядке. Я, наверное, посплю. В этой комнате наверху спать так приятно. Никогда прежде не бывала там одна. Я хочу подумать и разобраться в своих чувствах. К тому же вокруг дома патрулирует охрана, численностью равная Французскому иностранному легиону. Никто не отважится туда проникнуть.
– Тебя не угнетает мысль, что ты останешься в одиночестве?
Очевидно, он не думал о незваных гостях, а только вспоминал старые истории-легенды, которые всегда волновали ее в детстве. Теперь они казались ей далекими и романтическими.
– Нет, почему меня это должно угнетать? – нетерпеливо ответила она.
– Мона, ты потрясающая молодая женщина! – Райен вдруг улыбнулся, что случалось с ним крайне редко. Возможно, изнеможение и скорбь вконец расстроили его психику и послужили причиной столь неожиданной реакции. – Ты, похоже, не опасаешься ни за ребенка, ни за дом.
– Райен, я никогда не боялась за дом!.. Никогда. А что касается ребенка, от него меня тошнит уже сейчас. И вот-вот вырвет.
– Но ты чего-то боишься, Мона.
Это не приведет ни к чему хорошему. Мона не могла больше терпеть все эти расспросы. Она обернулась к Райену и положила правую руку ему на колено.
– Дядя Райен, мне уже тринадцать. Я должна подумать, вот и все. Со мной все в порядке, и я не знаю, что означает «бояться» или «опасаться», хотя и смотрела в словаре значения этих слов. Договорились? Беспокойся лучше о Беа.
Беспокойся о том, кто убил Эрона. Есть вещи, о которых действительно стоит побеспокоиться.
– Хорошо, дорогая. – Райен снова улыбнулся.
– Тебе недостает Гиффорд.
– А ты не думала, что так будет? – Он снова поглядел в окно, не ожидая ответа. – Теперь Эрон вместе с Гиффорд, не так ли?
Мона покачала головой. Да, Райен и впрямь не в себе. Пирсу и Шелби следовало бы знать, как нуждается в них отец.
Машина свернула на Первую улицу.
– Ты должен сообщить мне сразу же, если позвонит Роуан или Майкл, – сказала Мона. Она подхватила сумочку и приготовилась выскочить на тротуар. – И… поцелуй за меня Беа… и… Эрона.
– Обещаю, – сказал Райен. – Ты уверена, что хочешь побыть в одиночестве? Что, если с тобой останется Эухения?
– Это было бы пределом моих мечтаний, – отозвалась она через плечо.
Два молодых охранника в форме стояли у ворот, и один из них как раз открывал дверь перед Моной. Она кивнула ему, проходя мимо.
Дойдя до передней двери, она вставила ключ в замок и через пару секунд оказалась внутри. Дверь, как всегда, затворилась с низким, приглушенным звуком. Мона в изнеможении прислонилась к ней, прикрыв глаза.
– Двенадцать недель! Это просто немыслимо!
Ребенок был зачат, когда она спала с Майклом во второй раз. Она точно знала это, абсолютно точно. Кроме того, между Рождеством и Марди-Гра никого не было. Нет, двенадцать недель – это немыслимо!
«Думай, Мона, думай».
Она устремилась в библиотеку. Ее компьютер принесли туда накануне вечером и установили прямо на большом столе красного дерева. Она с шумом опустилась на стул, загрузила систему и открыла файл WS/МОNА/SECRET/ Pediatric.
«Вопросы, которые должны быть заданы, – набрала она на клавиатуре. – Как быстро развивалась беременность у Роуан? Где именно наблюдались признаки ускоренного развития? Бывали ли у нее особенно часто приступы тошноты?»
Никто не смог ответить на эти вопросы, так как никто не знал в то время, что Роуан была беременна. Выглядела ли Роуан беременной? Роуан должна была помнить хронологию тех событий. Роуан может прояснить все и избавить ее от этих глупых страхов. И разумеется, была и вторая беременность – та, о которой не знал никто, кроме Роуан, Майкла и Моны. Осмелится ли она спросить Роуан об этой второй…
Глупые страхи. Мона откинулась на спинку стула и положила руку на живот. Она не стала ощупывать маленький твердый комочек, на который обратила ее внимание доктор Залтер, а просто слегка обняла живот руками и поняла, что он стал явно больше, чем раньше.
– Мой ребенок, – прошептала она и закрыла глаза. – Джулиен, помоги мне, пожалуйста.
Но не услышала ответа на свой призыв. Все это было в прошлом.
Ей захотелось поговорить со Старухой Эвелин, но Старуха Эвелин все еще не оправилась после удара. В комнате в доме на Амелия-стрит ее окружали сиделки и медицинское оборудование. Возможно, она даже вообще не сознает, что ее перевезли из больницы домой. Это было бы чистым безумием – сидеть и раскрывать свою душу Старухе Эвелин, а потом убедиться, что та не поняла ни одного слова из того, что ей рассказали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});